– Да ты что?! Я, разве, гестаповец? Мы будем действовать интеллигентно. Но от этого клиенту будет только больнее. А главное, следов не останется.
Павел аккуратненько вставил один "крокодильчик" в задний проход клиента, а вторым защемил крайнюю плоть. До парня, наконец, дошло, и он истошно заорал:
– Ты покойник! Тебя так же уделают, только еще хуже… А тебе, сучка, в п…ду вообще электрододержатель от сварки вставят!
– Ну, зачем же так с Люсенькой обращаться? – укоризненно сказал Павел. – В наших играх она не замешана, чисто случайно здесь оказалась, и убивать ее вовсе не за что. Ее можно трахнуть… Кстати, трахается она классно! А уж минет делает… Закачаешься! Ну ладно, не надумал все рассказать?
Парень смотрел зло и непримиримо. А Павлу уже было невыносимо любопытно, прав был дядя Гоша, или нет? Ведь это он рассказал, что против подобных методов допроса ни один, даже самый железный подпольщик, не выстоял. Павел медленно повернул потенциометр, и почти сразу парень заорал, тонко, пронзительно, истошно. Доведя крик до самой высокой ноты, Павел убрал ток. Лицо пленника было мокрехонько, колени крупно дрожали.
– Я расскажу, расскажу… – забормотал парень. – Нас наняли в темную. Заплатили хороший аванс. Я в охранно-сыскном агентстве работаю, в частном, естественно. Поставили задачу, выявить все связи клиента, все места, где бывает. И все. Замотивировали тем, что, мол, на клиента запала жена босса.
– Вот те раз… – растерянно протянул Павел. – Нафига мне старая кляча, когда только что мне Люсенька такой минет сделала, какого ты в жизни не узнаешь…
– Ты что, дядя, дурак? У всех боссов, каких я знаю, молодые и красивые жены, а старым они жирные алименты платят…
– Ну, и кто босс?
– Да откуда ж я знаю!
Павел потянулся к потенциометру, а парень с неподдельным ужасом взвыл:
– Не на-адо!..
– Ладно, не буду… Но ты тогда мне скажи, почему вы, козлы этакие, меня утопить пытались?
– Ково-о?! – парень неподдельно изумился. – Не было приказа тебя топить…
Павел резко вывернул потенциометр до уже испробованного тока. Послушав вопль секунды три, вывел на ноль. По лицу парня уже текли слезы.
– Не надо больше… – прохлюпал он рассолодевшимися губами. – Я правду говорю… Ты на себе испытай, садист долбанный… Когда тебя утопить пытались?
– Во вторник…
– Ну вот, а следить за тобой мы начали только в среду.
– Да-а?! – изумился Павел. – Все чудесатее и чудесатее… – пробормотал он задумчиво. – В каком агентстве пашешь?
– "Беркут"…
– Да-а… Фантазия у вас… В каждом российском городе по "Беркуту" и по "Соколу" наверняка отыщется… Ладно, телефон шефа, и домашний тоже… Только не ври, что не знаешь, а то опять наэлектризую. К тому же, я прямо сейчас схожу в школу и проверю. Да, и фамилию-имя-отчество шефа не забудь.
Взяв со стола тетрадь, Павел приготовился записывать. Парень диктовал старательно, повторил два раза, электризоваться ему явно больше не хотелось.
Заперев дверь на ключ, Павел пошел в школу. Вахтерша скучала у стола, видимо вязания закончились, а на новые книги денег не было. Взяв трубку, Павел набрал номер. Трубку взяли сразу же, после первого гудка, довольно приятный мужской голос произнес:
– Я вас слушаю.
– Вениамин Аркадич? – светским тоном осведомился Павел.
– Да-да, я вас слушаю… – уже нетерпеливо поторопил голос.
Павел выдал то, что ему первым пришло на ум:
– Это вас беспокоит Андрей Андреич, из департамента недвижимости. Вы не могли бы подослать своего бухгалтера? Тут возникли кое-какие неясности с договором…
– Да-да, разумеется… Когда?
– Можете не торопиться, до понедельника, я думаю, дотерпит. В двадцать первую комнату…
– Хорошо…
– Тогда до свидания…
Павел положил трубку. Ловко проверил клиента. Проверять, откуда звонили, вряд ли он станет, дело-то рутинное, такие вопросики каждый день возникают. Вернувшись в бассейн, Павел оглядел Люську. Она курила, задумчиво созерцая, пострадавшие от гестаповских методов прелести пленника. Какие мысли бродили в ее голове, одному черту известно. Павел сел за стол, задумчиво уставился на пленника. По идее, отпускать надо… Или, Димыча позвать, да еще поговорить толком?..
