– Ваша светлость, пожалуйста, пошлите вашего кучера за врачом! Быстрее! – крикнула Мора через плечо, нагибаясь к подруге. Она пощупала пульс – он был нитевидным. Когда-то ее мама лежала точно в такой же позе… Но в отличие от маркизы Вайолет была еще жива. Правда, никто не знал, сколько она продержится, поэтому медлить было нельзя.

– Извините, леди Мора, но я не позволю вам это сделать, – неожиданно произнес мужской голос.

Сердце ее упало. Она быстро обернулась и увидела, как Теодосия медленно оседает на пол – такая же бледная, как Вайолет.

Возле нее стоял лорд Страттон. Одежда на нем была рваной и грязной, вокруг лица сальной паклей топорщились спутанные волосы. У него был такой вид, будто он побывал в серьезной драке.

Пистолет в его руке, которым он только что ударил вдову в висок, был нацелен прямо в сердце Моры. Девушка судорожно сглотнула и в ужасе схватилась рукой за горло.

– Лорд Страттон, – пробормотала она, – что вы здесь делаете?

– Навожу порядок. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Я отлично умею наводить порядок.

При этих словах сердце Моры забилось чаще. Неужели преступник все-таки лорд Лэнскомб?

– Вы хотите выгородить отца? – спросила она дрожащим голосом. – Он убил мою маму, да? А вы это знаете и теперь заметаете его следы.

Он покачал головой, ухмыляясь:

– Мой отец здесь ни при чем. Я заметаю свои следы.

– Ваши?..

Мора заметила безумный огонь в прищуренных глазах Страттона и вдруг все поняла. Их многочисленные случайные встречи на протяжении последних лет, как части головоломки, сложились вдруг в цельную картину. Она вспомнила, как он называл ее «Иезавель» язвительно-злобным тоном, как обвинял в том, что она ничуть не лучше своей матери.

– Вы убили мою маму? – сдавленно спросила она. Мир качнулся у нее перед глазами, и, чтобы не упасть, она уперлась ладонями в полированную поверхность прилавка. – Но… этого не может быть! Вы… слишком молоды. Вы не могли быть ее любовником двадцать пять лет назад.

Страттон взмахнул оружием и сделал угрожающий шаг в ее сторону:

– Ты глупая девчонка! Я никогда не был ее любовником. Но я видел, как она соблазняет моего отца и уводит его от матери. Простая актриска, она в подметки не годилась моей маме! – От него исходили мощные волны холодной ярости. – У отца и раньше были женщины, но, встретив Элис, он совсем потерял голову. Она его просто приворожила.

Он немного помолчал, потом опять заговорил. В его словах странным образом смешались жуткая ненависть и поклонение. Мора больше не сомневалась, что это именно он писал письма леди Олбрайт.

– Я был тогда маленьким мальчиком. Обычно, когда ездил к ней, он брал меня с собой. В девять лет я впервые увидел ее на сцене и решил, что это какая-то экзотическая цыганская принцесса. В отличие от остальных она была добра ко мне, И я думал… что она другая, особенная. – Он стиснул в руке пистолет так сильно, что побелели пальцы. – Но она оказалась такой же, как все. Она соблазнила моего отца и бросила его, а сама спуталась с очередным подвернувшимся мужчиной. Точно так же она поступила с лордом Бедфордом и лордом Каннингтоном.

Море стало нехорошо.

– Вы говорите так, будто ваш отец был всего лишь невинной жертвой, но он…

– Да, он был жертвой! Она погубила всю мою семью. Отец не мог ее забыть. И я тоже… А несколько лет спустя она вернулась – уже замужняя, в титуле маркизы, но такая же шлюха, как и раньше. Она дразнила моего отца, водила его на поводке. Затем у нее появился отец Хоксли, и она опять бросила папу.

В этот момент в лице Страттона появилось что-то маниакальное, и его взгляд стал совершенно отрешенным.

– Признаюсь, я ее хотел. Да и какой мужчина мог перед ней устоять? А я был уже взрослым. Я не сомневался, что эта потаскушка с радостью раздвинет для меня ножки, но знаешь, что она сделала, когда я стал к ней приставать? Она просто посмеялась надо мной. Сказала, что никогда не думала обо мне как о любовнике. – И Страттон тоже зашелся безумным смехом. – Можешь себе представить? Эта шлюха горькому пьянице графу давала, а мне отказала!

