Воспользовавшись суматохой, Дервиш с Дмитрием ринулись на кухню. Дорогу им, ловко орудуя кулаками, прокладывал второй телохранитель. В кухне они заметались по коридорам и наконец влетели в кладовую. Дремавший на мешках с рисом пожилой кладовщик ошалело уставился на ворвавшихся.

– Полиция! Где выход на чердак? – рявкнул Дервиш, наставив на кладовщика пистолет.

Тот что-то нечленораздельно промычал и ткнул рукой в сторону двери. Телохранитель схватил кладовщика за шиворот и выволок в коридор.

– Там, там, – показал старик куда-то в конец. – Прямо и направо.

На ветхой двери висел замок, однако открыть ее не составило труда. Из темного провала пахнуло сыростью. Телохранитель шагнул на лестницу первым, вслед за ним шел Дмитрий, замыкал цепочку Дервиш. На чердаке могла быть засада. Ступеньки предательски скрипели под ногами, но, как оказалось, тревога была напрасной – чердак был пуст, только под крышей беззаботно ворковали голуби и слышно было, как в углу тонко пищала мышь. Уже не таясь, они прошли к слуховому оконцу, через которое можно было выбраться на крышу.

По разгоряченным лицам хлестнул порывистый ветер. Снизу доносился шум. Отборный русский мат заглушал визжащую китайскую скороговорку. У входа в «Погребок» собралась толпа. Полицейские, орудуя бамбуковыми палками, распихивали арестованных по машинам. Тут и там мелькали магниевые вспышки фотоаппаратов – это не дремали газетчики, охотившиеся за «жареными» фактами.

Дервиш присмотрелся. Во внутреннем дворике и в проулке, примыкающем к ресторану, мелькали чьи-то серые тени.

– Заразы, все перекрыли! – ругнулся он.

– Может, через Китайскую попробуем? – предположил телохранитель.

– Давай, – согласился Дервиш.

Прячась за фронтоном, они проползли до противоположного края крыши, свесились вниз и внимательно осмотрели улицу. Здесь полицейского оцепления не наблюдалось, но внимательный взгляд телохранителя подметил в подворотне напротив тлеющий огонек папиросы. Выбора не оставалось. В лунном свете холодно блеснула сталь ножа. Зажав нож зубами, парень соскользнул по водосточной трубе и исчез в темноте. Больно обдирая руки о зазубрины, за ним скатился Дмитрий. Дервишу повезло меньше, старая труба не выдержала, и он с трехметровой высоты рухнул на землю.

– О, черт, – не удержался он от вскрика, но все же нашел в себе силы встать и с помощью телохранителя двинуться вперед.

В несколько прыжков они пересекли Китайскую и нырнули в подворотню. За спиной послышались пронзительные полицейские свистки.

– Володя, прикрой! А ты, Дима, за мной, – крикнул Дервиш и, прихрамывая, ринулся в глубь двора.

Полицейские свистки сменились выстрелами. Перестрелка, затихая, покатилась в сторону. Телохранитель отвлекал погоню на себя.

Пробежав пару сотен метров, Дервиш остановился перевести дыхание. На его костюм, как и на костюм Дмитрия, налипла грязь.

– Погоди, Дима, в таком гардеробчике дальше первого полицейского не проскочишь, – с ожесточением сказал он и принялся отряхиваться.

– А как Владимир? – спросил Дмитрий.

– За него не переживай! Он парень ушлый, ему не впервой. Вот куда бы нам теперь податься?

– Может, к Свидерскому?

– После «Погребка» не знаю, что и думать, – покачал головой Дервиш. – Вдруг там засада?

Проходившая мимо парочка бросила на них удивленный взгляд.

– Ладно, Дима, едем к Свидерскому! Но на всякий случай запомни – дом купца Оборина…

– Зачем?

– Запомни, запомни! Квартира три. Пароль: «Я привез посылку от ваших родственников из Гирина». Отзыв: «А мы вас ждали еще вчера».

Дмитрий догадался, что речь шла о запасной конспиративной квартире.

– Сейчас двинемся к ресторану «Новый свет», а там перехватим такси! – распорядился Дервиш.

Стараясь держаться подальше от газовых фонарей, они быстрым шагом направились к ресторану.

Сегодня им определенно везло. То ли шумная облава в «Погребке», то ли разыгравшаяся непогода – холодный дождь со снегом лил и лил, не переставая, – но полицейских словно корова языком слизнула. Улицы были пустынные. До «Нового света» они так и не добрались, на полпути им попалась пустая пролетка. Дервиш, не раздумывая, сделал кучеру знак остановиться. Доехав до магазина «Каплан», они вышли и дальше добирались пешком.

