– Вы слишком много внимания уделяете своему внешнему виду.

Он приложил руку к сердцу.

– Прямое попадание. Вам тоже понравилось бы носить красивую одежду, если бы вас в течение многих лет заставляли носить монашеское одеяние.

Она не смогла сдержать любопытства.

– Когда вы готовились в священники?

– Даже раньше, – ответил он. – Мои родители считали, что, если я буду жить как священник с раннего возраста, мне не придется сожалеть об отсутствии роскоши и удобств, когда я лишусь их.

.– Что это означало? Он пожал плечами.

– Сколько я себя помню, в моих комнатах не было ковров, от которых было бы теплее и уютнее, только простое одеяло на голой кровати да молитвенники вместо светских книг.

Она вспомнила о книге, которую он предназначал Сесили, но еще не подарил ей.

– Вы преувеличиваете.

И хотя он улыбался, она вдруг поняла, что это правда.

– С вами обращались не как с сыном виконта?

– Отец покровительствовал мне, – учтиво сказал Том, поворачивая голову, чтобы взглянуть на всеобщее веселье.

– Покровительствовал? – Она видела шрамы у него на спине.

Том рассеянно улыбался, глядя, как рядом с камином ставят лестницу, чтобы повесить омелу.

– В конце концов, я был семейным вкладом в церковь, которая могла дать большую власть аристократу со связями.

– Но заставлять ребенка вести такую жизнь…

Она снова вспомнила его изувеченную спину, гадая, сколько лет ему было, когда это случилось, не зная, как спросить об этом. Он стал виконтом в восемнадцать лет, и после этого уж точно никто не мог так обойтись с ним. Теперь ей стало понятнее его стремление хорошо одеваться.

Он вновь пожал плечами.

– Отец настаивал, что мне не следует получать образование и иметь друзей. Мать подчинилась ему.

– У матери часто не оказывается выбора, – неожиданно для себя мягко сказала она.

Баннастер взглянул на нее с интересом. Она не собиралась сочувствовать ему и не хотела разделять общее мнение. Что, если в ходе этого неловкого разговора он невольно доверился ей, сказал больше, чем…

– А ваша матушка? – спросил он ровным голосом. – Как вела себя она?

– Она была добра ко мне, – просто ответила Диана. – Это я восстала против ее, как мне казалось, слишком скучной жизни.

– Вы и сейчас, как мне представляется, решительны и своевольны, если судить по моему опыту.

Она нахмурилась, неуверенно глядя на него, а он откинул голову назад и захохотал. Это снова привлекло внимание Сесили, во взоре которой уже сквозило раздражение.

– Звучит, как будто вы восхищаетесь мной, – язвительно заметила Диана.

Он усмехнулся.

– Меня многое в вас привлекает, – сказал он, дерзко оглядывая ее с ног до головы. – Но только не поспешность в выводах, которая привела к моему заточению.

Да, она всегда была импульсивной, подумала Диана с сожалением.

– А ваш отец? – продолжил он. – Уверен, вы обожали его, поскольку он согласился с вашим неординарным решением – уподобиться мужчинам.

Все в ней возмутилось.

– Я не нахожу предосудительным желание научиться защищаться, стать сильнее. По-моему, я вам уже все объяснила.

Повисло молчание, оба теперь смотрели на менестрелей, которые заиграли новый танец. Неожиданно Баннастер дружески взял ее за руку и повел за собой.

– Потанцуйте со мной, – попросил он, улыбаясь весело и загадочно.

– Вы не оставляете мне выбора, – произнесла она, насмешливо улыбаясь. – Что вы сделаете, если я откажусь? Выдадите меня?

Теперь он держал ее за обе руки и закружил так, что ей пришлось держаться за него крепче, чтобы не упасть. Его теплые руки были очень сильными.

– Да нет, – сказал он, притягивая ее ближе, чем того требовал танец, а потом снова отпуская. – Хочу раскрыть вам один секрет.

Его рука скользнула вокруг ее талии, и ей пришлось смириться с этим, потому что они уже двигались по кругу вместе с другими танцующими. Она видела бросаемые на нее одобрительные взгляды и поняла, что многие здесь присутствующие желали ей счастья. Стали бы они защищать ее, если бы узнали, что этот человек угрожает ей?

