Ответ нашелся сам собою и поверг его в полную растерянность: «Сфинксы внушили эту мысль Фараону. Аменофис не врет. Их видение — не выдумка. Сфинксы страшатся Лорда Света».

Сет с трудом овладел собой и спросил:

— А что именно видели сфинксы?

— Ничего, — сказал один из сфинксов, впервые заговорив без спроса. Аменофис его не перебил и не обругал.

— Ничего?

- Наши видения — это не картины, — сказал сфинкс со всей серьезностью. — Нам открывается истина. Мы испытываем предчувствия. Но наши видения смутны, мы не даем никаких конкретных советов.

Сет снова рассмеялся, но гораздо тише.

- Значит, у кого-то из вас появилось дурное предчувствие и потому вы желаете убить Лорда Света? Развязать войну с Адом? — Он в волнении сделал несколько шагов взад и вперед. И снова замер на месте. — Все это — полнейшее безумие!

Сфинкс не обратил внимания на его слова и продолжал:

- Некто явится из Ада и уничтожит Фараона. Таково предсказание. И ты должен воспрепятствовать его исполнению.

Фараон махнул рукой. В одной из стен отрылась дверца, там что-то зашуршало, и оттуда кто-то выскользнул. Через минуту отрывисто протрубила труба.

Сет поспешил к окну и увидел, что воины-мумии, высоко подняв ятаганы, надвигаются на плотную толпу жрецов.

— Остановитесь! — Голос Сета прозвучал глухо и подавленно.

Снова — взмах руки и еще один трубный сигнал. Воины-мумии замерли на месте.

Какие-то мгновения царила мертвая тишина. Даже снизу, с площади, не доносилось ни звука.

— Я сделаю то, что ты требуешь, — сказал Сет.

- Мы это знаем, — Фараон снисходительно улыбнулся. — Мы в этом не сомневались. Ведь жрецы тебе как родные дети.

— Верховный жрец несет за них ответственность. И Фараон тоже.

Аменофис скривился.

— Хватит пустой болтовни! Ты выступаешь в поход сегодня же.

— Почему — я?

— Потому что ты нам предан. Только по этой причине. — Аменофис, казалось, был искренне удивлен вопросом. — Потому что мы можем на тебя положится. В нынешнее время никому нельзя доверять. Но тебе, Сет, можно. Мы это знаем. И ты быстро справишься с поручением.

Ярость Сета грозила выплеснуться наружу, но он сдержал себя и спокойно сказал:

— Как мне добраться отсюда до Оси Земли?

— Один наш друг доставит тебя во владения Лорда Света, — сказал Фараон. — К самому его трону.

Дверь распахнулась, и в зал вошел такой огромный сфинкс, каких Сет еще не встречал. Его длинные, отливавшие медью волосы были связаны на затылке в пучок и ниспадали на спину «конским хвостом». Его большие мускулистые руки не уступали по силе его мощным нотам-лапам, и Сет поклялся бы, что в жизни не видывал такого могучего торса ни у одного человека. Лицо сфинкса тоже выглядело необычно: на подбородке торчала светло-рыжая бородка, как на морде у льва. Это казалось тем более удивительным, что все остальные сфинксы были безбородыми. Его зрачки мерцали, как у дикой кошки.

Сфинкс улыбнулся Сету, обнажив острые клыки. Он будто ненароком напружинился и раскрыл свои громадные крылья, обшитые кожей с легким желтоватым пушком.

«Такого не бывает, — пронеслось в голове Сета, — У сфинксов нет крыльев. И глаза и зубы у них как у людей».

Но перед ним было совсем другое существо, от которого веяло силой и жестокостью, как близкой угрозой от темной тучи.

— Это Искандер, — сказал Аменофис и — невероятно! — склонил перед ним голову и, обратившись к Сету, тихо прибавил: — Он будет тебя сопровождать.

Фермитракс мощным прыжком оторвался от края гигантского каменного уха.

Мерле потеряла всякую ориентацию. То слева, то справа, то внизу, то вверху мелькали скалы в красноватом свете. Какая-то дикая круговерть. Мертвая голова, в которой они только что сидели, пронеслась мимо них, и лев попал и ее вихревой след. Его тряхнуло, бросило набок, едва не перевернуло вниз головой. На миг он замер почти в вертикальном положении.

