— Ну что же ты, Таллок, родной, — шептала девушка. — Уж мы-то меньше всего хотим причинить тебе зло. Ведь мы же твои друзья, не так ли? Забудь об этих жалких камнях, они приносят одно лишь несчастье, Разве стоит проливать кровь из-за блестящих самоцветов? Особенно кровь тех, кто о тебе заботится. Неужели ты хочешь убить кого-то только для того, чтобы собрать эти никчемные камни?

— Нет, — вздохнул Таллок и опустил нож. Потом вдруг устыдившись собственного поведения, выпустил из рук оружие, присел на землю и закрыл лицо руками.

— Я ведь не хотел! — простонал юноша. — Я совсем не хотел никого убивать и даже угрожать-то никому не хотел! Не знаю, что на меня нашло. Словно кто-то другой руководил моими действиями в эти мгновения. Какого демона я только что вытворял?

Алекса подошла ближе и мягко обняла Таллока за шею, чтобы утешить юношу.

— Кажется, он одумался, — сказал Конан. — Я рад, что не пришлось скручивать его в бараний рог.

Внезапно странник подскочил — но только для того, чтобы выплеснуть свою ярость на злополучные камни. Юноша пнул по мерцающей груде, и россыпь разлетелась тучами меркнущей пылью. Все драгоценности в округе стали медленно исчезать.

— Колдовство, — подтвердил свой вывод варвар.

Однако не едва утих один спор, как тут же начался другой — еще не успели забыться колдовские камни, как участники похода неожиданно нашли новый повод, чтобы поссориться. Диаса и Исира вспомнили друг другу былые обиды, которые уходили корнями едва ли не в самое детство. Причем обеим девам-браминам было неясно, имелись ли таковые вообще, но кто-то же начал беспричинный спор, а, следовательно, его было необходимо разрешить. Диаса вцепилась в волосы вендийке, та схватила подругу за рукав платья и пыталась его разорвать.

— Так совсем никуда не годится, — нахмурился Конан. — Вскоре мы точно дойдем до того, что поубиваем друг друга.

Вало и киммериец растащили в стороны дерущихся девушек, которые продолжили осыпать друг друга ругательствами.

— Это Беллакр! — неожиданно воскликнула Кесея, напугав своих учениц и лунного мага, который едва не подпрыгнул, услышав зловещее имя. Даже Диаса и Исира прекратили ссору и затихли, погрузившись в молчание. — Он где-то поблизости!

— Что еще за Беллакр? — задал вопрос волшебнице Конан.

— Слуга Гипнос-Рена, демон Сна, невидимое существо, порождающее иллюзии. У Беллакра есть любимая забава — ссорить людей и смотреть, как они отводят душу, увеча тех, кого еще недавно считали лучшими друзьями. Я уверена, то, с чем мы только что столкнулись — проделки мерзкого шутника.

— Все ясно, — сказала Алекса. — Шао Лун призвал демона из страны сновидений, чтобы мы все перессорились, покалечили друг друга и никогда не добрались до Пагоды Сна. Надо было догадаться, что чернокнижник прибег к услугам одного из самых гадких созданий эфемерного мира. Теперь Столикий будет спокойно ждать, пока Беллакр заставит нас перегрызть друг другу глотки!

— Но ведь теперь, когда мы знаем, чего опасаться, неужели мы позволим какому-то демону заставить нас наброситься друг на друга? — сказал киммериец. — Я лично не намерен вступать ни в какие ссоры. До обители колдуна мы должны добраться ввосьмером, и плевал я на магию этого Беллакра!

— Боюсь, не все так просто, — сказала Кесея. — Слуга Гипнос-Рена очень искусен в своем нечистом ремесле, и сопротивляться его чарам очень трудно. Тем более, у демона Сна имеется многовековой опыт строительства различных козней. Но в одном ты прав — ни на миг не следует забывать, с какой опасностью мы столкнулись, все время сохранять спокойствие, независимо от того, на какие действия нас подталкивают обстоятельства, и тогда, возможно у нас будет шанс противостоять чарам Беллакра.

Группа странников, наконец, оставила позади Пустошь Предков и продвинулась на несколько миль в северо-западном направлении.

