– Что будем пить, молодые люди? – спра шивает лицо, и я тут же представляю его обла дателя официантом летнего кафе-мороженого в парке выцветшего провинциального город ка. Может, оттуда он и появился.

Приняв из вытянувшихся из окошка рук пластиковые стаканчики с коричневой теплой жидкостью, лишь отдаленно напоминающей вкусом чай, мы устраиваемся на скамейке, подальше от шумной компании подростков.

Мы садимся близко друг к другу, бедро к бедру, и молчим – я прислушиваюсь к своим ощущениям от прикосновения мужского тела, он, как мне кажется, тоже занят своими ощущениями. Выпив чай, я отставляю стакан подальше от себя и кладу расслабленные ладони на колени, словно хочу разглядеть линии на них. Саша тут же откликается – накрывает мои пальцы своей рукой и сжимает их. Я коротко вздыхаю, поворачиваюсь к нему и сначала касаюсь щекой его жесткой, колючей скулы, а потом нахожу его губы, уже приоткрытые навстречу моим. Мы целуемся то нежно, то жадно, касаясь ладонями вмиг твердеющих, вздрагивающих животов друг друга и заводя пальцы за ремни брюк. Внешние шумы замолкают, мир отступает, и когда я приоткрываю глаза, я удивляюсь тому, что вокруг ничего не изменилось. Чувствуя жжение в животе, расходящееся волнами по телу, ударяющее горячо по глазам изнутри, я отрываюсь от парня и закрываю рукой горячие, распухшие губы.

– Мне пора ехать, – говорю я хриплым го лосом и откашливаюсь. – У меня самолет.

Кажется, я выпила недостаточно. Мне вспомнились многочисленные искательницы постельных приключений, которые приезжают в наш отель, и мне стыдно сейчас сознавать себя одной из них.

– Да, вполне уважительная причина, – говорит он, затем достает из кармана сигареты и протягивает одну из них мне.

– Мне пятисот рублей хватит, чтобы доехать до Шереметьево?

– Скорее, восемьсот будет. Сейчас поймаем тебе машину, – говорит он, опуская голову и глядя на свою ширинку. – Сейчас приду в чувство и пойдем.

– Извини, – прошу я тихим голосом.

Отбросив окурок, он встает и подхватывает со скамейки мою сумку:

– Блин, ведь у тебя даже телефона не по просишь, чтобы продолжить общение. Пой дем?

Машина останавливается сразу, едва я взмахиваю рукой, и водитель с готовностью тянется к пассажирской двери:

– Куда?

Мы сходимся с ним на семистах рублях, и я сажусь в машину. Саша наклоняется ко мне:

– Хочешь, я поеду с тобой?

Я замечаю в его глазах тоску и легкую зависть – такую, какую сама испытываю, когда провожаю кого-то на самолет и отчаянно хочу занять его место.

– Нет. Спасибо. Как-нибудь увидимся. На Ибице.

Он усмехается и захлопывает дверь. Машина срывается с места. Я прошу водителя сделать музыку тише и, откинувшись назад, закрываю глаза. Жжение в животе разгорается вновь, когда я вспоминаю только что целовавшие меня губы.

Когда мы подъезжаем к аэропорту, воздух уже предрассветно сереет. Пригнувшись, я заглядываю в зеркало с пассажирской стороны – и ужасаюсь тому, как выгляжу: покрасневшие глаза, тусклая, словно покрытая старой пыльной пленкой, кожа, пожелтевшие зубы. Мне срочно нужен кран с ледяной водой.

В аэропорту я первым делом отправляюсь в туалет, заметив мельком, что у таблички с надписью «Арейон» уже собираются возбужденные туристы.

Разложив у раковины все содержимое своей косметички, я долго умываюсь – попеременно горячей и холодной водой – и чищу зубы, пока паста не начинает пощипывать десны. Повертев в руках тушь, я кладу ее обратно, решив, что макияж мне уже не поможет. Выйдя из туалета, я покупаю кофе в ближайшем кафе и, со стаканчиком в одной руке и сумкой в другой, подхожу к табличке, неровно прицепленной резинками к высокому штативу, где Игорь, работник «Арейона», практически живущий в Шереметьево весь сезон, уже раздает туристам темно-синие конверты с ваучерами, страховкой и билетом.

Заметив меня, он вскидывает свободную руку:

– Привет, Тамара. Подождешь?

