Я перевернула карту. Сначала на ней ничего не было, она была просто серая, но под моим взглядом серый туман забурлил и расступился. Какой сюрприз... впрочем, нет! Я собралась вернуть карту гоблинихе, но та замотала головой.

— Оставь ее себе, — сказала Ханна.

Ну конечно, как же я сама не сообразила. Я заткнула карту за корсаж.

Ханна тоже сдвинула колоду. Ее карта была закрашена красным.

— Кровь, — объявила она, скорчив разочарованную гримаску. — Впрочем, ничего другого нельзя было ожидать.

— Эй, рабыни, шевелитесь, что ли! — раздался голос у нас за спиной.

Я напряглась, развернулась и увидела невысокого коренастого вампира в черном плаще, при полной готичной выкладке и со сверкающими в улыбке клыками.

— Некогда мне тут с вами развлекаться! — Он отпихнул нас в сторону, пролез к столику и с ходу схватил полколоды. Его карта оказалась черной.

— Зритель, — объявила гоблиниха и показала большим пальцем себе за плечо, на стальную дверь.

Вампир хлопнул по двери картой. Дверь скользнула в сторону, скрывшись в стене, и из проема приливной волной хлынул гомон. Вампир величественно вошел.

Я двинулась было за ним, но Ханна схватила меня за руку:

— Я покажу тебе, куда идти.

— Ну так пошли же наконец! — прорычала я: терпение у меня кончилось.

Ханна вывела меня в бетонированный коридорчик. Я прищурилась: громадные, как на стадионе, прожектора слепили глаза. Стены были забраны лесами, под ногами лежал дощатый настил. В уши снова ударил рев. Доски затряслись, из щелей повалила пыль — толпа затопала ногами. Я протащила Ханну по проходу в амфитеатр, где вокруг арены рядами стояли сиденья, все до единого занятые, а над головами у зрителей висели огромные плазменные панели. На всех крупным планом показывали двух соперников на ринге. Они сплелись, обхватив друг друга, словно профессиональные борцы.

Потом экраны переключились на турнирную таблицу. Против каждого имени вспыхивали ставки, а в списке игроков числились Граф, Рио, несколько незнакомых имен и — сердце у меня упало — я сама, последним пунктом. Ставки против меня были шестьдесят к одному. Малика в списке не было.

Я подергала Ханну за руку и прокричала, перекрывая шум:

— На что они ставят?

— На победу, конечно! — крикнула она в ответ.

Зар-раза!

Мимо наших коленей промчался, взметнув голубыми дредами, крошечный гоблин-охранник с толстой пачкой бумаг. Какой-то вампир, которому на лицо падали длинные локоны, перегнулся через сиденья и, ухватив гоблина за комбинезон, поднял в воздух. Губы вампира зашевелились. Гоблин что-то записал в бумагах и сунул их под нос вампиру. Вампир одобрительно поглядел на меня, кивнул и выпустил гоблина. Тот упал, как гимнаст, ловко перекатился и побежал дальше, сверкая лампочками на кроссовках.

Ханна кивнула на экран. На меня уже ставили тридцать к одному.

Вампир показал мне сразу два больших пальца и улыбнулся, продемонстрировав все четыре клыка.

Приятно знать, что кто-то в тебя верит.

Изображение переключилось на матч. Теперь бойцы разошлись и кружились по рингу, расставив руки в боевой стойке. Оба были обнажены. Камера наехала на одного из них, поменьше, — это оказалась Рио, ее темная кожа блестела, словно намасленная. Камера крупным планом показала, как сверкает розоватый пот в ее голубых кудряшках, потом сместилась на глаза — белки от избытка колдовских сил окрасились темным индиго, — потом на ощеренный рот, полные губы, оттянутые на клыках. Затем показала общий план, приостановившись на кровоточащем укусе у нее на плече, после чего на экране возникла вся арена с высоты птичьего полета.

Толпа топотала, свистела, галдела.

Теперь экран заполнила вторая фигура, гораздо крупнее, — это был тролль, здоровенный, мускулистый, темно-красный. Камера показала лицо. Ноги у меня подкосились — я узнала Хью. Я бросилась бежать, не сводя глаз с его лица над рингом, которое становилось все больше и больше. Серые глаза затуманились, словно грозовое небо, на носу виднелся скол, кожа была покрыта глубокими трещинами. Потом он ринулся вперед, лицо на экране расплылось.

