Процесс воспитания и обучения партийных активистов являлся непрерывным. После того как они приобретали первичные практические навыки и становились полноправными членами партии, им давались новые знания. Ленин считал, что если в партии будут отряды специально подготовленных и прошедших практическую школу рабочих-революционеров, то с ними не справится никакая политическая полиция. Высшими партийными курсами можно назвать специальные школы по подготовке профессиональных революционеров, работавшие в Италии, Франции и Швейцарии. В их программы входили политэкономия, история рабочего движения и история РСДРП, государственное право, ряд других теоретических дисциплин; одновременно проводились практические занятия. Тюрьмы и ссылки также были настоящими университетами подпольной работы. Отбывая наказание, революционеры изучали различные предметы – от азбуки и арифметики до марксистской теории и приемов конспирации. Последнюю, учитывая личный негативный опыт, изучали особенно тщательно.
В практической деятельности партии большое внимание уделялось конспиративным квартирам, которые имели строго определенное назначение. Одни использовались для проживания нелегалов, другие – как явочные, третьи – для проведения собраний, хранения литературы или оружия, размещения типографий и т. п. Наиболее засекреченными были партийные типографии, о расположении которых знал узкоограниченный круг лиц в той или иной организации. Даже типография «Искры» в Швейцарии пребывала на нелегальном положении. Многие активисты знали, где находится редакция газеты, и лишь единицы – где находится типография. Расположение складов оружия и литературы, квартир нелегалов охранялось не менее тщательно, о них знали только сами «хранители» и особо доверенные связные.
Прием того или иного лица на явочной квартире обеспечивался наличием особого пароля. Степень доверия содержателя явочной квартиры к прибывшему со стороны заранее определялась содержанием пароля. Например: «Я от Вани», «Я от дяди Вани», «Я от дяди Вани, он шлет вам поклон». Система явок, действовавшая по принципу «обезьяньего моста», нередко дублировалась, при провале вступала в работу «спящая» сеть. Для обеспечения конспирации широко применялась шифрованная переписка. Для этого в текст письма вставляли заранее разработанные условные фразы, понять которые могли только лица, имевшие соответствующую кодовую таблицу. Широко использовались симпатические (невидимые) чернила, проступавшие поверх обычного текста после специальной обработки. Текст, написанный симпатическими чернилами, нередко еще и шифровали. Для большей надежности в партийной переписке прибегали к системе контейнеров и тайников.
Чтобы успешно противодействовать полиции и специальным службам Российской империи, тщательно изучались и обобщались методы их работы, ставшие известными революционерам. Особенно тщательно изучались методы выявления наружного наблюдения и приемы ухода от слежки. Революционеры имели свои собственные группы наружного наблюдения, обеспечивавшие безопасность членов подпольных организаций, особенно во время собраний партийного актива. Практиковалось наблюдение за известными сотрудниками полиции и жандармерии с целью выявления конспиративных квартир и секретной агентуры. Как и в государственных структурах, у подпольщиков были специальные группы, осуществлявшие физическую охрану партийных активистов (прежде всего во время митингов, маевок и других массовых мероприятий, когда существовала реальная угроза взятия партийных функционеров с поличным).
Поскольку большинство профессиональных революционеров были хорошо известны полиции, им часто приходилось находиться на нелегальном положении. Нелегала следовало обеспечить фальшивыми документами, которые делились на категории в зависимости от качества. Самыми надежными являлись настоящие паспорта, выданные реальным лицам и попавшие в руки подпольщиков. Использовались паспорта умерших и дубликаты с настоящих паспортов, иногда выписанные без ведома владельца. Некачественными считались паспорта, выписанные на вымышленных людей. Бланки паспортов покупались у продажных чиновников, похищались в полицейских участках или изготовлялись. Наиболее опытные партийные работники имели в запасе несколько выписанных на разные фамилии паспортов, в том числе иностранных. Вторым необходимым атрибутом нелегала был партийный псевдоним, их также могло быть несколько. Использование разных (и особенно новых) псевдонимов позволяло на определенный срок вводить в заблуждение сотрудников полиции и специальных служб. Наибольшую опасность для нелегальных организаций представляли секретные сотрудники, работавшие непосредственно в революционной среде. В брошюре «Задачи русской социал-демократии» (написана в ссылке и опубликована в 1898 г.) Ленин, говоря об организационной стороне деятельности партии, указывал, что «нужны люди, следящие за шпионами и провокаторами».[46] Он писал также о необходимости иметь специальных агентов – профессиональных революционеров, имеющих контакты с интеллигенцией, чиновничеством, полицией. Можно по-разному относиться к личности лидера РСДРП (б), но в понимании важности и сложности борьбы революционеров с секретной агентурой ему не откажешь. В октябре 1902 г. В. И. Ленин отмечал:
«Такое преступление, как тайная служба в политической полиции, вообще говоря, за исключением совершенно единичных случаев, не может быть доказано совершенно определенными уликами и столь конкретными фактами, которые мог бы проверить всякий сторонний человек».[47]
После 1907 г. выявление полицейской агентуры и предотвращение ее внедрения в оппозиционные организации стали одними из основных методов обеспечения безопасности подпольщиков. У партии социалистов-революционеров основным контрразведывательным органом было бюро В. Л. Бурцева, с которым контактировали изменившие присяге обиженные представители политического сыска. В РСДРП также создавались специальные органы по борьбе с провокаторами. В 1910 г. Ф. Э. Дзержинский писал, что необходимо обязательно организовать следственный отдел по разоблачению провокаторов. На практике борьба с правительственной секретной агентурой включала в себя выявление агентуры, проведение расследований для установления фактов предательства, выработку мер предупреждения от внедрения агентуры и мер пресечения по отношению к установленным революционерам-отступникам.
Для выявления секретной агентуры партийные следователи анализировали ставшую известной революционерам секретную полицейскую информацию. Среди членов подпольных кружков проводились опросы по поводу лиц, вызвавших подозрение в сотрудничестве с полицией и жандармерией. За подозреваемыми могло устанавливаться наружное наблюдение с целью выявления контактов. Подозреваемый, как правило, переводился в «карантин», т. е. от активной партийной работы отстранялся. Поскольку расследование всегда велось конспиративно, оно занимало значительное время: иногда на это уходило много месяцев, порой – несколько лет. Для получения более подробных сведений о проверяемом революционеры вступали в контакт с государственными чиновниками, представителями полиции и специальных служб. Кроме того, между революционными партиями осуществлялся определенный обмен оперативной информацией. Хотя здесь надо учитывать, что какую-то часть информации о том или ином факте или конкретном лице каждая из партий старалась придержать, выдавая только то, что не могло повредить ее нормальному функционированию.
Для предотвращения проникновения секретной агентуры в ряды РСДРП все провалы в организациях тщательно анализировались, новые кадры подбирались постепенно и осторожно. С этой же целью в разделе «Из деятельности охранного отделения» газеты «Искра» раскрывались методы полиции, использовавшиеся против революционеров, и давались рекомендации по совершенствованию приемов конспирации; публиковались секретные документы Департамента полиции и фамилии секретных агентов, ставшие известными революционерам. Были установлены строгие правила, согласно которым все сведения о провокаторах незамедлительно сообщались в центральные органы партии. Голословные обвинения членов партии в провокационной деятельности не приветствовались. Наиболее эффективным, но и наиболее опасным способом являлось внедрение революционеров в число секретных сотрудников, однако ЦК РСДРП относился к подобной практике отрицательно.
