Роберт пришел буквально через две минуты, мне еще и кофе подать не успели. Он выглядит вполне преуспевающим бизнесменом, каковым, собственно, и является. Темно-синий дорогой костюм, белая рубашка, серебристый галстук. Ботинки блестят так, что в них смотреться можно. В руке стильный кожаный портфель. Я вдруг понимаю, что он выглядит вполне ухоженным и довольным жизнью. Окружающие ни за что бы не догадались, что перед ними скорбящий вдовец и отец беспокойного и непоседливого малыша.

Он поцеловал меня в щечку, затем сел рядом и тоже заказал капуччино.

– Ты выглядишь просто роскошно, – говорит он, улыбаясь, но в голосе его я чутко улавливаю напряжение.

– Ты тоже. На работе много дел?

– Не говори со мной о работе! – Он быстро смотрит на часы. – Она съедает все мои силы и время. В двенадцать у меня следующая встреча. Биржевой брокер – это не та профессия, при которой можно часто отдыхать.

– Я вообще не понимаю, как ты справляешься. Все время в напряжении, постоянное давление со всех сторон… Не думаю, что я долго вынесла бы такую жизнь.

– Если честно, то я рад, что у меня так много дел. Они отвлекают, и только работа спасала меня эти два года. Иначе и не знаю, как бы я…

Тут рядом возникает бармен с нашим заказом, и, когда он испаряется, Роберт быстро спрашивает:

– А как ты живешь?

Я наблюдаю, как он кладет сахар в кофе и энергично его размешивает.

– Да все прекрасно! – Я улыбаюсь, но внутри меня живет то же тревожное напряжение, потому что я не верю, что он позвал меня просто поболтать. Хоть бы Роберт уже переходил к сути дела, а то ожидание становится невыносимым.

– Кажется, не так давно я видел тебя в теленовостях.

– Точно, это была я собственной персоной. Ничего интересного. Мелкий инцидент, из которого средства массовой информации попытались выжать все возможное. Ты же знаешь, как они умеют это делать и раздувать из мухи слона.

– Мне кажется, ты скромничаешь, Энни. Я видел фотографию того типа, устроившего дебош на борту. При встрече с таким негодяем любой нормальный человек перейдет на другую сторону улицы. Даже представить себе не могу, как ты смогла с ним справиться на борту летящего самолета. Думаю, это было страшновато.

– Ну, приятного точно было мало! К счастью, такие вещи случаются нечасто. Большинство пассажиров нормальные и даже приятные люди. И только один процент упорно пытается превратить жизнь членов экипажа в ад. Бог им судья. Расскажи мне лучше, как там Бен?

– Растет, и при этом растет очень быстро. Он ужасно забавный и с каждым днем все больше напоминает Эмили. Даже моя мама так говорит. Подожди-ка. – Он выуживает из кармана мобильник и показывает мне фото Бена, сидящего на коленях у Сайты. – Вот, снимал всего пару дней назад.

Я рассматриваю мелкое изображение. Да, Бен очень похож на свою мать. Он красивый мальчик, и на этом снимке личико его светится от радости. Господи, как жаль, что моя сестра никогда не увидит эту счастливую улыбку.

– Энни, – голос Роберта звучит напряженно, и я понимаю, что мы добрались до сути нашей встречи, – я хочу тебе кое-что рассказать. И я хочу, чтобы ты услышала это от меня, а не от кого-нибудь другого. Дублин – город небольшой, тут все друг друга знают и с огромным удовольствием разносят сплетни.

Я с тревогой и волнением жду продолжения.

– Дело в том, что я… я встретил женщину. Она учительница начальной школы. Родом из Корка, но сейчас живет и работает в Дублине. Мы встречаемся уже десять месяцев, и я точно знаю, что это серьезно.

Я пытаюсь что-то сказать, но нужные слова просто не приходят на ум.

– Знаю, что тебе неприятно это слышать, ты, наверное, шокирована. Но я привязался к этой женщине, и она просто обожает Бена. Мы не хотим торопить события, но…

Я сижу на барном табурете и чувствую, что голова моя идет кругом. Как-то мне не приходило в голову, что Роберт снова начнет с кем-то встречаться. Не знаю почему, ведь он молод и надо было сообразить, что такова жизнь, и он не может скорбеть в одиночестве вечно. Надо было догадаться, а я не догадывалась и теперь пребываю в полной растерянности.