Люська вдруг бросила окурок в консервную банку, встала перед пленником, и принялась медленно, с блядской улыбочкой, стягивать тесемку с плеча. Стянула. Лифчика на ней как всегда не было. Черный в электрическом свете крупный сосок упруго торчал, нацелившись на пленника. Тот оторопело смотрел на Люську, а та еще принялась с садистской неторопливостью приподнимать подол с одной стороны. Задрала до самых узеньких черных плавок. И естество пленника не выдержало, встало торчком, он задергался, вскрикнул хрипло:
– Прекрати, с-сука!..
Люська взяла со стола линейку, смерила, презрительно скривила губки:
– Фи… Всего тринадцать сантиметров… – повернулась к Павлу, сообщила: – Против твоих восемнадцати не пляшут…
– Семнадцати… – проворчал он хмуро.
Павел смотрел на нее без особых эмоций. Да-а, Люська – это нечто… Однако, титька торчит, как и раньше… Наверное, все же, не рожала…
– Ладно, хватит цирка… – проговорил Павел, подходя к пленнику, и выдергивая нож из ножен.
Глаза у парня от ужаса готовы были выпрыгнуть из орбит. Хоть он и уверял себя, что Павел его ни за что не убьет, но в глубине души все же сомневался. Павел двумя взмахами перерезал веревки, и тут же пришлось подхватить бедолагу, потому как колени у него подогнулись, и он повалился на пол. Усадив его на стул, Павел пробормотал:
– Ну, чего ты, как институтка… А еще частный сыскарь и охранник…
Подойдя к раковине, Павел налил стакан воды, протянул парню:
– На, приди в себя…
Парень взял стакан, и чуть не расплескал половину, так у него тряслись руки. Выхлебав воду двумя глотками, принялся застегивать штаны, спросил, не поднимая глаз:
– Ты что, и правда, в крутой конторе пахал?
– А ты как полагаешь? Могут ли у простого слесарюги в корешах ходить майор с подполковником? Ты вот что, парень, прости уж меня. Такие игры. Я ж тебе особого урона не нанес, верно? Всего-то и было, вольт двенадцать…
– Да ну! Не звезди! Двенадцать…
– Точно тебе говорю. При тридцати шести у тебя бы яйца зажарились, а так произошла хорошая стимуляция половой активности. Ты сегодня всю ночь со своей бабы не слезешь, потом мне спасибо будешь говорить. И еще, кончай это дело, топать за мной. Надоели вы мне. Я ведь уже обиделся, а потому теперь буду мочить при каждом удобном случае. Родная шкура, понимаешь, не стоит того жалованья, которое ты в своей конторе получаешь. А вписались вы в тухлое дело, мои кореша менты в обиду меня не дадут, да и я тоже не подарочек…
Парень промолчал. Поднялся со стула и пошел к двери, ноги у него все еще подгибались, и он заметно пошатывался.
Люська протянула мечтательно:
– Паша, как с тобой, однако интере-есно…
– Да и мне было тебя приятно трахать. Вот только если бы ты нервы не мотала…
– Паша, честное слово, больше не буду!..
– Свежо предание… Кстати, мне Бакшеев сказал, будто ты зимой родила?..
– Ага… – безмятежно обронила она. – Девочку… На тебя похожа…
– Чего-о?! Шутки у тебя идиотские… Да и дурдом давно по тебе плачет… Пошли, пока сюда не наехали крутые ребята с автоматами…
Павел запер дверь, огляделся; топтуна нигде не было видно. Наверное, побежал жаловаться шефу, на то, как с ним гнусно обошелся клиент. Павел мимоходом подумал, что тепловой узел – идеальная позиция для обороны: окон нет, выключи свет и бей на выбор на фоне освещенной двери. Надо будет только к шкафу прислонить несколько стальных листов. В машинном отделении валяются, видимо остались со времен строительства бассейна. Хорошее железо, десять миллиметров толщиной, даже СВД вряд ли прошибет, и даже в упор.
Обойдя здание, они вошли в школу. Люська не проявляла ни малейшего желания откланяться, видимо все еще надеялась, что Павел сжалится и трахнет. Но Павлу было жутко противно; надо же, и старый хрыч Кок отметился… Увидев Павла, вахтерша просияла:
