3619 [Неизвестный автор] Когда не перестанет течь Река, что с гор стремительно несется Меж диких скал, Мы встретимся опять, Лишь только осень станет приближаться! 3620 [Неизвестный автор] Сильна тоска — Утешиться мне трудно. В тень островов причаливаю я, Где слышен звон цикад, И мастерю у взморья из трав прибрежных временный шалаш! 3621
[Неизвестный автор] Жить долго я хочу… На островах Нагато Святая роща с мелкою сосной, Являя божество собой, О, сколько ты веков на свете существуешь? 3622–3624 Три песни, сложенные ночью во время любования луной, когда корабль отчаливал из бухты Нагато 3622 Кристально чист Свет божества луны, В затишье вечером на море Плывут, кружа по бухте, рыбаки, Перекликаясь меж собою… 3623 Когда спускается луна За гребни гор, На взморье вдалеке мелькают Огни костров, что разжигают Для ловли рыб прибрежных рыбаки… 3624 “Не я ль один Плыву на лодке ночью?” — Подумал я, когда волна меня несла, И в этот миг с той стороны, где взморье, В ответ раздался легкий всплеск весла! 3625 Старинный плач Даже селезни — и те, Только вечер настает, В камышах густых шумят, А когда светать начнет, То купаются в волнах, Даже селезни — и те, Каждый со своей женой, Просят иней: не ложись Нам на перья! И, сложив Крылья белые свои, Стряхивают легкий снег, И, прильнув друг к другу, спят… А вот я стелю один Одинокий мой рукав Платья, шитого тобой, Милая моя жена,— Мира этого дитя, Что рассталась вдруг со мной… Как текущая вода Не воротится назад, Пролетевший ветерок Не увидим никогда, Так бесследно ты ушла… И, стеля постель один, Разве я смогу уснуть? 3626 Каэси-ута Громко журавли кричат И несутся надо мной, Улетая в тростники… О, как трудно, трудно мне, Ведь остался я один… 3627 Песня, выражающая печаль по поводу разных вещей Словно зеркала, Что любимые всегда В руки бережно берут, Лишь настанет утра час, Гладь прозрачная легла В бухте Мицу. У ее у кристальных берегов Мы, к большому кораблю Много весел прикрепив, Собирались в путь морской, В дальнюю страну Кара. Подождав прилива час, Мы поплыли по волнам, Направляясь к Минумэ, К мысу, что вставал в волнах Перед нами на пути. И когда мы плыли так На море открытом, вдруг Волны белые, шумя и гремя, Взметнулись ввысь. И поплыли мы скорей, Огибая острова… Думал, с милою моей Не увидеться уже… Наземь сумерки сошли. Остров Авадзисима Как в колодце потонул Средь небесных облаков… И когда спустилась ночь, Мы не знали, как нам быть?.. Сердце алое мое… В бухте “Алая скала”, В бухте славной Акаси, Мы причалили тогда. И когда взглянул я вдаль, На простор морских равнин, Лежа в легком полусне, Я увидел сквозь туман, Как на маленьких ладьях Зажигаются огни У рыбачек молодых Для приманки мелких рыб. А когда в рассветный час В море набежал прилив, Скрыться в тростники спеша, Пролетали надо мной С громким криком журавли… И в затишье поутру Тронулись мы снова в путь. Кормчего, гребцов вокруг Раздавались голоса… И когда, отчалив, мы Закачались на волнах, Словно птицы на воде — Ниодори, Остров тот Иэдзима — “Остров-дом” — Показался вдалеке Средь колодца облаков. Думая утешить им Сердце, полное тоски, Мы направились к нему, Хоть на этот “дом” взглянуть!.. Но когда подплыли мы На огромном корабле, Волны в море, зашумев, Загремев, взметнулись ввысь, И пришлось нам мимо плыть, Издали любуясь им… К бухте Яшмовой тогда Наш корабль подошел, И на отмели морской, Глядя на скалистый брег, Где остался “Остров-дом”, Громко в голос плакал я, Словно малое дитя, Слезы горестные лил… У владыки вод морских Из браслетов дорогих Белый жемчуг я достал, Спрятал в рукава свои И хотел послать домой В дар возлюбленной моей! Но гонца я не нашел, С кем послать его домой. И хотя достал его Из глубин морского дна, Но, подумав, что теперь Он не нужен никому, Этот жемчуг дорогой Опустил опять на дно… |