– Эмили была любовью всей моей жизни, – тихо говорит Роберт. – И Джулия – так ее зовут – это понимает и не торопит меня. Она сочувствует моему горю… А я, Господи, я не знаю, как тебе объяснить! – Он закрывает лицо руками, и я едва слышу его речь. – Я боялся и не знал, как тебе рассказать. Но я должен был, понимаешь?

Он отнимает ладони от лица, смотрит на меня полными слез глазами и решительно говорит:

– Мы с Джулией планируем пожениться.

– Когда?

– На будущий год.

– Значит, у Бена будет мачеха?

– Да. И я думаю, для него это будет хорошо. Они ладят.

Я на секундочку закрываю глаза и думаю об Эмили. О милой, доброй, ласковой Эмили, которая всем сердцем любила этого мужчину и с первой же встречи поняла, что именно он ее вторая половинка, ее будущий муж, «Он для меня единственный, Энни», – говорила она.

И так оно и было. Она никогда не смотрела на других мужчин, Роберт был для нее всем. А у него теперь другая женщина.

Я открываю глаза и вижу взволнованное лицо Роберта, который с тревогой ждет, как я отреагирую на его слова.

– Я тоже так думаю, Роберт. И для Бена и для тебя будет лучше, если вы станете жить втроем и создадите нормальную семью. Я знаю, что моя сестра хотела бы, чтобы и ты и Бен были счастливы…

Я не могу больше ничего сказать, потому что сердце мое пронзает боль – словно иглу воткнули.

– Прости меня, Энни, я не хотел ранить твои чувства… – Роберт сжимает мою ладонь в своей, и я вижу, как лицо его искажается. Но он мужчина и потому может сдержать слезы. А я плачу, горько, навзрыд. Бармен быстренько приносит мне салфетки. Роберт сидит рядом с несчастным видом и с тревогой смотрит на меня.

– Не нужно притворяться, что ты рада за меня, Энни. Я знаю, что вы с Эмили были очень близки, и пойму, если ты обидишься и рассердишься на меня.

– Прости. – Я сморкаюсь, потом набираю чистых салфеток и вытираю лицо. Тушь, судя по всему, потекла. – Не знаю, что на меня нашло. Вот, я успокоилась. И я хочу сказать, что ты не должен чувствовать себя виноватым. Ты молодой мужчина, и я рада, что ты встретил достойную женщину, честно. Просто, просто я сразу вспомнила, как молода была Эмили, знаешь, мне так ее не хватает…

– Мне тоже. Иной раз боль невыносима. С появлением Джулии мне стало легче. И вот еще что: у меня скоро отпуск, мы с Джулией хотели бы слетать куда-нибудь… Я хотел оставить на тебя Бена. Он еще мал, чтобы тащить его на другой континент.

– Ты правда разрешишь, чтобы я за ним присмотрела?

– Если ты не против, я бы хотел, чтобы именно ты осталась с малышом. Мне не хочется на целую неделю оставлять его с няней. А твоя мама, боюсь, с ним не справится.

– Да уж, ей и отца хватает. У него опять разыгрался артрит, и в этот раз как-то особенно серьезно. Я только вчера с ней разговаривала.

– Как она сама?

– Честно сказать, не слишком хорошо. Но я решила, что настало время как-то жить дальше, и хочу, чтобы в этом году мы встретили Рождество дома. Если дойдет до крайностей, я согласна сама готовить ужин. И вы с Беном могли бы приехать к нам.

– Я с радостью. – Роберт улыбается мне, и я вдруг чувствую себя ужасно виноватой перед ним. Ведь со времени похорон мы ни разу не приглашали его в дом. Правда, и поводов особых не было – за это время семейные праздники стали не частым явлением. Родители упорно отказываются куда-нибудь выходить, а папа в прошлом году продемонстрировал всем погрызенный молью смокинг и выбросил его, не скрывая чувства облегчения. И все же…

Роберт смотрит на часы, а потом – виновато – на меня.

– Я понимаю, что тебе пора. Когда ты собираешься в отпуск?

– Ну, я хотел в следующем месяце. И у Джулии есть возможность…

– Тогда договариваемся на начало декабря. Думаю, мне удастся отвертеться от работы без особых проблем. И знаешь, я просто в восторге от мысли, что проведу это время с моим милым маленьким племянником. Если ему у меня понравится, я тебе его не отдам.