– Ну вот, и замкнулся один круг твоей жизни. Возможно, самый широкий…

– Да нет, Димыч, не круг… Знаешь? Знак бесконечности… Восьмерка, положенная на бок? Вот я и прошел по обеим петлям. А алмазы – место перехлеста петель… Димыч, ты вот что, скажи поскорее; нашел ты Валерию?

– Нашел, конечно… Неделю искал, как сквозь землю провалилась, пока не додумался заглянуть на ту квартирку, где вы так романтично укрывались от бандитов…

– Ну?! – и тут Павел, будто в ослепляющей вспышке, все понял, и содрогнулся от лютой тоски и омерзения.

– А вот те и загну!.. – Димыч откровенно заржал. – Не похищал ее никто! По твоей роже вижу, ты сам уже все понял… – Димыч согнал с физиономии дурацкую ухмылку, сочувственно проговорил: – Романтическая и благородная душа ты, Паша… Подробностями-то поинтересуешься?..

– Ну, давай, подробности… – без энтузиазма обронил Павел.

– Мне ее даже и колоть не пришлось, она сама все выложила, как только я ей объяснил, что Герка Шнифт вовсе не самый главный авторитет, а шестерка при Степаныче. Всем Степаныч заправляет, и ей ничего не достанется, кроме пули в затылок…

– Погоди, Димыч, ты давай по порядку. С чего началось?

– А началось с того, что Валерия обратила внимание на чуть заметные дырочки, наколотые под буквами в своей библии…

– Ну да, видел я ту Библию… – протянул Павел. – Издана в Сан-Франциско в двадцатом году…

– Вот именно… А поскольку она большая любительница детективов, то быстренько выловила послание своего прадеда. Первое, что она сделала, это пошла искать самого большого авторитета в нашем городе, а напоролась на Герку Шнифта. Он ей умело впарил, что он, как раз, и есть самый большой авторитет. Она закрутила с ним бешеный роман, умело влюбила в себя, но вот беда, Герку надолго не хватает. Но ей и не нужно было, надолго. Лишь бы он ее от Комаревского прикрыл. После чего пошла к Комаревскому, с Библией, дура… Он ее, естественно, вульгарно кинул. Хорошо хоть не хлопнул. Практично оставил до проверки сообщения. А тут еще, один бывший мент из его окружения, подтвердил, что в нашем городе имела место история с алмазами из неизвестного месторождения. Тебя, как носителя информации, Комаревский тут же решил устранить, и послал группу по указанным в Библии координатам. И, пока она там крутилась, тут за тобой бегали киллеры. Валерия сообразила, что Комаревский ее не оставит в покое, и все рассказала Герке, а тот Степанычу. А Степаныч порылся в своей обширной памяти, и вспомнил, что к нему как-то приходил человек, и рассказывал про неизвестное властям месторождение алмазов. Но во времена совдепии, наладить тайную добычу алмазов, было совершенно невозможно. А в наше время – запросто! Но Степаныч-то практичнее Комаревского. Он для начала приказал выкрасть из архива все дела, где твое имя фигурирует, и пока шла проверка достоверности, приказал тебя охранять. Вокруг тебя та-акая война кипела! А тем временем группа Комаревского ни с чем из тайги вернулась. И тут роли переменились. Степаныч уже знал, что ему от тебя надо, а Комаревскому требовалось узнать, почему Степаныч к тебе прицепился? – Димыч замолчал, задумчиво вороша алмазы указательным пальцем.

Павел уныло проговорил:

– Хорошо хоть Валерия оказалась не мелкой шлюхой, которой все равно под кого за сотню лечь, что под паровоз, что под Герку… Все равно противно… Мне-то что делать?

– Да-а, Паша, ты та-акой жирный кусок, из та-аких зубастых пастей выдернул… – медленно выговорил Димыч.

– Эт, уж точно… Мне теперь придется вырыть на огороде блиндаж, купить пулемет, миномет, и несколько ящиков противопехотных мин… Слушай, Димыч, а если вокруг всего этого шум поднять? Может, отцепятся?..

Димыч несколько минут молча отделял из кучки самые крупные камни, откатывая их в сторону пальцем. Наконец спросил:

– А ты в тайге, много чего наворотил?

Павел конфузливо пожал плечами:

– Да всего штук пятнадцать завалил…

– Ну-у, Паша!.. А говорил – средней жестокости и кровавости… Тут уже тянет не на среднюю жестокость… Ты хоть карабин не привез?

