Открытия Моргана признаны или, вернее, присвоены теперь всеми историками первобытного общества также и в Англии. Но почти ни у кого из них мы не найдем открытого признания, что именно Моргану мы обязаны этой революцией во взглядах. В Англии его книгу по возможности целиком замалчивают, а от него самого отделываются лишь снисходительной похвалой за его прежние работы; усердно копаются в отдельных деталях его изложения, а о его действительно великих открытиях упорно молчат. Первое издание «Древнего общества» разошлось; в Америке для подобных вещей нет должного сбыта; в Англии эту книгу, по-видимому, систематически игнорировали, и единственное издание этого составившего эпоху произведения, еще имеющееся в продаже, — немецкий перевод. В чем причина этой сдержанности, в которой трудно не усмотреть заговор молчания, особенно если иметь в виду многочисленные цитаты, приводимые просто из вежливости, и другие свидетельства уважения к коллегам, которыми пестрят сочинения наших признанных знатоков первобытной истории? Уж не в том ли, что Морган — американец, и для английских историков первобытного общества весьма неприятно, что при всем их усердии в собирании материала, заслуживающем всяческого признания, они, когда дело касалось общих исходных положений, необходимых для систематизации и группировки этого материала, короче говоря, необходимых им идей, вынуждены обращаться к двум гениальным иностранцам — к Бахофену и Моргану? С немцем можно было бы еще примириться, по с американцем! По отношению к американцу каждый англичанин становится патриотом, и в Соединенных Штатах я видел забавные примеры этого[225]. А к тому же Мак-Леннан был, так сказать, официально признанным основателем и главой английской школы первобытной истории; в этой области стало своего рода хорошим тоном говорить не иначе, как с величайшим почтением об его искусственной исторической конструкции, ведущей от детоубийства через многомужество и брак-похищение к семье, основанной на материнском праве; малейшее сомнение в существовании абсолютно исключающих друг друга экзогамных и эндогамных «племен» считалось дерзкой ересью; таким образом, Морган, рассеявший как дым все эти освященные догмы, совершил в некотором роде святотатство. К тому же он рассеял их такими доводами, которые достаточно было только высказать, чтобы они тотчас стали очевидными для всех; так что почитатели Мак-Леннана, бессильные до сих пор выбраться из противоречий между экзогамией и эндогамией, должны были чуть ли не ударить себя по лбу и воскликнуть: как могли мы быть столь глупыми, что сами этого давно не обнаружили! А если бы даже этих преступлений было недостаточно, чтобы официальная школа отнеслась к Моргану не иначе, как холодно отвернувшись от него, то он переполнил чашу тем, что не только подверг цивилизацию — общество товарного производства, основную форму нашего современного общества, — такой критике, которая заставляет вспомнить о Фурье, но и высказался о грядущем преобразовании этого общества в таких выражениях, которые мог бы произнести Карл Маркс. Поэтому Морган получил по заслугам, когда Мак-Леннан с возмущением бросил ему упрек в том, что «исторический метод ему совершенно антипатичен»[226], и когда женевский профессор г-н Жиро-Тёлон подтвердил это и в 1884 году. А ведь этот самый г-н Жиро-Тёлон еще в 1874 г. («Происхождение семьи») беспомощно блуждал в лабиринте мак-леннановой экзогамии, откуда его вывел только Морган! Рассматривать здесь другие успехи, которыми обязана Моргану первобытная история, нет надобности; все необходимое на этот счет можно найти в соответствующих местах моей работы. Четырнадцать лет, истекших со времени появления главного труда Моргана, значительно обогатили наш материал по истории первобытных человеческих обществ; к антропологам, путешественникам и профессиональным историкам первобытного общества присоединились юристы, занимающиеся сравнительным правом, которые отчасти дали новый материал, отчасти выдвинули новые точки зрения. Некоторые отдельные гипотезы Моргана были в результате этого поколеблены