В результате положение колонистов еще более ухудшилось. Ненавистные налоги вернулись под новой личиной, королевские чиновники обрели финансовую независимость от местных властей, а вице-адмиральские суды получили право наказывать нарушителей торгового законодательства. В довершение всего Лондон мог в любую минуту распустить любую колониальную ассамблею. Америка ответила на это беззаконие новым взрывом протестов, петиций, бойкотов и гражданских беспорядков. Торговля находилась в упадке, а социальное и политическое напряжение нарастало. Такое положение дел сохранялось почти два года, затем 5 марта 1770 года необъявленная война вышла на новый уровень. В тот день в Бостоне разгорелся конфликт между горожанами и британскими войсками, расквартированными в городе. Началось с того, что мальчишки забросали снежками стоявших на посту солдат, собралась толпа, полетели насмешки. В ответ англичане открыли огонь, убив пятерых и ранив шестерых горожан. Вести об этом инциденте, получившем название «Бостонской бойни», быстро разлетелись по всей Америке и вызвали новый всплеск ненависти к англичанам.

В тот же самый день британский парламент, заседавший за 3 тыс. миль от Бостона, предпринял действия, направленные на погашение затянувшегося конфликта. Новый премьер-министр, лорд Норт, удрученный 40-процентным спадом в английском экспорте и непрекращающимися протестами колонистов, потребовал от парламентариев отмены закона Тауншенда. Те согласились, однако оставили повышенный налог на сахар, как символ законной власти парламента над колониями. И вновь британцы уверовали, что им удалось с честью выйти из положения, – в то самое время, как в Америке праздновали победу над метрополией. Столь разная трактовка ситуации, конечно же, свидетельствует о взаимном непонимании оппонентов. Но она позволила восстановить спокойствие (а с ним и торговлю) и еще на два года оттянуть назревавший военный конфликт.

Действительно, два ближайших года – с 1770 по 1772 год – в жизни колоний царил относительный покой, однако это была только видимость, скрывавшая ряд застарелых проблем. Несмотря на отмену двух законов, большинство имперских реформ оставались в силе: несправедливые «налоги» подрывали конституционные принципы; вице-адмиральские суды ставили под сомнение основные юридические права населения; произвол королевских чиновников мешал самоуправлению; запрет на выпуск бумажных денег сильно осложнял экономическую жизнь колоний, а неоправданное присутствие регулярной армии несло угрозу основным гражданским свободам. В среде колонистов зрело недовольство. Осенью 1772 года в Бостоне был сформирован Корреспондентский комитет, в чьи функции входило распространение новостей, патриотических выступлений и предостережений по всей стране. Невзирая на запрет, комитет осуществлял связь между колониями и проводил антибританскую агитацию среди народа. Пройдет совсем немного времени, и «корреспонденты» комитета начнут передавать в свои отделения куда более важные новости.

Чтобы поддержать пришедшую в упадок Ост-Индскую компанию, парламент принял в 1773 году закон о чае, который заочно передавал компании монополию на чайную торговлю в Америке. Используя махинации на таможне, чиновники компании искусственно занижали цены на популярный среди колонистов голландский чай, поступавший по контрабандным каналам. Пока цены на этот напиток оставались низкими, таможенные пошлины Тауншенда сохранялись. Откровенно протекционистский характер закона о чае вывел из себя американских колонистов, которые от пассивного порицания перешли к активным действия: горожане организовывали специальные отряды, что блокировали порты и запрещали разгружаться торговым судам. В Бостоне пошли еще дальше: 16 декабря 1773 года горожане утопили в прибрежных водах прибывшую партию чая стоимостью 10 тыс. фунтов стерлингов («Бостонское чаепитие»). В ответ Лондон принял ряд карательных мер: прежде всего, британцы закрыли Бостонский порт; вслед за тем последовала реорганизация правительства Массачусетса и назначение военного губернатора; судопроизводство по делам нарушителей королевских законов было перенесено в Лондон, зато подразделения регулярной армии максимально приблизили к населению – теперь солдат размещали прямо в частных домах. Если Британия рассчитывала этими репрессивными законами – в Америке их окрестили «невыносимыми» – запугать колонистов, то она сильно просчиталась. Вместо того правительственная акция, как никогда, сплотила американцев и усилила их ненависть к британским властям.

«Бостонское чаепитие»

Теперь уже подавляющее большинство колонистов не сомневалось: в Лондоне готовят генеральное наступление на их оставшиеся свободы. А принятые парламентом законы подтверждали самые дальновидные догадки, которые оправдывали протесты колонистов. На протяжении последних десяти лет американские патриоты не просто наблюдали и осуждали имперские реформы, они также пытались их осмыслить. Основательно изучив труды древнегреческих и древнеримских философов, опираясь на идеи эпохи Просвещения и взгляды английских оппозиционеров Джона Тренчарда и Томаса Гордона, местные патриоты пришли к неутешительным выводам: все злоупотребления лондонских властей проистекают не от неумения управлять, а являются намеренной попыткой разрушить американскую свободу. Весь ход колониальной истории подтверждал тезис о небезопасности политической власти для ее носителей – власть, как известно, развращает. Причем, как выяснилось, процесс этот носит расширяющийся и неконтролируемый характер: чем шире возможности власть предержащих, тем необратимее последствия. Растущая власть требует в жертву свободу. Человеческие права вообще нечто хрупкое, и защитить их можно лишь через постоянный и бдительный надзор. Американцы не собирались сдаваться. Оказывать сопротивление тирании в любых формах, окорачивать руки недобросовестному правительству, которое противопоставляет личные интересы государственным – в этом они видели свое исконное право. А в том, что такое сопротивление необходимо, колонисты теперь не сомневались. Доказательством тому служила цепь несправедливостей, чинимых королевской властью.

Не требовалось особо богатого воображения, чтобы просчитать, по какой зловещей схеме будут развиваться события в ближайшем будущем. Британские власти, несомненно, шли по пути накопления власти, процесс этот сопровождался усилением коррупции и беззакония. Свободы колонистов постоянно попирались, полномочия местных правительств бессовестно подрывались, а серия злоупотреблений в имперских законах, принятых с 1763 года, носила явно преднамеренный характер. Все указывало на то, что в Британии существует заговор против американской свободы.

Однако сложить вместе кусочки имперской головоломки было только половиной дела. Перед колонистами стояли и другие, не менее важные проблемы. Например, если власть и вправду такое опасное и развращающее явление, возникал вопрос: каким образом самим американцам избежать этой опасности? Местные патриоты были убеждены, что ответ следует искать в особенностях национального характера и правительственного уложения. Народ – чтобы, вопреки всем препонам, сохранить свободу – должен претворять в жизнь традиционный набор «гражданских добродетелей». При этом отдельные индивиды должны жертвовать личными интересами во имя общего блага. Патриоты-колонисты считали: кампания неповиновения Британии продемонстрировала такие исконные черты американского характера, как самодисциплина, скромность и трудолюбие. Таким образом, этот характер вполне соответствует сложным политическим задачам, которые в ближайшем будущем предстояло решать колонистам. А опыт самоуправления поможет им исключить формы правления, которые порождают коррупцию и тиранию. Американцы выбрали собственный способ государственного устройства: без короля, без наследной власти, без централизованного правления. Они создали простые политические институты – достаточно репрезентативные и ответственные. По своим обычаям, стереотипам поведения и формам правления американцы представляют собой народ, особо приверженный демократии и стойкий к искушению властью.