Едва за японцами захлопнулись дверь, Дулепов распорядился:

– Ты все слышал, Вадим? Давай дуй на явку с Тихим.

– Я слышал, но… – ротмистр замялся, – боюсь, как бы после такой пальбы Тихий не ушел в отказ.

– Денег просишь? – догадался Дулепов и полез в сейф. – На бери, – швырнул он на стол толстую пачку. – Мерзавцы! Сволочи! Все продали, все! Веру! Царя! Отечество!

– Азалий Алексеевич, – прервал его Ясновский. – А какую ему вести линию со Смирновым?

– Да самую простую, – пришел в себя старик. – Пусть расскажет все как было. И про этих двух ублюдков в подвале не забудет.

– А что про них говорить, если они молчат?

– В том-то и весь фокус.

– Не понял?!

– Сейчас поймешь. Намекни – раз они не говорят здесь, у нас, ночью отправим их к Сасо. Время укажи. Ну, скажем, часа в два. Думаю, для масштабной бойни у них не хватит сил.

– Это ты так думаешь, а для большевиков отдать жизнь за своего – святое дело. Вот пусть и отдают.

– Хорошо, как прикажете, – не стал возражать Ясновский и направился к выходу.

Уже на пороге Дулепов окликнул его:

– И вот что еще, Вадим, это очень важно. Пусть твой Тихий в разговоре со Смирновым скажет, что мы ищем аптекаря.

– Аптекаря?! Но это же…

– Делай, что говорю! – не стал вдаваться в разъяснения Дулепов.

– Есть! – козырнул ротмистр и озадаченный вышел в приемную.

Дулепов придумал это в самый последний момент. Все складывалось. Получив от Тихого тревожную информацию, Смирнов, надо полагать, сразу же бросится искать резидента. Или аптекаря? Один черт! Филерам Клещева останется проследить и доложить. И тогда он, Дулепов, снова окажется на коне, иначе японцы дадут ему под зад ногой. Они могут… Не посмотрят, что только в Харбине он оттрубил уже двадцать лет.

Только в Харбине… Дулепов раздраженно заходил по кабинету. Вот именно… Здесь никто не вспомнит о его безупречной службе в царской России. Боролся с большевистской заразой как мог… Выслеживал, сажал, пытался даже понять. И что толку? России, его России больше нет, как нет и надежды на то, что она возродиться. Кто бы ему, русаку до мозга костей, потомственному дворянину, сказал ранее, что остаток жизни придется провести среди этих узкоглазых. У них свои интересы. Вон как зашевелились, когда война началась…

Внезапно он вспомнил мальчишку-подпольщика в подвале. Как смотрел, волчонок… Заглянуть бы ему в душу, понять, за что бьется, дурень… За Родину? За какую Родину? За ту, откуда бежал его отец? Или за другую, новую Родину, которая сейчас истекает кровью, сражаясь с врагом?

«Перестань, Азалий, ты думаешь как большевик! – одернул он самого себя. – Большевизм – это зло, с которым надо бороться. Ты, русский полковник, не можешь этого не понимать. Господин Ленин – немецкий шпион, ему заплатили хорошие деньги, чтобы он устроил все это… Но ты… Ты разве лучше? Ленину и его своре платили немцы, а тебе платят японцы – вот и вся разница. Ты – холуй, полковник без армии, а о своем дворянстве лучше не заикайся… Дворянин – это человек чести, а ты свою честь давно продал».

Такие мысли не первый раз приходили ему в голову, когда он оставался наедине с самим собой. Но они ни к чему не приводили, только рвали сердце, которое с каждым днем болело все сильней. Он уже давно решил для себя – все будет продолжаться по-прежнему. Империя погибла – и он до конца своих дней будет бороться с ее разрушителями. Рано или поздно это даст свои результаты. Ничего, он подождет.

…Грохот двери вернул его к действительности. Ромистр и Клещев вернулись одновременно. Одного взгляда на их возбужденные лица было достаточно.

– Клюнули?

– Не то слово! – радостно возвестил Ясновский.

– Что ж, отлично! А теперь давайте по порядку!