– Нет, конечно… Он же засветился от мушки, до приклада. На прикладе, с одной стороны, зубы отпечатались во всех подробностях, на другой – височная кость. На дне Енисея лежит карабинчик, а жаль, надежный был, и бил метко…

– А бойцы Комаревского и Степаныча столкнулись на трубке?

– Похоже, что столкнулись… – протянул Павел раздумчиво. – Но на трубке взяли верх Степанычевы бойцы. Они потом с та-аким азартом за мной гонялись! Хотя, я им сразу дал понять, что голыми руками меня в тайге не возьмешь. Я ж в первый же день вертолет сбил…

Димыч расхохотался, протянул:

– Ну-у, Паша, тебя одного в Чечню отправить – и можно больше ни о чем не беспокоиться…

– Хотя, похоже, что сбил я вертолет Комаревского… – раздумчиво протянул Павел.

– Почему так думаешь?

– А потому, что последний маячок, от которого я избавился, был Степанычев…

Димыч проговорил раздумчиво:

– Похоже, они тебя зауважали. Если бы хотели свалить на тебя всю эту таежную бойню, то на тебя пришла бы точная ориентировка. А то приходила ориентировка на какого-то человека со шрамом на лбу, ни тебе примет, ни описания, ни возраста. Этих шрамов на лбах в наше время… Это ж самая характерная травма при дэ тэ пэ… Ладно, Паша, звони репортерам, назначай свидание на крыльце губернской управы на четырнадцать ноль-ноль, а я к генералу. Уж он-то убедит губернатора выйти к народу… – Димыч ссыпал крупные камни обратно в пакет, бросил Павлу, а остальные загреб в горсть.

Павел изумленно спросил:

– Ты чего, Димыч?

– Хватит с них и мелочи, а ты должен ведь хоть какую-то компенсацию поиметь за риск… – и Димыч выкатился из кабинета.

Павел накрутил номер Криминального отдела Губернского канала, почти сразу же в трубке послышалось певучее:

– Ал-ле-у?..

– А как бы мне поговорить с Вероникой Осиповной? – осведомился Павел.

– Я слушаю?

– Здравствуйте, Вероника Осиповна, это вас Павел Яковлевич Лоскутов беспокоит…

Трубка несколько секунд молчала, наконец, Вероника нерешительно протянула:

– Простите, не припомню?..

Павел несколько смешался, промямлил, заикаясь:

– Ну, тот писатель, которого ректор избил…

– Ах, это вы?.. – неприязненно воскликнула Вероника. – На сей раз, вас, поди, сам губернатор избил?

Павел ухмыльнулся про себя, проговорил:

– Да нет, губернатор меня пока не избивал. Наоборот, у меня с ним сегодня встреча в два часа на крыльце губернской управы. Приезжайте, не пожалеете. Обещаю добротную сенсацию, не то, что с Гонтарем.

Трубка некоторое время молчала, наконец, Вероника нерешительно протянула:

– Хорошо, я приеду. Но сама решу, давать материал о вас в эфир, или не давать…

– Да ради Бога! – воскликнул Павел. – Губернатор вам фитиль вставил исключительно по наущению Гонтаря. Они ж большие кореша, с тех пор, как деткам губернатора пришла пора в Университет поступать. Наш губернатор – ба-альшой патриот! У других-то детки по Оксвордам, да Гарвардам…

Остальные репортеры, кто сразу вспоминал, кто такой Павел, кому приходилось растолковывать, но по тому, с энтузиазмом, или с неприязнью принимали они приглашение Павла, он моментально рассортировал, какие средства информации – про губернаторские, а какие – про мэрские.

…Павел стоял в окружении репортеров у крыльца губернской управы, и демонстрировал древесный скол с координатами кимберлитовой трубки. На крыльце картинно возвышался Димыч, в бронежилете и с автоматом, и непрерывно шарил взглядом по окрестным крышам и кронам деревьев. Он всерьез полагал, что тут последнее место, где Павла попытаются убрать. Павел уже успел в подробностях рассказать репортерам об алмазной эпопее, ни словом не поминая свое участие в таежной бойне, а губернатор все еще не шел. Видимо в его кабинете что-то происходило. Пришла пора использовать последнее средство. В кармане у Павла лежала горстка мелких алмазов, возвращенная им Димычем. Димыч убедил генерала, что именно Павел должен предъявить репортерам алмазы. Павел полез в карман, вытащил алмазы, раскрыл ладонь. Сейчас же на нее нацелились все объективы. Репортеры так наперли, что Павел чуть не поднялся на первую ступеньку, что ему категорически запретил Димыч. Голова Павла, ни при каких обстоятельствах, не должна была подняться над головами толпы.