– Будет уже очень поздно, – говорю я. – Мы прилетаем последним рейсом, так что никак не доберемся до отеля раньше одиннадцати вечера.

– Ну и что? Я буду у Нэнси Блейк, попью там пивка и дождусь тебя. А потом можем сходить в клуб. Ты была в «Тринити»?

– Была, милое место… Но знаешь, я как-то не уверена, что смогу гудеть и тусоваться после напряженного трудового дня. Не так-то просто весь день катать все эти тележки с едой и напитками.

Я вздыхаю, потому что мне не хочется чувствовать себя старой и уставшей. Откуда Дэнни берет столько сил? Неужели все дело в двух годах? Это не такая уж большая разница в возрасте, но я после вечернего рейса предпочитаю забраться в удобную постель с бокалом вина и скучным романом. Я ерошу темные волосы Дэнни и с ужасом спрашиваю себя: неужели это сказывается возраст, и я становлюсь похожа на свою маму-домоседку, которая больше всего на свете не любит вылезать из любимых тапочек? Любому, даже самому интересному, времяпровождению вне дома она предпочтет любимое кресло у камина и сериал.

Когда я только-только стала стюардессой, я смотрела на старших по возрасту членов экипажа и стюардесс с жалостью. Они были приблизительно того же возраста, что и моя мама. Они никогда не ходили на ночные отвязные вечеринки. Они брали из самолета бутылку вина или покупали в «дьюти фри», если взять было нечего, разбредались по номерам, и я точно знаю, что они делали, потому что полрейса они вслух мечтали, как заберутся в горячую ванну с бокалом вина и вечерней газетой. И вот прошло всего несколько лет, и я понимаю, насколько эти люди были правы. Горячая ванна и удобная кровать кажутся мне гораздо привлекательнее танцев и выпивки в шумном клубе. Бог мой, неужели я старею? Прочь печальные мысли! Сосредоточимся на приятном. Здорово, что Дэнни будет жить в том же отеле, что и я. Никогда прежде наши расписания не совпадали, так что можно будет извлечь из этого события обоюдное удовольствие. И еще я просто счастлива, что пойду с ним на бал. Во-первых, я пойду с кавалером. А во-вторых, он так хорош собой, что все девчонки обзавидуются. В предыдущие годы я ходила на бал одна, и парочки поглядывали на нас снисходительно, а мы – одинокие девочки – делали вид, что нам так гораздо веселее. В этом году все будет по-другому. Билет на два лица – Энни и Дэнни. Я чувствую, как на лице моем расцветает счастливая улыбка. Я действительно до потолка готова прыгать от радости! Теперь только платье подходящее найти – и я буду королевой бала!

– Что ж, тогда я буду ждать завтрашнего вечера. – Я обнимаю Дэнни. От него пахнет одеколоном от Армани. – Причем ждать буду с нетерпением!

– А я-то! – Он подмигивает мне.

И на этой оптимистичной и приятной ноте мы расстаемся.

Возвращается Эдель, плюхается на диван и со стоном приклеивает пластырь к очередной натертой мозоли. Не понимаю я, почему она не подыщет себе другую работу! Ведь это невозможно! Весь день носить туфли на высоких каблуках, причем туфли неудобные, и чувствовать, как они врезаются в твою кожу и боль с каждым часом становится все сильнее. Бр-р.

Дав передышку ногам и проведя необходимые лечебные мероприятия при помощи пластыря, Эдель вспоминает обо мне и превращается в настоящего инквизитора. Она хочет знать «все-все».

– Значит, вы теперь вроде как вместе? Пара? – Она удивленно рассматривает мою ночную рубашку и тапочки. – Не рановато для сна?

– Мы решили полежать после обеда. Отдохнуть, – говорю я, стараясь не краснеть.

– Ах, теперь это так называется? Ну-ну. А кто меня уверял, что между вами ничего нет?

– Ничего не было, а теперь есть. Это все Дэнни – он совершенно непредсказуем, и я никогда не знаю, что случится в следующую минуту. Каждый раз клянусь себе, что не стану связываться с этим ненадежным человеком, даже близко подходить не буду… а потом он врывается в мою жизнь, такой красивый, такой сексуальный, такой нежный… и я просто не могу удержаться от соблазна, И все начинается снова!

– Как это романтично и захватывающе звучит! Так что вы теперь вместе?

