К. К. Квашнин в молодые годы
Константин Квашнин умел профессионально вписываться в обстоятельства, умел принимать их…
…Невысокий старик открывает мне дверь и приглашает в уютную московскую квартиру. Все в его облике дышит скромным достоинством умудренного почти вековым опытом человека. Неуемная энергия профессионала, умеющего пошутить над самим собой, но при этом сохранить внутреннюю стойкость, чувствуется до сих пор.
Внезапно ловлю себя на мысли, что я ровно вдвое моложе своего собеседника, и от этого еще больше захватывает дух. Какую же жизненную закалку необходимо иметь, чтобы, разменяв десятый (!) десяток, оставаться таким же жизнерадостным и активным. Благо, что такие люди еще есть в нашей стране! Спасибо, что ее величество Судьба познакомила нас. (Правда, судьба имела вполне реальный облик моего не менее жизнерадостного коллеги, который пока не оставил легальную линию служения Отечеству, но это уже за рамками настоящего повествования.) Спасибо, что именно нам (и мне, и моим замечательным соавторам) посчастливилось писать о достойных самого высокого уважения людях, с которыми встречался и работал Константин Константинович Квашнин.
Давайте послушаем его.
«…В середине 1937 г. мне через партком института передали, что меня вызывают в НКВД, в дом 2 на Дзержинке (теперь Лубянке), что было неожиданностью. В то время аббревиатура НКВД звучала достаточно серьезно. Я воспринял сообщение с некоторым беспокойством, но и с интересом.
В назначенное время я явился в указанный мне кабинет. Меня встретил высокий, стройный, почти спортивной выправки человек в военной форме с двумя ромбами в петлицах. Помнится его крупное, умное, волевое лицо, серьезный взгляд, а особенно „ромбы“, означавшие очень высокий военный ранг. Он поздоровался со мной и неожиданно спокойно, негромким, почти добрым голосом представился: „Серебрянский“…
Так состоялось мое первое знакомство с Яковом Исааковичем Серебрянским, встреченным мною первым среди той замечательной плеяды советских разведчиков, о которых говорят, что эти люди – широко известные в узком кругу. И это действительно так. Чем меньше известно об их реальных делах, тем, значит, они талантливее.
Я. И. Серебрянский родился в 1891 г. в Минске. С юных лет пришел в революционное движение, в прошлом член ЦК партии эсеров, работал в ВЧК с первых лет Советской власти. В 1923 г. был зачислен в закордонную часть ИНО ОГПУ в качестве особого уполномоченного, но вскоре был переведен в особый резерв в связи с подготовкой к работе за рубежом. В самом конце 1923 г. Серебрянский выехал в Палестину, где на протяжении двух лет выполнял функции в нелегальной резидентуре, внедряя своих людей из числа переселенцев из России в подпольное сионистское движение. С 1925-го по весну 1929 г. работал нелегальным резидентом закордонной части, а в апреле 1929 г. возглавил 1-е отделение ИНО ОГПУ – службу нелегальной разведки. Одновременно на него было возложено руководство так называемой Особой группой при председателе ОГПУ, которую чаще называли „группа Яши“. При его прямом участии была создана самостоятельная агентурная сеть в различных странах, насчитывающая более 200 человек. Система, созданная Серебрянским, должна была активизироваться в случае военных действий правительств этих стран против Советской России, а основные методы действий членов группы были сугубо диверсионно-разведывательными.
13 июля 1934 г. Серебрянского утверждают руководителем Спецгруппы особого назначения – СГОН при Наркомате внутренних дел СССР. В 1935–1938 гг. Яков Исаакович выполнял особые задания в различных странах Европы и Азии. При этом он еще и возглавлял школу, в которой мне посчастливилось учиться.