или даже опровергнуты. Однако нигде вновь собранный материал не привел к необходимости заменить его существенные положения какими-либо другими. Система, внесенная им в первобытную историю, в основных чертах сохраняет силу до сих пор. Можно даже сказать, что она все более и более завоевывает себе общее признание, причем в такой же мере, в какой стараются утаить, что именно он является основоположником этого великого прогресса [На обратном пути из Нью-Йорка, в сентябре 1888 г., я встретился с бывшим депутатом конгресса от Рочестерского избирательного округа, знавшим Льюиса Моргана. К сожалению, он мог рассказать мне о нем немного. Морган жил в Рочестере как частное лицо, занимаясь лишь своей научной работой. Брат его, полковник, служил в Вашингтоне, в военном министерстве; при содействии брата ему и удалось заинтересовать правительство своими исследованиями и издать несколько своих работ на государственные средства; мой собеседник в то время, когда он был депутатом конгресса, тоже, по его словам, неоднократно хлопотал об этом.].
Лондон, 16 июня 1891 г. Фридрих Энгельс Напечатано в журнале «Die Neue Zeit», Bd. 2, № 41, 1890–1891 гг. и в книге: Friedrich Engels. «Der Ursprung der Familie, des Privateigenthums und des Staats». Stuttgart, 1891 Печатается по тексту книги, сверенному с текстом журнала Перевод с немецкого ПРИВЕТСТВИЕ ВТОРОМУ АВСТРИЙСКОМУ ПАРТИЙНОМУ СЪЕЗДУ[227] Лондон, 26 июня 1891 г. Уважаемые товарищи! Примите мою самую искреннюю благодарность за любезное приглашение на второй съезд австрийской социал-демократии, а также мое сожаление по поводу того, что я не могу присутствовать лично; шлю вам вместе с тем мои лучшие пожелания успешной работы съезда. Со времени Гайнфельда[228], когда австрийская рабочая партия снова прочно встала на ноги, вы достигли огромных успехов. Это служит лучшей гарантией того, что ваш нынешний съезд явится исходным пунктом новых, еще более значительных триумфов. Какой несокрушимой внутренней силой обладает наша партия, она доказывает не только своими быстро следующими один за другим успехами, не только тем, что в этом году в Австрии она покончила с чрезвычайным положением, так же как в прошлом году в Германии[229]. Она доказывает свою силу еще больше тем, что во всех странах преодолевает такие препятствия и совершает такие дела, перед которыми беспомощно пасуют все прочие партии, пополняющие свои ряды из имущих классов. В то время как имущие классы Франции и Германии питают ненависть друг к другу и между ними существует непримиримая вражда, французские и немецкие пролетарии действуют рука об руку. И в то время как у вас в Австрии имущие классы различных коронных земель в слепой национальной вражде теряют последние остатки своей способности господствовать, ваш второй партийный съезд покажет им лицо той Австрии, которой чужды какие-либо национальные распри, лицо Австрии рабочих. Фридрих Энгельс Напечатано в «Arbeiter-Zeitung» № 27, 3 июля 1891 г. и в брошюре: «Verhandlungen des zweiten цsterreichischen Parteitags,abgehalten zu Wien am 28, 29 und 30 Juni 1891», Wien, 1891 Печатается по тексту «Arbeiter-Zeitung», сверенному с текстом брошюры Перевод с немецкого вернутьсяЭнгельс совершил путешествие в Соединенные Штаты Америки и Канаду вместе с Эдуардом Эвелингом, Элеонорой Маркс-Эвелинг и К. Шорлеммером в августе — сентябре 1888 года. Путевые впечатления Энгельса от этой поездки см. в настоящем издании, т. 21, стр. 484–486. вернутьсяJ. F. McLennan. «Studies in Ancient History». London, 1876, p. 333. вернутьсяПриветствие написано Энгельсом в ответ на приглашение принять участие в работе второго съезда Социал-демократической рабочей партии Австрии, переданное ему Виктором Адлером в письме от 22 июня 1891 года. II съезд Социал-демократической рабочей партии Австрии проходил в Вене с 28 по 30 июня 1891 года. На нем присутствовало 193 делегата. На съезде обсуждались вопросы о положении и деятельности партии, о движении за всеобщее, равное и прямое избирательное право, о праздновании Первого мая, об участии партии в Международном