Но только на миг.

Фермитракс рыкнул, напряг свое сильное тело и сумел выровнять полет прежде, чем Мерле оторвалась от его гривы и скатилась с его спины в бездну.

У нее так колотилось сердце, что она ничего не соображала и не чувствовала. В голове темнело до боли, и не было времени о чем-то подумать.

И вот уже к ним несется вторая мертвая голова и происходит нечто совершенно невообразимое. Обсидиановый лев снова рыкнул, рванулся вперед, за что-то уцепился и с размаху куда-то грохнулся. У Мерле стукнули и хрустнули, казалось, все косточки и все суставы. Будто кто-то швырнул ее боком о стену.

Когда она пришла в себя, то увидела, что они с Фермитраксом лежат в огромной ушной раковине на чем-то мягком. Она пощупала — вроде бы черный пух. Там, в своем мире, она приняла бы это за птичий пух, но здесь, в преисподней, один Лорд Свет знает, чьи это останки.

Не хватало только, чтобы их соседом оказался какой-нибудь хищник, выбравший это место для своей зимней спячки.

Перышек под ними было неимоверное количество, и пахли они дегтем, как тот ветер, что гуляет над адской пустыней.

— Тут нет никого, — ответила Королева се мыслям, — В ухе никого нет.

— Мы там, куда мы… куда хотели попасть?

— Не мы, а ты хотела.

«Какая разница?» — подумала Мерле и сказала:

— Это та самая вторая голова?

— Да, — ответил Фермитракс вместо Коро левы. — Именно так. Мы не промахнулись.

Мерле попыталась встать на ноги. В голове все еще гудело, будто под Рождество ее засунули в церковный колокол. Она качнулась, и Фермитракс хотел было подпереть ее своим львиным хвостом. Но Мерле тряхнула головой, собралась с силами и удержалась на ногах без посторонней помощи. Нечего распускаться, впереди предстоит нелегкое дело. И она доведет его до конца.

— Геройское намерение.

Мерле пропустила замечание Королевы мимо ушей. Прежде всего надо из уха добраться по массивной каменной скуле до рта. А там, видимо, придется спасать умирающего, которому больше никто, кроме нее, помочь не может. Нужно попытаться это сделать, несмотря ни на что.

Фермитракс тяжело дышал. От усталости он зажмурил глаза, но все же понял, что Мерле тропится.

- Отдохни хоть немного.

- Нет. Если у меня будет время поразмыслить, я смогу и передумать. — Голос у Мерле подрагивал, но она старалась не выдать волнения.

Лев повернул голову и посмотрел ей в глаза.

- То, что ты затеваешь, вовсе не пустяк и не легкая прогулка.

Мерле отнюдь не сочла его слова за лесть. Она понимала, что лев желает ей добра и хочет приободрить. Честно говоря, она очень нуждалась в добром напутствии.

— Нечего ждать, пора идти, — сказала она и стала преодолевать первое препятствие — карабкаться через каменный хрящ к краю ушной раковины.

— Ты уверена, что правильно поступаешь? — спросила Королева.

— Ты хочешь меня отговорить?

— Нет. Это — твое решение.

— Тогда помолчи.

Мерле боялась, что Королева сможет заставить ее остаться и будет командовать не только ее языком, но и телом. Однако Королева этого не сделала. Она отнеслась к ее намерению с пониманием, хотя и с неодобрением, не сказав на прощание ни единого слова, ибо она не хотела думать ни о каком прощании.

Мерле перелезла через край уха и выбралась на его внешнюю сторону. Каменная поверхность была пористой, изобиловала выбоинами и глубокими царапинами. Такова, наверное, была природа этого камня, но иногда казалось, что вмятины — результат столкновения мертвой головы с… Да, с чем? С летающими камнями? Или с когтями лилимов? Или с твердыми, как сталь, птичьими клювами?

Нечего об этом думать. Ни за что нельзя отвлекаться!

Самый короткий путь к углу рта каменного черепа пролегал через его впалую щеку, представляющую собой довольно глубокую котловину сразу за выпирающей скулой. Мерле невольно задалась вопросом — не является ли это лицо портретом какого-нибудь человека. Понятно, либо очень старого, либо изможденного, ибо ни у кого в жизни ей не доводилось видеть таких тянутых щек, даже у самых голодных детей в приюте.