– А так как ты был молод, за тобой водилось много грехов, – весело заметила она.

Он улыбнулся:

– Должен сказать, что изнурительная работа в конечном счете пошла мне на пользу, когда я стал виконтом и мне нужно было доказать, что я могу руководить своими людьми, даже еще не став рыцарем. Они видели, как я возмужал, и знали, что остальное – дело тренировок.

Ей нравилось, что он не позволил возобладать в себе чувству горечи, если учесть, каким тяжелым было его детство. Не думая о последствиях, она провела ладонью по его мускулистым рукам, а потом – по широкой груди. Он не двигался, почти перестал дышать. Она увидела, что он смотрит на нее сверху вниз и в его глазах больше нет веселья.

Она не могла полностью справиться со своим дыханием.

– Выходит, священник оказал тебе услугу. Теперь я понимаю, почему твое тело такое сильное.

Он ничего не сказал, только наклонился к ней, как будто хотел поцеловать.

Она отвернулась, чтобы избежать соблазна его объятий.

– Нет, лорд Баннастер, мои люди ждут меня на празднике Рождества.

Он поймал ее руку, заставил повернуться к себе.

– Лорд Баннастер, – повторил он. – А назовите-ка имя, данное мне при крещении.

Почему это так важно для него? – гадала она.

– Очень хорошо – Том. Так странно звучит, потому что в моих мыслях ты очень долго был Баннастером.

– Очень долго? Не прошло и двух недель.

Она улыбнулась, сглаживая то, что было ужасной ошибкой.

– Время, когда ты сидел в подземелье, тянулось целую вечность.

Он ухмыльнулся:

– Чувствуешь себя виноватой? Она промолчала и освободила руку.

– Осторожнее, когда будешь выходить. Нельзя, чтобы кто-нибудь увидел. Я выйду через какое-то время после тебя.

– Один поцелуй.

– Иди! – безжалостно распорядилась она, указывая на дверь.

Он изобразил преувеличенное разочарование, осторожно открыл дверь, посмотрел по сторонам и вышел.

Диана закрыла глаза и опустилась на скамью. Она так все усложнила! А ведь не хотела этого! Стоило Тому дотронуться до нее, и она уже ни о чем не могла думать – ни о Лиге, ни о будущем, в котором не находилось места мужу, – только о том, как хорошо ей с ним, как ей хочется дарить ему ответное наслаждение.

Но… где-то глубоко в мозгу засело беспокойство – она поддалась искушению, только чтобы оградить сестру от замужества, которое нельзя допустить. Она обхватила себя руками, тысячи мыслей проносились в ее голове. Нет, она приглянулась ему с того времени, как заточила его в подземелье, и Сесили здесь ни при чем.

Диана со стоном уронила голову. Он хороший человек. Она никогда не забудет огромную благодарность, которую испытала, когда он позволил ей убежать из спальни, где лежал его мертвый брат. Он принял вину на себя, пострадал за то, что совершила она, защитил девушку, которую он совсем не знал.

А теперь она тайно шпионила за ним, предавала его.

Но предательство ли это, если она защищает его от тех, кто не доверяет ему? Может быть, только она способна обелить его в глазах короля! Убедив себя, что хватит мучиться, и испытывая облегчение от этого, Диана вынула восковую табличку и стала излагать свои соображения.

Сесили не верила своим глазам. Она шагнула обратно в гардеробную, чтобы не столкнуться с лордом Баннастером, который шел по коридору, ведущему к спальне сестры. Она вжалась в стенку, пережидая, когда он пройдет, уверяя себя, что это ничего не значит. На этаже были и другие спальни, включая ее собственную.

Но его спальня находилась этажом выше, и не было причины, по которой он мог бы оказаться здесь. А Дианы нет в главном зале.

На краткий миг она увидела его лицо. Оно светилось улыбкой.

Что же происходит?

– Турнир по случаю празднования Нового года? – сказал Том двумя днями позже, выслушав предложение Дианы.

Она весело кивнула, оглядев сидевших за главным столом, – и встретилась с подозрительным взглядом сестры.