– В некотором роде, хотя до официальных объявлений о нашей связи еще далеко. Дэнни полон сюрпризов, и я не могу сказать, что готова выйти за него замуж, но он милый и в постели неподражаем… И я ему нравлюсь, причем мне кажется, что нравлюсь даже сильнее, чем он готов признать. Помнишь те романтические записочки, которые я получаю время от времени?

– От твоего неизвестного воздыхателя?

– Ну да! Только теперь я почти уверена, что они от Дэнни. Просто потому, что больше некому их посылать, понимаешь? Я ни с кем не знакома так близко… И мне кажется, что это мило и романтично с его стороны – писать мне пожелания и подсовывать в ящик… хоть и ребячливо. Но в этом весь Дэнни.

– Так ты спросила его об этих записочках?

– Нет, просто не хочу его смущать. К тому же он может и не признаться, что это он пишет. Для мужчины не всегда легко признать, что он склонен к романтике.

– Не знаю… может, ты и права. В любом случае я так рада, что у тебя появился парень. Скоро будем устраивать свидания вчетвером: мы с Грегом и вы с Дэнни! Такие мини-вечеринки.

Еще чего! Да я и представить себе не могу такой вариант! Подумать только, и как это должно выглядеть? Я решила не развивать дурацкую тему и поделиться с Эдель еще одной радостью:

– Я пригласила его на бал, и, должна тебе сказать, у меня просто камень с души свалился. Иметь спутника на вечер – это главное. Так что теперь осталось только разыскать правильное платье. Завтра же и примусь за поиски.

– Ты так готовишься, словно это очередной выпускной. Ну хоть туфли у тебя есть, и то хорошо. Ты ведь пойдешь в своих Джимми Чу?

– Само собой.

– Ты так до сих пор и не позвонила Мистеру Джимми Чу, чтобы принять его приглашение на обед?

– Пока нет, – покаялась я. – Завтра я лечу в Лондон, и высока вероятность, что встречу его на утреннем рейсе. Тогда и поговорю.

– Ты вроде говорила, что летишь в Шаннон?

– Так и есть! Думаешь, авиакомпания за так оплачивает номера в хороших отелях? Они эксплуатируют нас как рабов. Сперва Лондон, потом Шаннон! – Я застонала, заранее предчувствуя выматывающий график.

– Не прибедняйся, я все равно не собираюсь тебя жалеть! – непреклонно заявила Эдель, складывая руки на груди. – Да, иной раз у тебя выпадает нелегкий день, но все же большую часть своего рабочего времени ты проводишь, обедая в ресторанах при аэропортах и отлеживая бока в роскошных отелях. Или плавая в бассейнах при этих самых отелях. А я в это время смотрю, как прототипы Золушек пытаются втиснуть свои толстые ножки в маленькие туфельки, потому что именно эти туфельки идут сегодня по специальной цене. А когда у них ничего не получается, они обвиняют в этом меня. А еще у нас в магазине флюоресцентные лампы, и у меня от них болит голова.

– Да, я знаю, ты говорила, что самое плохое в твоей работе – это мозоли…

– И запах чужих ног, – добавила Эдель с видом мученицы.

– Да-да, я помню. Но все же ты живешь и работаешь в городе, и это здорово, разве нет?

– Город – это, конечно, весело. Но здесь все так дорого! Я даже не могу себе позволить пообедать где-нибудь! Ну, не часто могу позволить. У нас на работе есть комнатка, где мы едим. Там имеется чайник и холодильник, но помещение так мало, что нам приходится есть по очереди. И если ты берешь хлеб, то нужно платить по пятнадцать центов за кусочек.

– Это шутка?

– Посмотри на меня внимательно. Я же не улыбаюсь! Видимо, она и правда не шутит.

– Вот поэтому я и прихожу обедать домой, – так же грустно продолжает Эдель. – Маленький заработок не позволяет мне ходить в кафе, а если приносишь с собой сандвич, то все смотрят презрительно и думают, что ты жадина.

– Знаешь, по-моему, тебе нужно сменить работу.

– Я уже тоже начинаю так думать, и вот что я решила. Начну искать работу сразу после того, как ты позвонишь Мистеру Джимми Чу. Не понимаю, почему ты тянешь. В конце концов, это просто грубо, так динамить человека. А кстати, чем он занимается?