Как выяснилось, события развивались стремительно. Тихий сработал как надо и, не откладывая, связался со Смирновым. Сразу после его ухода Смирнов отправился в город. Филеры следовали за ним по пятам. На что Смирнов надеялся, непонятно – даже не обернулся ни разу, чтобы проверить, есть ли слежка. Он прошел несколько точек, все они засвечены. Первая из них находилась в квартале, где жили рабочие табачной фабрики. Там Смирнов долго не задержался и сразу же направился в район речного порта. Здесь филерам пришлось попотеть – в узких улочках за Смирновым уследить было трудно, но они все-таки справились: установили не только дом, но и квартиру, где жил связник. В общей сложности удалось установить семь адресов. Сеть русской разведки была как на ладони.

Дулепов не стал медлить и позвонил Сасо. Тот примчался не один, а в сопровождении Ниумуры и Такеоки. Японцы верили с трудом: за каких-то несколько часов удалось сделать то, чего они добивались годами!

Дулепов сел на любимого конька. Раскатав на столе лист ватмана, он стал чертить кружки и стрелки, проставляя адреса, имена и фамилии. Но Сасо не спешил начинать аресты. Загадочный аптекарь так и не появился. Не был установлен и резидент. Обнадеживало, что по просьбе Клещева Соколов продолжил наблюдение за Смирновым.

Пришлось дожидаться… Соколов объявился через два часа. Он доложил, что объект, завершив обход, возвратился домой. Дома он не задержался – переоделся и снова вышел в город. И вот тут начиналось самое интересное: он пошел в аптеку!

– Адрес! – вскричал Дулепов.

Соколов интригующе улыбнулся и продиктовал два адреса. Сначала Смирнов зашел в китайскую аптеку, а потом, сделав крюк, в аптеку некоего Свидерского. И там, и там он сделал покупки. В китайской аптеке приобрел мазь от радикулита на змеином яде, а в русской какие-то порошки, предварительно предъявив рецепт. Примечательно, что рядом с его домом тоже находилась аптека, но он в нее не пошел. Все сходилось – они нашли, кого искали, но все же информацию надо было проверить.

Проверка не заняла много времени. Подключившийся Клещев установил, что Свидерский часто заказывал препараты той компании, где работал Павел Ольшевский, с последним он сотрудничал лично.

Арест Свидерского пока решили отложить, хотелось раскрыть как можно больше связей. Вечером того же дня Смирнов снова появился в аптеке. На этот раз он пришел не один, с ним были еще двое. Вскоре поблизости появилась машина, судя по всему, с охраной. Еще трое маячили на заднем дворе. Это указывало, что в доме Свидерского проходит «большой сбор», на котором присутствует сам резидент.

Полковник Сасо решил, что время нанести сокрушительный удар по резидентуре наконец пришло. По его команде все пришло в движение. К аптеке направились группы захвата.

* * *

В этот поздний час жизнь в Харбине замерла. Ночную тишину лишь изредка нарушали шум машин и отрывистые команды военных патрулей, но к ним уже все привыкли. Из-за плотно закрытых ставен в доме Свидерских не пробивался ни один луч. Казалось, что в доме все вымерло, но это кажущееся спокойствие было обманчиво.

В кабинете на втором этаже слушали Смирнова. Дервиш сидел за столом, Павел и Дмитрий устроились на диване. Сам Свидерский присоединился к ним позже, когда проверил охрану у черного входа. Лица у всех были сосредоточены. Сообщение о розыске контрразведкой некоего аптекаря не стало неожиданностью. Рано или поздно, особенно в свете последних событий, явка должна была попасть под ее прицел. Это могло случиться в любой момент, но теперь медлить было нельзя, пришло время действовать.

Голос Дервиша звучал твердо и уверенно:

– Товарищи, контрразведка села нам на пятки, но паниковать нельзя! Дулепов только и ждет, что мы сорвемся и начнем совершать ошибки. Сейчас от каждого требуется выдержка и хладнокровие.

– А никто и не паникует! Как-нибудь выкрутимся! – уверенно заявил Смирнов.

– Не первый раз, – подержал его Ольшевский.

– И все-таки опасность велика! – продолжил Дервиш. – Глеб, тебе с Аннушкой надо немедленно уходить!

Свидерский горестно закивал.

– Вместе с вами пойдет Павел.

– Может, мне лучше остаться в Харбине? У меня есть где отсидеться, – возразил тот.