Я киваю и, бросив на пол у колонны раскрытый на середине журнал, усаживаюсь на него, стараясь не расплескать кофе. Теперь мне видны только нетерпеливо перетаптывающиеся ноги туристов. Однако наблюдаю я за ними недолго – вскоре обзор мне закрывает присевший передо мной на корточки Сережа Воробей, гид из Белека.

– Воробей, привет! Какая удача! – восклицаю я, обрадованная его появлением. – Сто лет тебя не видела!

– Да, где бы нам еще повидаться. Пошли купим еще кофе, а то я умираю.

– Сомневаюсь, что этот кофе тебя спасет. Скорее наоборот. Только у меня рублей уже совсем не осталось. Угостишь, что ли?

Он обиженно цокает языком:

– Что за вопрос?

Облокотившись о высокий шаткий стол, мы едим бутерброды с жестким, приподнявшимся уже по срезам сыром и запиваем их переслащенным кофе. Воробей оживленно рассказывает мне о двух днях, проведенных им в Москве:

– Я вчера приезжал сюда уже. На утренний рейс. А Игорь сказал, что места есть только на вечерний. Предложил потусоваться в Шарике до вечера, но чего я здесь не видел? Решил съездить в город, купить все, что жена и бабы мои просили.

– Как Вика, кстати? – перебиваю я его.

– Да болела. Я же тогда на собрание с Айдыном даже не поехал, с ней был. Но сейчас все нормально. У них-то в Тезе не только рабочее разрешение делают, но еще и докторов оплачивают, это мы, как нигерийцы какие-то… Ну, на вечерний рейс я не успел – позвонил знакомым и задержался вот… до очередного утреннего. Ух, чего мы только не пили. Ты тоже, я смотрю, выглядишь несколько бэу.

– Мог бы и смолчать, Воробей! Уф, надеюсь, трансфером по прилете меня не наградят.

Он пожимает плечами:

– Еще неизвестно, улетим ли мы. Пойдем узнаем, что ли?

Мы подступаем с двух сторон к Игорю, но он не обращает на нас внимания, надрывно объясняя туристке, недоверчиво глядящей на него, что никто ей отель менять не собирается и то, что она слышала о заменах, «слухи, лишенные основания». Он на мгновение замолкает, а потом резко поворачивается к Сергею:

– Вот, кстати, гид наш из Анталии. Он вам подтвердит, что мы отели не меняем!

– Да-да, – послушно подтверждает Воробей. – Вы нас с каким-то другим туроператором перепутали! Мы не меняем! Это другие!

Не переставая недоверчиво коситься теперь уже на двоих представителей компании, женщина все же отходит, сжимая в руке полученный от Игоря конверт. Игорь с облегчением вздыхает и, отступив в сторону, говорит:

– Спасибо. Заманала она меня уже.

– А в какой отель она едет? – спрашиваю я.

– Да я смотрел, что ли?

– Отлично. А мы в какой отель едем?

Щелкнув резинкой, он вытаскивает из своей стопки два нижних конверта и протягивает их мне:

– Вот ваучеры, страховка, обратный билет. А что у вас теперь всегда на границе такой комплект требуют?

– Еще бы! С такими-то паспортами! – восклицает Сергей. – Они эти паспорта еще и друг другу показывают: «Bak! Bak!» (смотри – тур.).

И он очень убедительно изображает одного пограничника, показывающего паспорт другому. Я смеюсь. Игорь тоже, хотя он вряд ли видел когда-нибудь такую сцену. Тут к нам подходят туристы, запыхавшиеся и взволнованные:

– Мы не опоздали?

Игорь ищет их ваучеры, заученно отвечая на вопросы о времени полета и температуре в аэропорту Анталии. Наконец он показывает туристам, куда идти на регистрацию, и поворачивается к нам.

– Вам, кстати, мест пока нет, – объявляет он. – Подождем, может, какие туристы не появятся.

– О господи! – восклицает Воробей. – Так и по работе соскучиться недолго! Мотаться каждый день в Шереметьево!

– Ну ладно, ладно, – успокаивает его Игорь. – Думаю, вы все равно улетите. Посадим вас в трюм к ручной клади, сегодня экипаж нормальный, договоримся.

– Нормальный экипаж! – почти вскрикивает Сергей. – Да мы же погибнем первыми! Они офигеют от такого нарушения техники безопасности, когда будут расшифровывать черный ящик. – Он достает сигарету, закуривает и возмущенно выдувает дым. – Ну, ладно, в трюме все равно лучше, чем на кухне.