Протянув руку, Норман взял со стола оба бокала — свой и Сюзанны. Ответ очевиден и лежит на поверхности.

С внезапным озарением Норман осознал, что и его импульсивность, и сила его возбуждения были вызваны не просто потребностью в женщине. Любой женщине.

Нет, причиной всему этому именно эта женщина, которая гремит сейчас посудой у него на кухне.

Женщина по имени Сюзанна.

Именно она заставляет его сердце стучать громче, пульс биться чаще, именно она ударяет ему в голову как хмельное вино, заставляя забыть обо всем на свете, кроме вкуса пухлых ароматных губ, ощущения мягкого податливого тела под своими руками.

Стоп! — приказал себе Норман. — Немедленно прекрати думать об этом, иначе твое хваленое самообладание снова даст трещину.

Он заставил себя сосредоточиться на насущном и вошел в кухню. Со стола, на котором они обедали, было убрано, посудомоечная машина включена и тихонько гудела, а Сюзанна, стоя к нему спиной, протирала микроволновку изнутри влажной салфеткой.

— Ну зачем ты это делаешь? — покачал он головой, остановившись на пороге. — Я бы и сам со всем справился. Теперь ты будешь думать, что я никудышный хозяин.

— Ничего страшного. — Сюзанна чуть повернула голову и улыбнулась ему через плечо. — Мне нетрудно загрузить посуду в посудомоечную машину и стереть со стола. — На несколько мгновений повисло неловкое молчание. — Норман… мне очень жаль, но я…

— Ничего не говори и не извиняйся, — прервал ее он. — Это мне следует извиниться. Я действовал слишком поспешно и напористо, подталкивал тебя к тому, к чему ты еще явно не готова. — Он помолчал, но когда она ничего не ответила, подошел и встал у нее за спиной, однако соблюдая дистанцию. — Я принес тебе твой бокал с вином. — Он поставил его на стол рядом с ней.

Сюзанна повернулась к нему и слабо улыбнулась.

— Думаю, на сегодня с меня достаточно вина. — Я и без вина хмельна, добавила она про себя. Хмельна от твоей близости, твоих поцелуев.

— Дело ведь не в вине, — возразил Норман, не сводя с нее глаз. — Ты же понимаешь это. Правда, Сюзанна?

— Нет, не в вине, — прошептала она так тихо, что он едва расслышал, и опустила глаза.

— Посмотри на меня, милая, — попросил Норман, приподнимая ее голову за подбородок. Прикосновение к ней было ошибкой, поэтому он быстро убрал руку.

Закусив губу, Сюзанна подчинилась. В ее глазах он прочел растерянность. До Нормана дошло, что она, как и он, смущена и сбита с толку реакцией своего тела.

— Между нами что-то происходит, согласна? — сказал Норман, не отпуская ее взгляда. — Я бы назвал это сильным влечением, но не только физическим. Между нами возникло и эмоциональное притяжение. Во всяком случае, о себе я могу сказать это наверняка: мне хочется быть с тобой, видеть тебя, разговаривать, просто дотрагиваться до тебя. А тебе? Чего хочется тебе? — Он пристально вглядывался в ее приподнятое к нему лицо.

— Того же, — тихо призналась она. — Мне хорошо с тобой, Норман, но…

Он приложил палец к ее губам, не дав продолжить.

— Никаких «но», милая. Прошу тебя. Я все понимаю и не тороплю тебя. Дай мне шанс. Дай нам шанс. Пожалуйста.

Она нервно сглотнула.

— Хорошо.

Норман просиял и облегченно выдохнул, только сейчас осознав, что задержал дыхание в ожидании ее ответа.

— Вот и умница. — Он снова посерьезнел и признался: — Я очень хочу тебя, Сюзанна. Так хочу, что мутится в глазах. Хочу обладать тобой целиком, без остатка, хочу раствориться в тебе. Но, как я уже сказал, не стану торопить тебя. — Он глубоко вздохнул, словно ему было трудно совладать с собой. — Я буду терпеливо ждать, когда между нами не останется никаких преград и ты сама придешь ко мне и скажешь, что хочешь меня. — Он горько усмехнулся. — Нелегко мне придется, я чувствую, но, будь уверена, я не нарушу своего обещания.

