Сет, прислонившись к перилам круга, напряженно поглядывал то на Искандера, то на Барбриджа. Лорд Свет высунулся на миг из-за спин оставшихся невредимыми стражей, чтобы оценить обстановку, и послал двух из них к Сету. Гиганты направились к нему, топая каменными нотами. Жрец хотел было остановить их словами заклинания, но едва он открыл рог, как из горла хлынула кровь и на грудь покатилась красная пена.
— Искандер! — прохрипел он протяжно и надрывно, взывая к магическим силам.
В этот миг к нему подоспели каменные стражи и уже готовы были его схватить. Но Сет вдруг исчез. Вместо него из рук стражей вырвался могучий сокол, сделал круг над Барбриджем, взмыл вверх и бесследно исчез в розовом тумане под куполом.
Громкий металлический скрежет, летевший сверху, заставил Мерле и Юнипу снова поднять глаза на клетку.
Фермитраксу удалось быстро просунуть лапу между прутьями и разодрать Искандеру лицо, сорвать у него со лба кусок кожи величиной с ладонь. Вопли сфинкса от боли переходили в яростное рычание, и он с удвоенной силой бросался на клетку, корежа ее и раскачивая.
Снова раздался скрежет, а затем резкий не то хлопок, не то взрыв.
Мерле взвизгнула, а Юнипа судорожно, до боли сжала ее руки и в страхе к ней прижалась.
Цепь оборвалась, и на какой-то миг клетка словно зависла в атмосфере, как кокон в невидимой паутине. А потом ухнула вниз.
Рев обсидианового льва слился с ревом сфинкса. Искандер успел метнуться в сторону, и летящая в бездну клетка его не задела. Его большие крылья забились в воздухе, затрепетали, взбаламутив розовый туман. Напряжением всех своих сил сфинкс сумел удержаться и парил на распростертых крыльях, провожая взглядом клетку, исчезнувшую внизу.
— Ох, нет, — простонала Королева. — Нет…
Клетка при падении вращалась как волчок. Фермитракса было невозможно в ней разглядеть — какая-то черная тень, словно растворявшаяся в необъятной светлоте. Вот клетка и вовсе утонула в сверкающей розовой дымке; за ней стальным хвостом исчезла и цепь.
Мерле не могла издать ни звука.
Молчала и Королева Флюирия.
У Мерле дрожали руки и ноги, когда она наконец поднялась и прислонилась к перилам. Рядом с ней встала и Юнипа, раскрыв во всю ширь свои зеркальные глаза, в которых пылал Каменный Свет, словно бы награжденный разумом. Но вот Юнипа придвинулась ближе, и яркое отражение Света в ее глазах погасло. Теперь Мерле видела в них только саму себя, заплаканную и растрепанную, и была рада, что Юнипа тут, с ней, и бормочет ласковые слова утешения, которых, правда, не разобрать, но ласковый тон всегда действует успокаивающе и ободряюще.
И снова — грозный и громкий треск.
Гибель обсидианового льва не смогла утихомирить и остановить Искандера. Он снова бросился на каменных стражей, но атаковал их не с лету, а опустился между ними. Тотчас на него со всех сторон обрушились удары, способные сломить дерево; кровь окрасила его львиную шкуру. Но на каждый полученный удар он отвечал тремя еще более мощными и разбивал каменных болванов вдребезги. Над головами Мерле и Юнипы свистели каменные осколки, девочкам ничего другого не оставалось, как только сжаться в комок и смотреть, чем кончится дело.
И вот в розовой дымке замелькали черные точки — это приближались летучие лилимы, которых Мерле видела возле двух гигантских изваяний у ворот города под названием Ось Земли. Они были еще далеко, но их было много.
Барбридж метался среди своих стражей, превращавшихся в груды камней; прикрывал обеими руками голову, пригибался и шарахался в стороны, как обычный человек, который в панике спасает свою жизнь.
Если в нем и сидел Каменный Свет, то теперь наверняка из него вышел. Или Свет сам захотел узнать, каково приходится человеку, когда тому грозит смерть. «Желание познать Непознанное, — невольно подумала Мерле. — Хотел поглядеть, что приятнее и легче — самому влезать в людей и во всех других или быть использованным людьми в качестве новых сердец или даже нового смысла всей их жизни».