Слабо освещенная фонарем, показалась знакомая фигурка Асклепия над входом. Дмитрий оглянулся – никого, однако он знал, что в любую минуту ночную тишину может взорвать трель полицейских свистков, а если совсем уж дела плохи, то и грохот пистолетных выстрелов. Знал об этом и Дервиш, поэтому они прошли мимо подъезда, свернули на боковую улицу и зашли к дому со стороны двора.

Дмитрий хотел шагнуть под арку первым, но Дервиш мягко придержал его за плечо. Достав из кармана пистолет, он замер, напряженно вслушиваясь в ночную тишину. Потом он короткими перебежками пробрался к черному входу. Прошла минута, другая, и Дмитрий услышал скрип дверных петель. После этого наступила тишина. Кажется, обошлось, облегченно выдохнул Дмитрий, но все же, когда он шел к дому, под ложечкой неприятно посасывало.

Очутившись в коридоре, он еще раз прислушался. Где-то под лестницей пел сверчок, сверху доносились спокойные неясные голоса, из-под двери пробивалась узенькая полоска света.

Не выпуская из руки пистолет, Дмитрий поднялся на второй этаж.

– Заходите, Дмитрий! Все нормально! – выросла перед ним богатырская фигура Свидерского.

Они вместе прошли в кабинет. Там уже находился Дервиш. Дмитрий почувствовал, что его бьет озноб – сказалось напряжение, и к тому же он сильно замерз. Резидент выглядел не лучше.

Свидерский озабоченно зацокал языком:

– Кажется, вам нужна моя помощь.

Он вышел, но вскоре вернулся с бутылкой водки и ломтем копченого сала. Нарезая сало, он приговаривал:

– Сейчас я вас подлечу. С таким компрессом все как рукой снимет.

Дервиш по-хозяйски достал из шкафчика три мензурки, открыл бутылку и разлил водку. Свидерский пододвинул к ним тарелку с салом, поднял мензурку и, хитровато прищурившись, сказал:

– Думаю, коммунисты на меня не обидятся, но сегодня с вами был сам Господь Бог.

– Не знаю, как там с Божьим промыслом, но то, что мы с Димой родились в рубашках, это факт, – согласился Дервиш и одним махом выпил.

Дмитрий присоединился к ним. Водка оказалась отменной, теплой волной она согрела грудь. За первой мензуркой последовала вторая, потом третья, и градус волной ударил Дмитрию в голову. Кабинет поплыл перед глазами, по телу разлилась приятная истома. Неприятный инцидент в «Погребке» казался уже не более чем эпизодом из жизни разведчика, и без того полной опасностей. Веки отяжелели. Сквозь сон до него доносились обрывки спора. Дервиш, несмотря на уговоры Свидерского остаться ночевать, засобирался в город, он собирался узнать, насколько ощутимым для разведывательной сети оказался удар жандармов и полиции. Дмитрий даже порывался присоединиться к нему, но ноги отказывались повиноваться, и вскоре он окончательно уснул.

Разбудил его требовательный стук, мгновенно напомнивший о событиях прошлого дня. Рука скользнула под подушку и привычно легла на рукоять пистолета. Но тревога оказалась напрасной – по окну барабанил красногрудый снегирь, нахально усевшийся на карниз. Утро было в разгаре, солнце стояло над крышей соседнего дома и, отражаясь от стеклянной поверхности шкафов, веселыми зайчиками пускало свои лучи по стенам. Снизу доносился медовый аромат печеной тыквы и слабый – рисовых лепешек.

На ходу приглаживая растрепавшиеся волосы, Дмитрий быстро спустился вниз. Жизнь в доме Свидерских шла свои чередом. Аптекарь погромыхивал где-то склянками и колбами, а в столовой вовсю хлопотала Аннушка. Дмитрий торопливо поздоровался с девушкой и проскользнул в ванную. Там долго стоял под душем. Упругие струи воды, хлеставшие по телу, смыли проснувшееся было чувство тревоги.

Посвежевший и бодрый, Дмитрий возвратился в гостиную и с радостью увидел Дервиша. По его спокойному лицу он прочитал, что, кажется, обошлось без потерь. В гостиной находился также какой-то молодой человек. Дмитрий пригляделся к нему. Тонкий овал лица, темные, слегка вьющиеся волосы и выразительные глаза глубокого василькового цвета выдавали в нем русского, судя по всему из «бывших» – внешность у парня была аристократической.