Камера переключилась на общий план двух фигур, сцепившихся на голубом фоне покрытия на ринге.

Я побежала еще быстрее, добралась до края, вспрыгнула на ринг...

...И попала во что-то нездешнее.

Покачнувшись, я упала назад и приземлилась на пятую точку. Подавив крик, я отползла от края и включила магическое зрение.

Ринг был накрыт мерцающим куполом, его зачарованная стена высилась в нескольких дюймах от моего носа. Я поглядела на Хью и Рио. Похоже, Хью побеждал. Он молотил головой Рио о голубой пол, но когда я посмотрела магическим зрением, то увидела тонкий серый ореол, окружавший вампиршу мягкой оболочкой, и поняла, что она защитилась чарами, а для этого тянет силы из Финна. У Хью не было шансов.

Мне стало нехорошо. Значит, Финн где-то поблизости, ведь Рио нужно, чтобы он был рядом, чтобы чары действовали как следует. Я пристально обшарила купол своим локатором, но не увидела никого, кроме Хью и Рио.

Какого дьявола Хью вообще дерется с Рио?!

Предполагалось, что Хью сейчас среди тех, кто ищет Кэти, и что он давно уже отправился на поиски.

Ханна склонилась надо мной, протянула руку.

— Это ограничительные чары! — крикнула она мне в ухо и показала на купол. — Если хочешь проникнуть внутрь, надо обойти его, вход с той стороны!

Я огляделась. Трибуны были пятиугольные, причем сиденья стояли только с четырех сторон. Пятая сторона, как раз напротив меня, была пустая и плоская — ни сидений, ничего, кроме одинокой фигуры вдали.

Я побежала по проходу между трибунами и куполом.

— Тебя не пропустят без карты! — слабо донесся до меня крик Ханны.

Вытащив из-за корсажа карту, я выставила ее перед собой и, ощутив прикосновение магии, обогнула последний угол и юркнула в проход.

Сунув карту между поднятых корсетом грудей, я зашагала к одинокой фигуре.

— Добрый вечер, дорогая. — Граф наклонил голову, и белокурые волосы занавесили лицо.

От переизбытка магических сил кожа его словно светилась изнутри голубоватым светом — в тон двум рядам вышитых сердечек, спускавшимся вдоль переда длинного бархатного сюртука цвета морской волны. Полы сюртука расходились у коленей, являя миру узкие кожаные сапоги. Под кого он так вырядился, я не разобралась.

— Я искренне благодарен за то, какие усилия вы затратили, чтобы присоединиться к нашему маленькому суаре. — Погладив шелковые лацканы, он одобрительно оглядел мой туалет. — А вы, как всегда, восхитительны.

Я уперлась руками в бока, грудь так и вздымалась — мне не хватало воздуху. Этот проклятый корсет не был приспособлен для дыхания, а тем более для беготни.

— Не то чтобы я была рада здесь оказаться, — пропыхтела я. — По ночам у меня есть занятия поприятнее, чем участвовать в ваших сварах.

Он на миг склонил голову, словно прислушиваясь, только прислушиваться было не к чему. Гомон и крик стихли, будто выключились, — они остались за ограничительными чарами, сквозь которые я прошла. Тихо было буквально как в могиле.

Я от души надеялась, что это не плохая примета.

— Должен ли я просветить вас касательно правил, дорогая?

— Будьте так любезны, — проговорила я, с облегчением услышав, что, несмотря на колотящееся сердце, голос звучит спокойно, хотя и немного загнанно.

— Рио прислала мне Вызов, на что она имеет право по крови. — Граф двинулся к рингу, жестом поманив меня за собой. — Она желает занять мое положение. В обычных обстоятельствах все решилось бы чрезвычайно просто. — Он небрежно отмахнулся. — Я наделил ее Даром, и я же, не задумываясь, отнял бы его у нее, однако у нее есть нечто, чем я хочу владеть.

— Чары, — хмыкнула я.

— Совершенно верно, дорогая. — Его улыбка прямо-таки источала обаяние. — Во время предшествовавших Вызову переговоров Рио решила, какие именно орудия, находящиеся в ее распоряжении, она намерена применить; она выбрала фавна. Я остановился на тролле.