Силы Искандера были на исходе, но их вполне хватало, чтобы разбить в пух и прах последнего каменного идола.
Барбридж остался один среди куч осколков, щебня и кусков камня, отдаленно напоминавших фрагменты человеческих тел.
Искандер изготовился к последнему прыжку, когда позади него откуда-то внезапно вынырнуло что-то вроде сверкающей кометы, но чей абрис явно походил на контуры льва. Густое громкое рычание перекрыло яростный вопль Искандера и эхом отлетело от стен купола, потонувших в дымке.
Сфинкс обернулся, но уже не так быстро, как прежде, ибо изрядно устал от борьбы и обессилел от собственной ярости. И увидел Фермитракса. Еще он увидел свет, разливающийся вокруг обсидианового льва — нет, скорее исходящий из льва, словно сам лев стал источником света, стал светом из камня, не горячим, не холодным, а каким-то другим, необъяснимым и вселяющим ужас.
Фермитракс схватил Искандера за голову, оторвал от площадки, поднял в воздух и, свернув ему шею, швырнул вниз.
Крылья сфинкса судорожно дернулись, на мгновение удержав его тело в пустоте, и он рухнул бы в бездну, если бы его труп не подхватили подоспевшие летучие лилимы и тотчас кудато не потащили.
Барбридж засмеялся.
Он смеялся, хохотал и хохотал.
Фермитракс, даже не взглянув на него, подлетел к Мерле с Юнипой и опустился возле них. Рашетчатая платформа звякнула под ним, словно бы его тяжесть удесятерилась.
— Идите сюда! — крикнул он. Его голос звучал теперь не так грубо, как раньше. — Садитесь на меня!
Туловище льва было уже не черным, а светилось, словно было отлито из раскаленной лавы. Он стал крупнее, его крылья — шире, голова — тяжеже, клыки и когти — длиннее. Переведя дух, Мерле спросила себя: не Свет ли его так изменил? Или он еще будет постепенно и незаметно изменяться и в будущем станет вообще совсем другим?
Она вспомнила, как странно сверкают глаза у профессора, когда теперь увидела ни с чем не сравнимый свет, струившийся из глаз Фермитракса, из двух ярких звезд на его морде.
Невзирая ни на что, она была счастлива, страшно счастлива, обнимала голову сверкающего льва и ласково трепала за уши. А потом они с Юнипой взобрались ему на спину и ухватились за гриву.
— Он все еще прежний, — сказала Королева в голове Мерле, и Мерле ей верила. — Пока еще он прежний.
Фермитракс взмыл вверх и промчался мимо скопища лилимов, которые на лету рвали на части мертвого сфинкса — от Искандера уже почти ничего не осталось. Барбридж что-то повелительно прокричал, и один из лилимов приземлился с ним рядом. Чудовище больше всего было похоже на гигантскую стрекозу, хотя его длинное брюхо было скручено штопором, пасть по-акульи усеяна зубами, а крыльев, как у огромного жука, было по три с каждой стороны. Профессор оседлал летучего лилима.
Лилим поднялся ввысь и во главе стаи себе подобных начал преследовать Фермитракса. Барбридж что-то выкрикивал, но его пронзительный голос терялся в полете, и лилимы его не понимали. Они мчались вслед за светоносным львом, первым живым существом из камня, омытого лучами Каменного Света.
— Они боятся, — сказала Королева Флюирия. — Они боятся Лорда Света, но не меньше его они боятся Фермитракса, такого каким он теперь стал.
— А каким он стал? — мысленно спросила Мерле.
— Не знаю, — сказала Королева. — Я думала, что знаю очень многое, но, оказывается, я ничего не знаю.
Юнипа сидела сзади Мерле и, судорожно обхватив ее, старалась не смотреть вниз, в бездну. Фермитракс все еще поднимался круто вверх, и Мерле изо всех сил цеплялась за его густую гриву. Хорошо еще, что Юнипа была маленькой и тоненькой, иначе обе сверзились бы вниз, соскользнув с львиной спины.
Фермитракс летел быстрее, чем раньше. Будто свет придал ему силы. Однако он терял драгоценное время, когда, кружа под самым куполом, искал выход наружу — своеобразные ворота, охраняемые двумя летучими лилимами. Оба лилима отпрянули в сторону, увидев несущийся на них ревущий живой пылающий метеор.