И тут она увидела Сесили, стоящую у камина с высоким, мрачного вида рыцарем.

Диана выполняла полагающиеся движения танца и не сводила глаз с сестры. С внезапным страхом она представила, на что может пойти Сесили, чтобы получить желаемое.

К ее удивлению, она почувствовала губы Баннастера у своего уха и услышала его шепот:

– Я знаю, что омела прячется в тайном алькове, созданном для любовников.

Она с силой наступила ему на ногу и сладко заулыбалась, когда он сморщился.

– Тогда, думается мне, вам придется целоваться с самим собой.

Диана шагнула внутрь и затворила дверь. По спальне Баннастера бродили тени, отбрасываемые горящими в камине углями. Диана замерла, снова и снова проверяя себя, затем отбросила свои страхи.

Она устала бояться и ждать худшего из того, что может произойти.

Девушка бесшумно кралась по комнате, замирая перед каждым шагом, проверяя каждую доску – не скрипнет ли? Поначалу она даже не осознавала, что делает, настолько глубоко в ней сидело заученное в Лиге. Оказавшись посередине комнаты, она поняла, что таиться нет необходимости – Баннастер нужен ей бодрствующим. Ведь она собиралась с ним поговорить. Остановившись у его кровати, она посмотрела на виконта. Из-за холода он натянул на себя одеяла до самой шеи. Она увидела темные волосы, гладкий лоб.

И открытые глаза, блестящие в пламени камина. Том резко вскочил с кровати, схватил ее за плечи и уложил под себя, обмотав одеяла вокруг ее бедер, Его руки тяжело легли ей на грудь. Почувствовав кинжал у горла, она лежала смирно, не пытаясь пошевелиться.

– Кто вы? – потребовал он ответа. – И что… – Он замолчал, глаза его широко открылись. – Диана?

Почувствовав, что он убрал кинжал от ее горла, она облегченно вздохнула.

– Да, это я. Разве у мужчин такие же формы, как у меня?

Он бросил кинжал на пол, но остался лежать на ней; лицо его было наполовину в тени, наполовину освещено пламенем камина. И он был зол. Его тело придавило ее, руки обхватили ее за плечи, он смотрел на нее сверху вниз.

– Я мог поранить вас, – хрипло сказал он.

– Я бы не позволила.

Он на миг закрыл глаза, потом заговорил сквозь зубы:

– И как бы вы остановили меня?

Она тяжело ударила его коленом, намеренно целясь в бедро, а не в пах. Он дернулся.

– Вот так, но в другое место. Вы собираетесь выпустить меня и позволить мне говорить?

– Вы в темной одежде, – сказал он раздраженно, – волос не видно. Я мог покалечить вас!

Казалось, он не может отделаться от этой мысли. Нахмурившись, она заявила:

– Я не хотела, чтобы кто-нибудь меня видел. И не собиралась прятаться от вас. И почему вас так испугало, что вы могли сделать мне больно? А теперь отпустите меня, прежде чем я не сделала больно вам!

Она заметила, как изменилось его лицо. Только что оно выражало злость и раздражение, а теперь на нем явственно читалась страсть. Неужели сражения и любовная интрига – все, о чем думают мужчины?

– Я пришла не за этим! – в сердцах сказала она.

– Я говорил, что собираюсь соблазнить вас, и вот вы здесь. – Его голос зазвучал низкими раскатами. – Это оказалось нетрудно.

К ее ужасу, он наклонился и прижался к ее шее губами. Она отвернулась и стала отчаянно отбиваться, чувствуя его дыхание на своей коже.

– Мне нужно поговорить с вами! – выкрикнула она, отталкивая его. Но он только застонал и навалился сильнее. В сдавленном стоне было нечто такое, отчего по ее спине пробежала дрожь, а внизу живота что-то затрепетало. – Вы обещали не применять насилие!

Он сдвинулся ниже, его щека оказалась на ее груди, которая теперь неистово вздымалась.

Он открыл темные глаза и смотрел на нее.

– Я не насилую вас. Мне остановиться? – Да!