— Я знаю, Норман, знаю. — Сюзанне и в голову не пришло бы усомниться в твердости его слова, в его благородстве. Ее рыцарь в сияющих доспехах. От этой мысли у нее к глазам подступили слезы, и она часто заморгала, чтобы прогнать их.

— Пожалуйста, Сюзанна, только не плачь, прошу тебя, иначе мне придется утешать тебя, прижимать к себе, и я снова почувствую тепло твоего тела и… — Он осекся, сделал шаг назад, повернулся и сдернул кухонное полотенце с крючка.

— Ты убрала со стола, а я буду вытирать посуду и расставлять ее по местам.

— Согласна, — улыбнулась Сюзанна. — И заодно расскажешь мне о себе. Ведь я еще почти ничего о тебе не знаю. Договорились?

— Договорились, — бодро кивнул он.

— Тебе и в самом деле интересно? — спросил Норман, когда они достали из посудомоечной машины чистую посуду и стали ее вытирать и расставлять по местам. В его голосе слышалось недоверие пополам с удовольствием. Ему было приятно, что она интересуется подробностями его жизни.

— Разумеется, — уверенно отозвалась она.

Через десять минут, покончив с посудой, убрав все на кухне и сварив кофе, они вновь вернулись в гостиную и на этот раз расположились на креслах, стоявших по обе стороны окна, выходившего в маленький скверик.

— Итак, милостивый государь, — с наигранной чопорностью проговорила Сюзанна, сделав осторожный глоток обжигающе горячего кофе, — я готова выслушать все, что вы сочтете нужным рассказать мне о себе.

Глаза Нормана заискрились весельем.

— Я уже говорил, как мне хорошо с тобой, Сюзанна Стейнбек?

Она задумчиво подняла глаза вверх и постучала пальцами по подбородку.

— Припоминаю, что где-то уже слышала это, но вот от кого и когда?

Это вышло у нее так забавно, что Норман не выдержал и рассмеялся.

— Мне нравится в тебе все, Сюзанна, в том числе твое замечательное чувство юмора. Это качество встречается далеко не в каждом, уж поверь мне.

Об этом Сюзанне было хорошо известно.

— Знаю. Кстати, в истории существует немало случаев, когда чувство юмора выручало в трудных ситуациях, а иногда даже спасало человеку жизнь.

— В самом деле? Расскажешь какую-нибудь из этих историй?

— Непременно, — пообещала она, — но позже. А сейчас я жду рассказ о твоей жизни. И не пытайся ускользнуть от темы, — шутливо погрозила она ему пальцем.

— Как скажете, тетенька учительница, — весело отозвался Норман. Он ничуть не покривил душой: ему было невероятно хорошо с этой женщиной.

Сюзанна рассмеялась.

— Я веду себя как учительница, да? Что поделаешь, профессиональная привычка.

— А мне нравится. — Он ухмыльнулся. — Если, когда я учился в школе, у меня была бы такая сексуальная учительница, я бы…

— Норман Чейни! — с трудом сдерживая улыбку, воскликнула Сюзанна. — Прекрати болтать глупости и расскажи о себе.

Он вскинул руки.

— Слушаюсь и повинуюсь. Ну что ж, с чего начать?

— Начни с того, откуда ты родом, — предложила Сюзанна.

— Родился я здесь, в Бедсворде. Нас у родителей четверо: три брата и сестра. Я — третий по счету, а Диана младшая.

— Наверное, вы, братья, обожали младшую сестричку и баловали ее.

— Вроде того. Но, к счастью, всеобщее обожание ее не испортило. Она с детства любила лошадей, несколько лет посещала школу верховой езды и даже некоторое время была жокеем. Завоевала несколько кубков. А три года назад на скачках в Эпсоме познакомилась с одним английским аристократом, владельцем крупного конного завода в Южной Англии, и вышла за него замуж. Через год родила ему наследника и полностью посвятила себя семье. С Генри, ее мужем, они мечтают вывести новую скаковую породу лошадей.

Сюзанна заметила, что в голосе Нормана, когда он говорит о сестре, сквозит любовь и гордость.

— Вы близки с Дианой?

— Да, очень. Мы с ней ближе всех по возрасту, возможно поэтому она всегда поверяла мне все свои тайны.

— А с братьями какие у тебя отношения?

— Прекрасные, но так, к сожалению, было не всегда?

— Не всегда? — удивилась Сюзанна. — Почему?