социалистическом рабочем конгрессе 1891 г. в Брюсселе, о профсоюзах, о социальной реформе в Австрии и другие. Подводя итоги работы съезда, центральный орган партии «Arbeiter-Zeitung» отмечал 3 июля 1891 г. в передовой статье «Наш партийный съезд в Вене», что австрийская социал-демократия может быть довольна своим съездом, на котором отчетливо проявился интернациональный характер партии, ясность и единство в тактических вопросах. Прения на съезде проходили в соответствии с основными положениями программы, принятой на первом съезде в Гайнфельде в 1888 году. вернутьсяВ Гайнфельде (Нижняя Австрия) с 30 декабря 1888 по 1 января 1889 г. проходил объединительный съезд, на котором присутствовало 73 делегата от социалистов почти всех провинций Австрии. На съезде, сыгравшем важную роль в развитии социалистического движения в Австрии, была основана Социал-демократическая рабочая партия Австрии и принята в качестве программы «Декларация о принципах», опиравшаяся в основном на положения «Манифеста Коммунистической партии». Декларация выдвигала в качестве задач партии политическую организацию пролетариата и развитие его классового самосознания, борьбу за превращение средств производства в общественную собственность, освобождение всех трудящихся от экономической зависимости, уничтожение их политического бесправия и повышение их духовного уровня и другие. Декларация провозглашала принцип пролетарского интернационализма как одну из основ организации и деятельности партии. Вместе с тем декларация содержала ряд серьезных недостатков. В ней был обойден вопрос о диктатуре пролетариата, отсутствовало требование уничтожения монархии и установления республики, по существу не был затронут аграрный вопрос, решение которого имело важное значение для развития рабочего движения в Австрии. вернутьсяЭнгельс имеет в виду отмену исключительных законов, введенных реакционными правительствами Германии и Австро-Венгрии для борьбы против социалистического и рабочего движения. Об исключительном законе против социалистов в Германии см. примечание 2. Исключительные законы против социалистов под названием «законов против анархистов» были приняты в Австрии в 1884 году. На основании этих законов социалистические и профсоюзные рабочие организации и их органы печати подвергались полицейским преследованиям и запрещению, а их руководители высылались. Однако в июне 1891 г. правительство Тааффе под влиянием роста забастовочного движения и массовых выступлений австрийских рабочих 1 мая 1890 г. вынуждено было отменить эти законы. вернутьсяРабота «К критике проекта социал-демократической программы 1891 года», представляющая собой важнейший документ марксизма, образец непримиримой борьбы Энгельса против оппортунизма за революционную марксистскую программу германской социал-демократии, была написана Энгельсом между 18 и 29 июня 1891 года. Непосредственным поводом к написанию ее послужил проект программы Социал-демократической партии Германии, присланный Энгельсу от имени Правления партии Р. Фишером вместе с письмом от 18 июня 1891 года. Из письма видно, что этот проект, составленный в основном Бебелем и Либкнехтом, обсуждался на ряде заседаний Правления, на одном из которых было решено направить его Энгельсу и другим деятелям рабочего и социалистического движения. Как следует из письма Энгельса Каутскому от 29 июня 1891 г., Энгельс, получив проект, подверг его подробному критическому анализу. Он намеревался дать свою, более сжатую формулировку мотивировочной части, однако, связанный ограниченным сроком представления замечаний, сделал набросок лишь отдельных положений (см. приложения к разделу I, настоящий том, стр. 242–243). Более резкой критике Энгельс подверг раздел проекта, посвященный политическим требованиям. Именно этот раздел, по его словам, предоставил ему повод нанести удар «по миролюбивому оппортунизму», проповедующему «бодро-скромно-весело-свободное «врастание» старого свинства в «социалистическое общество»». Критические замечания Энгельса, а также опубликованная к тому времени по его настоянию работа