Затем обсуждался бюджет. Эта изумительная финансовая комбинация так же, как и план ликвидации государственного долга, представленный г-ном Гладстоном, столь обстоятельно разбиралась на страницах «Tribune», что нет необходимости вновь излагать все ее детали. Многое в его проекте было заимствовано из бюджета Дизраэли, в свое время вызвавшего такое негодование добродетельного Гладстона; и тот и другой бюджеты предусматривали снижение пошлины на чай и расширение прямого налогового обложения. Некоторые из самых важных статей бюджета были навязаны великому финансисту, после того как его контрпредложения неоднократно проваливались в парламенте; такова статья об отмене налога на газетные объявления и статья о распространении на земельную собственность налога на наследство. От проекта реформы системы патентов, несколько раз пересматривавшегося в процессе обсуждения, пришлось отказаться. Бюджет, составленный с претензиями на законченную систему, в ходе дебатов превратился в какую-то бесформенную mixtum compositum [мешанину. Ред.] из не связанных между собой малозначительных статей, которые вряд ли стоили и сотой доли времени, потраченного на их обсуждение.

Что касается уменьшения государственного долга, то в этом вопросе Гладстон потерпел еще более сокрушительное фиаско. Его план, составленный с еще большей претензией, чем бюджет, свелся к выпуску 2¹/₂-процентных бон казначейства вместо однопроцентных векселей казначейства, на чем публика теряла 1¹/₂ процента от общей суммы; в результате этого плана пришлось выкупить, к величайшему неудобству публики, все находящиеся в обращении векселя казначейства и на 8 миллионов облигаций Компании Южных морей[27]; он привел также к полному провалу бон казначейства, которые никто не желал приобретать. В результате этих замечательных мероприятий г-н Гладстон смог с удовлетворением убедиться в том, что к 1 апреля 1854 г. кассовая наличность казначейства за год сократилась с 7800000 до 2800000 ф. ст., другими словами, непосредственно накануне войны наличные средства государственной казны уменьшились на пять миллионов. А между тем, как видно из секретной переписки сэра Сеймура, правительство еще за год до войны должно было знать о том, что война с Россией неизбежна.

Новый билль о лендлордах и арендаторах в Ирландии[28], внесенный на обсуждение тори Нейпиром еще при министерстве лорда Дерби, прошел в палате общин, по крайней мере по видимости, с согласия министерства, но палата лордов отвергла его, и Абердин 9 августа выразил свое удовлетворение этим результатом. Билль о ссылке[29], билль о навигации и другие билли, ставшие законами, были унаследованы от кабинета Дерби. Билли о парламентской реформе, о реформе народного образования и почти все билли относительно судебной реформы пришлось отложить. Английские виги сочли бы, видимо, за несчастье для себя, если бы какое-либо из их мероприятий избежало подобной участи. Единственный билль, который прошел и который можно считать по праву принадлежащим данному министерству, — это великий акт об извозчиках, но и его пришлось изменить на следующий же день после того, как он был принят, из-за всеобщего возмущения извозчиков. Даже правила для извозчиков «все таланты» не сумели ввести в действие.

20 августа 1853 г. Пальмерстон закрыл сессию парламента, заверив парламент, что народ может быть спокоен в отношении затруднений на Востоке; Дунайские княжества-де будут эвакуированы, порукой чему служит «его вера в честность и личные качества русского императора, которые побудят его вывести свои войска из Дунайских княжеств!» 3 декабря стало известно, что русские уничтожили турецкий флот при Синопе. 12 декабря четыре державы направили в Константинополь ноту, в которой фактически требовали от Порты больших уступок, чем даже в ноте, направленной ранее венским совещанием[30]. 14 декабря английское правительство телеграфировало в Вену, что оно не считает синопские события препятствием для продолжения переговоров. Пальмерстон был полностью согласен с этим, а на следующий день подал в отставку — официально якобы из-за разногласий по поводу предложенного Расселом билля о парламентской реформе, в действительности же для того, чтобы показать общественному мнению, что он ушел в отставку по причинам внешней политики и политики в вопросе о войне. Достигнув своей цели, он через несколько дней вернулся в кабинет и таким образом избежал всех неприятных объяснений в парламенте.

В 1854 г. дело началось с отставки одного из младших лордов казначейства г-на Садлера, бывшего одновременно правительственным маклером ирландской бригады. Скандальные разоблачения в ирландском суде лишили правительство одного из его талантов. Затем обнаружились новые скандальные дела. Г-н Гладстон, добродетельный Гладстон, пытался пристроить на поет губернатора Австралии одного из своих родственников, своего личного секретаря некоего Лоли, известного лишь в качестве азартного любителя скачек и биржевого игрока, но, к счастью, эта затея очень скоро провалилась. Тот же Гладстон оказался в неприятной близости к пороку и вследствие того, что некий О'Флаерти, который работал у него и получил свой пост благодаря ему, скрылся с немалой суммой государственных средств. Другой субъект, по фамилии Хейуорд, написал лишенный всякой литературной и научной ценности объемистый памфлет против Дизраэли и получил за это от Гладстона в виде награды должность в Совете попечительства о бедных.

Парламент возобновил свою работу в начале февраля. 6 февраля Пальмерстон сделал заявление о том, что внесет билль о создании милиции в Ирландии и Шотландии, но когда война 27 марта была действительно объявлена, он счел своим долгом не вносить билля до конца июня. 13 февраля Рассел внес свой билль о парламентской реформе только для того, чтобы через десять недель «со слезами на глазах» взять его обратно, опять-таки из-за объявления войны. В марте Гладстон внес свой бюджет, запросив лишь «ту сумму, которая потребовалась бы для того, чтобы доставить обратно 25000 солдат, собирающихся в данный момент покинуть британские берега». Благодаря своим коллегам, он теперь освобожден от этой заботы. Тем временем царь, придав гласности секретную переписку[31], вынудил французский и английский кабинеты объявить войну. Эта секретная переписка, начинающаяся депешей Расселу от 11 января 1853 г., показала, что английские министры уже в тот период были полностью осведомлены об агрессивных намерениях России. Все их утверждения относительно честности и личных качеств Николая, относительно миролюбивой и умеренной позиции России выглядели теперь как бесстыдные выдумки, рассчитанные лишь на то, чтобы ввести в заблуждение Джона Буля.

7 апреля лорд Грей, испытывая страстное желание получить пост военного министра, дабы подорвать дисциплину в армии, подобно тому как ему удалось, возглавляя управление колониями, вывести из повиновения почти все колонии Британской империи, разразился филиппиками против нынешней организации военного управления. Он потребовал объединения всех военных ведомств под начальством одного военного министра. Эта речь дала министрам возможность создать в июне посредством отделения военного министерства от министерства колоний новый пост — пост военного министра. Таким образом, все осталось в таком же плохом состоянии, как и прежде, появилась лишь новая должность с новым окладом. Рассматривая деятельность парламента в период этой сессии в целом, можно было бы подвести следующие итоги: было внесено семь важных биллей; три из них: билль об изменении закона о переселении бедных[32], о народном образовании в Шотландии и об изменении текста парламентской присяги[33] — видоизмененный билль о правах евреев — были отклонены; три других: билль о предотвращении подкупов избирателей, о реорганизации гражданской службы и о парламентской реформе — были взяты обратно; один билль, о реформе Оксфордского университета, прошел, но в совершенно измененном виде.