1788–1789 1788 Каэси-ута Когда с высот горы Фуру Взгляну я вдаль перед собою, Столица милая Совсем недалека — И оттого не сплю ночами и тоскую! 1789 Шнур заветный, Что завязан был любимой, Разве развязать я без нее смогу? Даже пусть порвутся эти нити, Я не развяжу, пока не встречусь с ней! 1790 Песня матери, посланная сыну, когда в пятом году Тэмпё [733] в страну Кара из бухты Нанива отчалил корабль посла Говорят, в горах олень, Тот, что сватает себе Хаги нежные цветы, Сына одного родит, Так и я: Один лишь сын у меня, одно дитя… И когда мой сын пойдет В путь далекий, Где трава — изголовье для него, Словно яшму, нанижу Зеленеющий бамбук, И святой сосуд с вином Тканями покрою я, Буду я молить богов Беспрестанно, Чтобы он, Мой любимый нежно сын, Счастлив был в своей судьбе! 1791 Каэси-ута Коль иней выпадет холодный на поля, Где путники Шалаш себе построят, Прикройте крыльями мое дитя, Небесных журавлей летающие стаи! 1793 Песня, сложенная в тоске о любимой Словно белый жемчуг ты. Имя милое твое, О, как часто про себя Повторяю я в душе! Много дней уже прошло, Мы не виделись с тобой. И все больше, больше дней, Проведенных мной в тоске… Я не знаю, как мне быть, Чтоб развеять грусть мою? Сердце я разбил свое, Нету дня, чтоб не надел Перевязь из жемчугов, Беспрестанно, без конца Имя милое твержу… Деву милую свою, Как из жемчуга браслет, На руки бы мне надеть, Прямо бы в лицо взглянуть — В зеркало светлей воды,— Но не вижу я тебя… Словно воды, что текут У подножия горы Ситаби, А наверху — Их не видно, Так и я… Ах, не видно никому Сердце, полное тоски, Что покоя не найдет… 1793–1794 Каэси-ута 1793 Словно изгородью из зеленых тростников, Разделила нас с тобой молва людей, Оттого, что так сильна она, Много дней я не встречал тебя, Верно, целый месяц миновал… 1794 Сменяясь, месяцы проходят, Уж много накопилось их, Не встречаемся теперь с тобою, Но забыть тебя я не могу, И предо мной все образ твой стоит… ПЛАЧИ
1795 Песня, сложенная, глядя на места, где был дворец красавца Ваки из Удзи К милой в дом теперь пришел… Имаки — “Теперь- пришел” зовется мыс. Соснами, что густо разрослись на нем, где супруги ждут своих любимых жен, Верно, любовался так же, как и мы, Давний человек былых времен! 1796–1799 Четыре песни, сложенные в провинции Кии 1796 Тяжко мне, когда взгляну теперь Я на берег одинокий, где гулял, За руки держась когда-то с ней, С той, что навсегда от нас ушла, Отцвела, что клена алый лист… 1797 Хоть и очень каменист этот одинокий брег, И всегда там пенится вода,— Но ведь память он о деве дорогой, Той, что навсегда ушла от нас, Как уходит вдаль текущая вода… 1798 Грустно мне, когда взгляну Я на бухту Черный бык, Ягод тутовых черней, Что мы видели вдвоем, С милой много лет назад… 1799 Как хочу пойти окрасить платье Я песком, что покрывает берега Бухты каменистой Яшмового острова, 1800 Песня, сложенная у заставы Асигара при виде погибшего странника Верно, дома у тебя Милая жена твоя За забором коноплю Дергала в саду своем И сушила на земле… И, сплетя, дала надеть Белоснежный этот шнур, Не развязан он тобой… Пояс, что в один обхват, В три обхвата у тебя Здесь обвязан,— Тяжела служба долгая была Государю твоему. Лишь теперь ты смог уйти, В край отправиться родной. Верно, ты в пути мечтал Повидать отца и мать, И любимую жену… Здесь, в восточной стороне, Где так много певчих птиц, У заставы грозной ты, Что Заставою богов называют, Ты лежишь, Будто холодно тебе, В белотканом платье ты, Ягод тутовых черней Разметались по земле Пряди черные волос… Спросишь: “Где твой край родной?” Ты его не назовешь. Спросишь: “Где родимый дом?” И о нем не скажешь ты. Храбрым рыцарем Вперед все стремился ты в пути, И лежишь теперь один, Распластавшись на земле… 1801 Песня, сложенная, когда проходили мимо кургана девы из Асиноя |