Мора внимательно наблюдала за ним, с трудом сохраняя внешнее спокойствие. Он все больше возбуждался, и это ее пугало. Украдкой заглянула через его плечо на входную дверь магазина, девушка для себя отметила, что, пока она осматривала Вайолет, Страттон успел перевернуть табличку так, чтобы с улицы была надпись «закрыто», и опустил жалюзи на витринное окно. Значит, на помощь случайных посетителей нельзя рассчитывать. Остается надеяться только на себя. Во всяком случае, до тех пор, пока ее не хватятся дома и не догадаются спросить у Эйми, где она. А кто знает, когда это служится?

Надо тянуть время и действовать очень осторожно: если она слишком на него надавит или еще больше его рассердит, дело может кончиться плохо.

Сделав глубокий вдох, она сказала тихим мягким тоном, словно пытаясь успокоить раненого зверя:

– Я уверена, что мама не хотела быть жестокой. Страттон нахмурился.

– Еще как хотела! Такова была ее натура. Ей нравилось крутить мужчинами и доводить их до погибели. Если бы я ее не остановил, она погубила бы еще многих.

– Значит, вы ее убили?

– Это было очень просто. На балу у Брайарвудов я написал леди Олбрайт письмо якобы от покойного лорда Хоксли и передал его ей через слугу леди Брайарвуд. – Губы Страттона расползлись в злорадной ухмылке. – Второе мое письмо за подписью «Любящая тебя Элис» доставили графу. Он со всех ног кинулся к ней, готовый убежать вместе со своей любовницей.

Мора на секунду закрыла глаза. Скорее всего, бедный граф растерялся и удивился, не понимая, что происходит. Прочитав письмо, он наверняка догадался, что оно написано не мамой Моры, и заподозрил неладное. Поэтому он и приехал в городской дом Олбрайтов с единственной целью – разобраться в ситуации. Но он опоздал – маму он не успел спасти и погиб сам.

Страттон продолжал говорить, не обращая внимание на то, что она задумалась.

– От меня требовалось всего ничего – просто зайти к ней в ту ночь. Твоя мать думала, что это он, и спокойно впустила меня в дом. Затем я выждал время и избавился от Хоксли. Это было идеально выполненное преступление. Я избавил Лондон от развратной шлюхи и, имея при себе фальшивое письмо, без труда свалил всю вину на другого.

– Но нельзя считать, что ваше преступление было спланировано идеально, – тихо заметила Мора. – Вы допустили ошибки. И люди заподозрили неладное, не так ли?

– Только после того, как твоя идиотка сестра и этот сыскной пес с Боу-стрит принялись разнюхивать это дело, – злобно рявкнул он. – А потом появилась ты и тоже стала совать свой нос, куда не надо. Я подслушал ваш ночной разговор с Хоксли в Роузмонт-Холле, когда выходил из покоев мачехи. Вы обсуждали все в подробностях, и ты обронила, что твоя подруга собирается расспросить театральную публику… – Резким кивком головы он указал на Вайолет. – А надо сказать, что за последние несколько лет я наведывался в театр гораздо чаще, чем того требовали приличия. Мне нравилось бывать там, сидеть в гримерке Элис, вспоминать те деньки, когда мы с отцом заглядывали туда. Я понял: если мисс Лафлер спросит нужного человека, она в два счета меня вычислит. И она это сделала.

В этот момент Мора краем глаза уловила какое-то легкое движение справа от себя, в темноте подсобного помещения. У нее разом пересохло в горле. Значит, там кто-то появился и хочет их спасти?

Если это так, значит, надо тянуть время и разговаривать со Страттоном, чтобы он ничего не заметил.

Она облизнула губы и сделала шаг влево от прилавка, пытаясь отвлечь внимание Страттона от входа в подсобку.

– Лорд Страттон, неужели вы не понимаете, что ваш план не сработает? Может быть, вам и удастся избавиться от нас с Вайолет, не возбудив общественное мнение, что, конечно, маловероятно, но как быть с вдовствующей герцогиней Мейтленд? – Она перевела взгляд на лежащую Теодосию. Издалека Мора не могла определить, в каком она состоянии, и сердце ее сжалось от жалости. – Вам будет трудно скрыть ее смерть.