Странники ехали через рисовые поля в сторону поселка Ки-Цин. Зловещим казалось то, что несколько раз не из-за чего возникали словесные перепалки, и у каждого вертелась на языке целая сотня обидных слов, которые невидимый советчик постоянно вынуждал вылить на своего соседа. Путешественники чувствовали себя злыми и раздраженными до предела, так что постоянно поддерживать спокойствие оказалось весьма трудным занятием.

Конан сурово вглядывался вдаль. Его рука покоилась на медальоне, подаренном Лао Чи перед схваткой, который должен был защитить киммерийца от всяких напастей. Ведь надо кому-то сохранять здравый рассудок и следить за тем, чтобы разгорающийся конфликт случайно не зашел слишком далеко. Кесея грызла свои ногти и не проронила ни единого слова за последние несколько часов.

— Я устала ехать! — через некоторое время капризно заявила Алекса. Раньше таких жалоб от девушки никто не слышал. — Я хочу отдохнуть и как следует выспаться! В Ки-Цин мы можем попасть и завтра с утра.

Чтобы не создавать новый повод для конфликта, путешественники решили не возражать. Группа быстро разбила стоянку, и каждый занялся своими делами. Над лагерем повисло злобное молчание.

Конан без устали точил свой меч. Вало ушел прогуляться по окрестности, чувствуя, что даже он в какой-то момент может не сдержаться — и тогда последствия, вероятно, окажутся более чем ужасными.

Таллок, время от времени беспокойно оглядываясь по сторонам, с силой и беспричинной яростью втыкал в землю свой нож, словно она одна была виновата во всех грехах. Саттар постоянно охал и что-то причитал. Девы-брамины шипели на него с явным неудовольствием и несколько раз они едва не поссорились вновь. Кесея по-прежнему хранила молчание, словно верховная жрица Сна решила больше вообще никогда ни с кем не разговаривать. Действие черной магии Беллакра ощущалось почти физически, и последние силы уходили на то, чтобы не сорваться и не начать перебранку.

В угрюмом молчании, нарушаемом лишь причитанием Саттара, они просидели до самых сумерек. Ехать в темноте было бессмысленно, потому группа путников решила дождаться утра, прежде чем снова пуститься в путь.

Саттару как всегда не спалось большую часть ночи. На этот раз лунный маг не позаботился даже о том, чтобы создать защитную оболочку. Он сидел на земле, не меняя позы, посылая в небо тихие жалобы.

Вало и Конан тоже не спали, скорее всего, из-за возникшего взаимного недоверия. Каждый из воинов полагал, что его товарищ, околдованный чарами Беллакра, может причинить вред остальным.

Сон сморил киммерийца посреди ночи. Конан уснул, и снились ему отвратительно мерзкие вещи. Нечто беспокойное тревожило его разум на протяжении нескольких часов.

Вендиец-палач незаметно для себя тоже увяз в липких тенетах сновидений.

Саттар все так же сидел на одном месте без единого движения. Лунный маг размышлял, что ему делать дальше. Прекратить бесполезный поход или остаться до конца. Пожалуй? если вернуться в Айодхью, думал он, и подать прошение радже о возвращении на пост главного ночного охранника через совет брахманов, все может вернуться на свои места.

Возможно, ему придется вынести ни одну тяжбу суда или даже просидеть несколько месяцев в тюрьме, но, пройдя через весь круг мучений, он снова получит почетную должность магического стража.

А зачем он нужен здесь? Какой злобный дух притащил его к самой границе Кхитая?

Пора возвращаться в Вендию…

Колдун ордена Луны тяжко вздохнул. Может быть, это все-таки чары демона нагоняют такие мысли? Беллакр и его черная магия подталкивают его на то, чтобы оставить тех, с кем он прошел до конца почти весь путь.

Но ведь девы-брамины справятся с кхитайским чернокнижником и без его помощи, разве не так?

Они же могучие жрицы Гипнос-Рена, а он простой колдун, владеющий знанием бесполезной магии.

Ощущая свою ненужность как никогда остро, Саттар поднялся. Взглянув на спящих товарищей, он еще раз вздохнул. Лунному магу хотелось верить, что он все-таки хоть чем-то помог приблизить их общую победу над врагом. Остается надеяться, что Шао Лун, наконец, расстанется со своей никчемной жизнью, как только группа доберется до Пагоды Сна.