К. Маркса «Критика Готской программы» (см. примечание 131) оказали большое влияние на дальнейший ход обсуждения и выработки проекта программы. О том, насколько были учтены замечания Энгельса, можно судить по проекту программы, опубликованному Правлением партии в газете «Vorwarts» 4 июля 1891 г., вскоре после получения замечаний. Текст показывает, что изменения, внесенные в проект под влиянием критики Энгельса, коснулись главным образом мотивировочной части, а также раздела экономических требований. Несмотря на критику Энгельса, раздел проекта, посвященный политическим требованиям, не подвергся сколько-нибудь значительным изменениям. В нем отсутствовали положения о завоевании политической власти пролетариатом, о демократической республике, о преобразовании государственного строя Германии и необходимости борьбы против пережитков феодализма и абсолютизма и другие. После опубликования официального проекта программы началось его обсуждение в партийных организациях, на страницах газеты «Vorwarts» и журнала «Neue Zeit»; при этом стали поступать не только отдельные предложения и изменения, но и новые проекты программы. Предложила свой проект программы, составленный Каутским, и редакция журнала «Neue Zeit». Из писем Энгельса Каутскому от 28 сентября и Бебелю от 29 сентября 1891 г. видно, что Энгельс высказал по проекту редакции «Neue Zeit» ряд критических замечаний, но в целом считал его более удовлетворительным, нем официальный проект, и одобрил намерение Бебеля поддержать этот проект на Эрфуртском съезде. Для рассмотрения выдвинутых проектов и предложений была создана программная комиссия под председательством В. Либкнехта; она выработала окончательный проект программы, положив в основу его проект, составленный редакцией «Neue Zeit»; были учтены также и некоторые замечания Энгельса, относящиеся к первоначальному проекту программы Правления партии. Проект программы, составленный комиссией, был вынесен на обсуждение Эрфуртского съезда Социал-демократической партии Германии, происходившего с 14 по 21 октября 1891 года. С докладом по этому вопросу выступал В. Либкнехт. Касаясь итогов Эрфуртского съезда, принявшего в основном марксистскую программу, Энгельс в письме к Зорге от 24 октября 1891 г. писал: «К нашему удовлетворению, марксова критика одержала полную победу». Эрфуртская программа явилась большим шагом вперед по сравнению с Готской программой; из партийной программы были устранены реформистские лассальянские догмы, более четко формулировались политические и экономические требования. В программе давалось научное обоснование неизбежности гибели капиталистического строя и замены его социалистическим, ясно указывалось, что для социалистического переустройства общества пролетариат должен завоевать политическую власть. Вместе с тем Эрфуртская программа имела и серьезные недостатки, главнейшим из которых являлось отсутствие положения о диктатуре пролетариата как орудия социалистического преобразования общества. Она не выдвигала также требований свержения монархии и установления демократической республики, преобразования государственного строя Германии и другие… В этом отношении критические замечания Энгельса на первоначальный проект относятся к принятой на Эрфуртском съезде программе. Работа Энгельса «К критике проекта социал-демократической программы 1891 года» длительное время не публиковалась руководством германской социал-демократии; она была напечатана в журнале «Neue Zeit» лишь в 1901 году. В редакционном примечании, предпосланном публикации, указывалось, что рукопись Энгельса была найдена среди литературного наследства В. Либкнехта. На русский язык переводы отдельных мест из работы «К критике проекта социал-демократической программы 1891 года» впервые были сделаны В. И. Лениным и цитируются в его труде «Государство и революция». Ленинские переводы этих мест учтены при подготовке работы Энгельса в настоящем издании. На русском языке работа была впервые опубликована в брошюре «Маркс и Энгельс о программе и тактике социал-демократии», изд. «Прибой», 1930 год. |
