Первая полоса

Душа неизъяснимая

Владимир Личутин – писатель удивительный, редкостный. Он и в прежние-то, лучшие времена русской прозы стоял бы наособицу в строю духовидцев, а уж ныне, когда писательским званием украшают свой подол и профурсетки, он и вовсе похож на нерасчисленную комету.

Во всяком случае, ни словаря такого самоцветного, ни синтаксиса затейного в духе «северного барокко» ни у кого другого ныне не сыщешь. Как и такой размашистой палитры, захватившей в свой окоём, кажется, все века русской доли – от седой древности до взбаламученной злободневности.

Дитя поколения, сын погибшего на фронте уездного учителя из Мезени, Личутин вослед великому земляку своему Ломоносову «осударевой дорогой» двинулся в свой черёд на столицу.

Природный дар, помноженный на истовое поморское упорство, помог ему укрепиться здесь на трёх литературных холмах-жанрах.

Это прежде всего исторический роман – разговор об этом жанре сегодня немыслим без его «Скитальцев» и «Раскола». Личутину далась новая, может быть, высшая разновидность жанра – роман метаисторический, с художественными перспективами сразу в три стороны: в прошлое, настоящее и будущее. Игра скрещивающихся теней как в латерне магике, хотя по видимости изображение самое дотошное, чуть ли не документальное.

Это и остросоциальный роман, в такой же степени «городской», как и «деревенский», ибо на два дома живущий писатель там и тут сбирает мёд своих наблюдений. «Любостай», «Миледи Ротман», «Беглец из рая» – нас, нынешних, зоркие запечатления для пущей острастки и грядущим поколениям в память.

Притихшая, застывшая в ужасе разора и недоумения деревня, ныне сплошь и рядом вбирающая в свои щелястые, покосившиеся избы лихой перекати-поле-люд, и обуянная диким накопительством и невиданной на Руси преступностью столица – эти два мира словно смотрятся в прозе Личутина друг в друга, догадываясь о своём тайном родстве, но и отшатываясь от него. Надежда на православное опамятование теплится здесь, но как она далека у писателя от дежурных, фанфарно-бодрых самолюбований и славословий!..

Третья высотка Личутина – художественная публицистика, огненная, исстрадавшаяся и казнящая. Собранная в объёмистом томе под таким русским названием «Душа неизъяснимая», она что ни год пополняется новыми вкладами – как вот совсем недавним эссе в защиту русского языка в «Литературной газете».

За спиной Личутина – подпирающие его своим опытом земляки. Из поколения дедов – Борис Шергин, дивный сказитель былых созиданий Русского Севера. Из поколения отцов – Фёдор Абрамов с его болью и печалованием, нескончаемым стоном, веющим над таким беспокойным нашим вечным покоем. Владимир Личутин будто сплавил в своей мастеровитой словесной резьбе опыт обоих, встав с ними по меньшей мере вровень.

Ему семьдесят, а писательская сила его не оскудевает. Что тоже редкость в русской литературе (разве что припомнятся посланцы-саженцы Черноземья Бунин да Пришвин). Только странными обстоятельствами текущей литературной жизни можно объяснить то, что у писателя такого масштаба до сих пор нет серьёзных государственных наград.

Пожелаем же плодовитому северянину ещё более долгие лета в литературе!

Юрий АРХИПОВ

«ЛГ» выдвигает прозаика Владимира Личутина за 3-томную эпопею «Раскол» на соискание Премии Правительства Российской Федерации.

Продолжение темы:

Анатолий ПАРПАРА

Языку учился у народа 1

Владимир ЛИЧУТИН

Что за дивное племя чудь… 2

Прокомментировать>>>

Общая оценка: Оценить: 1,0 Проголосовало: 1 чел. 12345

Комментарии:

Первая полоса

Тип-топ менеджеры

ПОЛИТЭКОНОМИЯ

Непосвящённому человеку разобраться в современных финансовых и экономических системах непросто. Почему, например, зарплаты горстки топ-менеджеров в сотни и тысячи раз превышают доходы «обычных» граждан?! Вот ведь даже канцлер относительно благополучной в социальном плане Германии, госпожа Ангела Меркель, посетовала, что годовой заработок главы автомобильного концерна «Порше» превысил 60 миллионов евро. Дескать, поскромнее надо быть в кризис, равняйтесь на Японию: там главы крупных компаний получают лишь в 20 раз больше рядовых сотрудников.

В России пропасть между доходами «сливок общества» и «остальными» зияет особенно цинично и вызывающе. Можно ли воплотить в жизнь рекомендацию высшей власти урезать зарплаты российским топ-менеджерам? И почему вообще в нашей стране стали возможны ситуации, когда на оплату труда нескольких десятков управляющих собственники предприятий тратят больше, чем на зарплаты тысячам рабочих?

Наш собеседник – доктор экономических наук, директор Центра исследований постиндустриального общества Владислав ИНОЗЕМЦЕВ.

– Владислав Леонидович, у всех на слуху примеры, когда владельцы убыточных предприятий выплачивают огромные вознаграждения своим топ-менеджерам. Причём последние выговаривают себе все мыслимые и немыслимые компенсации на случай увольнения. Получается, что они не очень-то заинтересованы в успехе компаний, которыми управляют: ведь свои «премиальные» они получат в любом случае.

– Разделение интересов тех, кто владеет собственностью, и тех, кто ею управляет, имеет долгую историю. Она начинается ещё с античных поместий. То, что не все собственники предприятий будут ими управлять, стало очевидно ещё в XIX веке. Наиболее активно этот процесс идёт последние полтора столетия и принимает в разных странах разные формы. В США возобладала модель, при которой компании привлекают больше средств для развития производства от размещения своих акций, чем от банковских кредитов, в Европе традиционно происходит наоборот. Поэтому культура управления и его цели разнятся.

Замечу: когда думаешь не о продукции фирмы, а о её «финансовом имидже», не обязательно добиваться хороших производственных показателей. Важнее демонстрировать свою успешность в финансовом отношении. И едва ли не основным показателем такой успешности стала степень обогащения тех, кто связан с компанией, кто является её «лицом», кто говорит от её имени. Чем больше вы платите своим менеджерам, чем больше дивидендов «отстёгиваете» держателям акций, тем дороже будет оцениваться ваше предприятие.