Серебрянский – личность в разведке поистине легендарная. Теперь известны лишь некоторые из его блестяще проведенных разведывательных операций, но по-прежнему скупо описан их характер и масштаб. Известно, например, что он руководил операцией по похищению в Париже руководителя белогвардейской организации генерала Кутепова; он же нелегально приобрел во Франции, а затем осуществил контрабандную перевозку крупной партии, что-то около 40 единиц, боевых самолетов, предназначенных для республиканцев. Сам он, насколько мне известно, мемуаров не писал и о своей работе особенно не распространялся. Многое еще находится под семью замками.
Ко времени вызова меня к нему Серебрянский – это уже имя, это уважение, это авторитет и, по-моему, большое влияние. Его лично знал Сталин.
Ему выпала трагическая судьба. В ноябре 1938 г., с приходом в НКВД на замену Ежову – Берии, как и многие другие работники НКВД, Серебрянский по сфабрикованному доносу был арестован и осужден. Будучи уже приговоренным к расстрелу, он находился в заключении.
Освобожден он был в первые дни войны при особых обстоятельствах. По свидетельству другого замечательного разведчика и человека – Судоплатова П. А., бывшего в начале войны одним из руководителей внешней разведки, – события развивались так. На срочном совещании в Кремле у Сталина по вопросам мероприятий разведки в сложившейся обстановке, в котором принимал участие и Берия, Сталин вдруг вспомнил о Серебрянском и задал вопрос: „А где у вас Серебрянский?“ Берия отрапортовал, что он 7 июля 1941 г. Военной коллегией Верховного суда осужден к расстрелу с конфискацией имущества и сидит в Лефортово. На что якобы Сталин с раздражением бросил реплику: „Что это у тебя, Лаврентий, творится? Идет война, а у тебя разведчики сидят по тюрьмам!“ Уже через час (!!!) Серебрянский был освобожден и доставлен в Наркомат на работу. А 9 августа 1941 г. решением Верховного Совета СССР Яков Исаакович был амнистирован со снятием судимости, восстановлен в партии и органах. Во время войны Серебрянский возглавлял группу во 2-м Отделе, затем был руководителем 3-го отделения IV Управления НКВД – НКГБ СССР, а в конце войны был переведен в особый резерв IV Управления.
Талантливо, в свойственном ему стиле, он проработал всю войну, очень много сделал в организации активной разведки на оккупированной гитлеровцами территории и руководстве партизанским движением. После смерти Сталина в 1953 г., при очередном разгроме органов госбезопасности, Серебрянский был вновь арестован и умер в тюрьме 30 марта во время допроса в Военной прокуратуре…»
Константин Константинович недолго помолчал, привычно дотронувшись до подбородка. Воспоминания о наставнике в искусстве разведки захватили его.
Я. И. Серебрянский был одним из тех руководителей разведки НКВД, которые уже в 1934–1938 гг. начали готовить кадры на случай войны. В Особой группе при наркоме, которую возглавлял Серебрянский, была создана школа, готовящая специалистов по диверсионным операциям в народном хозяйстве стран возможного противника. Он же являлся и начальником школы. В этой школе началось приобщение небольшой группы чекистов к новой профессии. Параллельно Серебрянский организовал разработку технологических методов разрушения производственных объектов. Для этого он привлек крупных специалистов, руководителей технических служб некоторых наркоматов – химиков, транспортников, машиностроителей, горняков и др. На основании анализа и изучения аварий и катастроф, происходящих в народном хозяйстве, специалисты выявляли слабые места в технологиях и определяли возможности искусственного создания таких слабых мест. Их выводы служили учебным материалом. Многие из них вели занятия в школе по так называемым спецдисциплинам. Перед слушателями школы в перспективе ставилась задача не только организовать технологические диверсии на объектах противника, они должны были уметь камуфлировать рядовой диверсионный акт под технологическую катастрофу и одновременно с этим в качестве экспертов определять характер возможных аварий на отечественных промышленных объектах, выявляя наличие или отсутствие злого умысла в произошедшем.