– Сесили, – продолжила Диана, – погода для Рождества теплее обычного. Добраться до нас никому не составит труда. Наши слуги доставят приглашения. Не сомневаюсь, что здешние рыцари рады будут приехать. Турнир займет только один день, так что участники прибудут за день до него, на следующий день будут состязаться, а утром разъедутся по домам. – «И не слишком опустошат наши кладовые», – подумала она.

От нее не ускользнуло, как загорелись глаза у Сесили, когда она упомянула о рыцарях.

– Но, Диана, – возразила сестра, – наш брат всегда требует, чтобы мы сообщали ему заранее, если захотим сделать что-то такое, что нарушает обычное течение жизни в замке.

Диана понимающе улыбнулась:

– Для того чтобы уведомить его, потребуется много времени, а праздник закончится в Двенадцатую ночь. Он поймет.

В первый раз сестры согласились друг с другом. Сесили улыбнулась в ответ:

– Да, конечно. Ведь мы всегда повиновались ему. Один-единственный раз сделаем по-своему.

Ну что ж, такой ответ был лучше, чем холодность сестры, которую встречала Диана в последние несколько дней. Хотя она предусмотрительно держалась на расстоянии от Тома, горящий желанием взгляд выдавал ее. Сесили, похоже, что-то почувствовала. Отношения между сестрами становились все более натянутыми.

Диана знала, что Том, соблюдая приличия, продолжал проводить время с ними обеими. Этим утром после упражнений на арене для турниров Том сопровождал Сесили на прогулке.

Диана сказала себе, что это хорошо. Что бы ни произошло между ней и Томом, она не хотела столкнуться с разъяренной сестрой до тех пор, пока не разберется в своих собственных чувствах.

А пока Диана не знала, что ей делать. Для себя она решила, что никогда больше не останется наедине с Томом. Смущение и неуверенность – чувства, незнакомые ей раньше, – владели ею. Что произошло между ними? Может быть, это было чисто физическое влечение? А если так, им нельзя больше допускать этого, нельзя рисковать и из-за вероятности зачатия ребенка.

Диана содрогнулась, представив себе реакцию Арчи на такой позор. Она будет изгнана и из этого дома.

Но донесение в Лигу она уже составила, а передать его в нужные руки в это время года можно было, только устроив турнир, на который допускались и незнакомцы. Предоставив подходящее объяснение, в нем мог бы принять участие и человек из Лиги. Тогда ее миссия была бы завершена.

Но после этого ждать, что они с Томом смогут начать все сначала, – значит, обманывать себя. Как они смогут доверять друг другу со всеми их секретами?

Последние два дня она держалась подальше от него и постоянно думала о том, как он относится к ней после их близости. Внешне он проявлял терпение, не пытался больше проникнуть в ее спальню, не искал иного способа остаться с ней наедине.

Но она постоянно ощущала его внимание, предчувствовала, когда он посмотрит на нее, не опасаясь, что это заметят. Его взгляд был как прикосновение, что-то разгоралось внутри ее, готовое вспыхнуть. Она знала, чего он хотел: он ждал, когда она примет решение.

Он не станет принуждать ее или преследовать. Хотя подспудно она хотела этого. Но Диана понимала, что ищет возможность упрекнуть его, а не себя.

Но она могла думать только о нем. Если они упражнялись на арене в одно и то же время, она с трудом заставляла себя сконцентрироваться на противнике, ей хотелось смотреть на Тома. Он наступал на соперников стремительно и мощно, всегда переигрывая их.

Она один раз состязалась с ним в постели; теперь ей хотелось сравниться с ним в искусстве, которому она училась всю жизнь и в котором чувствовала себя более уверенно. Потому что искусство быть женщиной давалось ей нелегко.

Однако она боялась тренироваться в паре с ним на глазах у всех. Скрывать свои чувства становилось непросто и в главном зале. На арене же она могла утратить способность концентрировать внимание и не суметь применить все свое мастерство в поединке, А уж победить или достойно проиграть – это как Бог положит.