Теперь же у Габриэль руки мягкие, ногти идеально ухоженные. А вот глаза, кажется, начинают обретать тяжелый, недружелюбный взгляд.

– А-а, вот ты где. А я тебя обыскалась, – недовольно заметила Габриэль.

Она редко посещала эту тайную мастерскую, и Арианн забеспокоилась, увидев, что сестра не потрудилась закрыть за собой потайную дверцу.

– Габриэль, я полагаю, ты не забыла, что эта комната считается секретной.

– Будто вся наша прислуга не знает об этой комнате и о том, что мы ведьмы.

Арианн неодобрительно взглянула на сестру. Та, вращая глазами, добавила:

– Извини, забыла. «Ведьмы» – плохое слово. Надо было сказать «колдуньи».

– А если кто-нибудь случайно зайдет? – настаивала Арианн.

– Никого здесь нет. Если не считать знатного претендента на твою руку.

– Что! Ренар здесь?

С тех пор как, проснувшись утром, она обнаружила, что туман над островом рассеялся, она опасалась возвращения графа.

– Шучу, – ухмыльнулась Габриэль. Арианн облегченно вздохнула.

– Черт возьми, Габриэль, что за шутки? Ты же знаешь, что я помираю со страху от одной мысли, что он вернется.

– Ну, если тебе нравится спасать подобных сбившихся с пути мужчин…

– Он заблудился в лесу. Я всего лишь показала ему дорогу, – в сердцах возразила Арианн. Она впервые увидела Ренара на материке, и тогда он не показался ей ни страшным, ни опасным – просто заблудившийся в лесу мужчина. Лес Довиллей раскинулся на много акров, там было полно диких кабанов, встречались и волки. Арианн просто вывела его в безопасное место.

Она была вполне убеждена, что этим дело и закончится, и никак не думала, что, когда в следующий раз увидит Ренара, тот невозмутимо уведомит ее, что он избрал ее своей графиней и устраивает свадьбу. Арианн была страшно озадачена поступком Ренара.

Габриэль заметила, что на лбу сестры собирается знакомая складка.

– Да перестань ты так волноваться, Арианн. После свадебного подарка, что мы послали месье графу…

– Подарка, что ты послала, – поправила ее Арианн. – Тебе не следовало этого делать, Габриэль. Не думаю, что было разумно наносить оскорбление графу.

– Ха! Оскорбление – единственное средство избавиться от такой высокомерной особы, как Ренар. Сомневаюсь, чтобы он снова тебя побеспокоил.

Проделка Габриэль с соломенной невестой, возможно, на время озадачила графа, но Арианн опасалась, что Ренар, как до него все другие Довилли, был не из тех, кто терпит неповиновение.

Арианн принялась убирать разбрызганные по столу остатки снадобья. Остывая, оно темнело, становилось похожим на кровь.

Габриэль, разглядывая следы неудавшегося опыта и морща нос, неторопливо прохаживалась вокруг сестры.

– Боже, что ты здесь натворила?

– Ничего путного. Пыталась приготовить снадобье для почвы, надеясь в этом году удвоить урожай зерновых.

– Кажется, мама говорила, чтобы мы никогда не пытались заниматься черной магией.

– Это наука. – Арианн подняла намокший половик и встряхнула его над мусорным ведром. Габриэль уставилась на жженое пятно на столе.

– Сдается мне, что это такая наука, которая не прибавляет урожай, а уничтожает его.

– Кажется, я не разобралась в рецептуре, но надо что-то делать, чтобы добыть больше денег.

Денег, которые страшно нужны, чтобы расплатиться с долгами, оставленными отцом, и обеспечить сестрам приданое, если папа не вернется. Но это совсем не интересовало Габриэль, которая спокойно пожала плечами.

– А почему бы тебе не попытаться превратить свинец в золото, вместо того чтобы пробовать поджечь дом?

Арианн ответила яростным взглядом. Пожалев о вылетевшей из уст нелепой шутке, Габриэль подошла к сестре и нежно обняла ее.

– От твоих забот и волнений навсегда останутся морщины. Я уже тебе говорила, что богатство женщины – в ее лице. Куда выгоднее было бы попробовать составить какой-нибудь крем для кожи. Я бы наверняка воспользовалась новой косметикой.

– Новая косметика – последнее, что тебе нужно, Габриэль. Я помню время, когда ты больше интересовалась новыми оттенками на твоей палитре.

– Детские забавы, дорогая сестрица. Женщине баловство с красками не принесет ни богатства, ни славы. Никто никогда не закажет у меня портрет или фреску для своего дворца. У женщины только один способ преуспеть в этом мире. – Оглаживая рукой свои щедрые формы, Габриэль тряхнула головой. – Девушке надо научиться лучше употреблять другие свои способности. Как тебе нравится мое новое платье? Дошила только сегодня утром.

– Слишком роскошное для этого острова.

– А я не намерена до конца своих дней хоронить себя на этом острове.

Арианн не могла терпеть, когда Габриэль говорила с таким цинизмом, хотя и знала причину этого, скрывавшую за ожесточением сестры глубокую душевную рану. Однако любая попытка вызвать сестру на откровенность только привела бы к очередной ссоре, а у Арианн в данный момент не лежала к этому душа.

Если бы она освободила котел и начала все сначала, то, возможно, успела бы до ужина еще раз попытаться изготовить снадобье. Но теперь, когда под рукой вертится Габриэль, ничего не получится.

– Ты говоришь, что меня искала, – напомнила Арианн. – Что-нибудь важное?

– Просто подумала, что стоит рассказать тебе, что натворила Мири.

– Ради бога, Габриэль, не надо!

Когда-то младшие сестры были неразлучны, но в последнее время постоянные ссоры Габриэль и Мирибель доводили Арианн до отчаяния. Ей хватало забот и без того, чтобы улаживать их очередную ссору.

– Ты уже не маленькая, чтобы сплетничать мне о Мири, – заметила Арианн.

Габриэль вспыхнула, по-детски надула губы, от изысканных манер не осталось и следа.

– Хорошо. Я подумала, что тебе надо бы знать. Но ладно, не стоит беспокоиться. – Повернувшись на каблуках, с видом оскорбленной принцессы она шагнула к лестнице. Продолжая говорить, аккуратно подобрала юбки и полезла наверх. – Я просто считала, что тебе следует знать, что Мири грозит опасность быть арестованной, даже повешенной… Так и быть, забудем об этом.

Арианн подавила тяжелый вздох. У Габриэль была склонность драматизировать события, правда, не сравнимая со способностью двенадцатилетней Мирибель попадать во всякого рода неприятные истории.

Арианн поспешила к лестнице и с беспокойством подняла вверх лицо.

– Хорошо, лучше расскажи. Уж не пыталась ли она снова выпустить голубей мадам Помфрей?

Габриэль уже выкарабкалась из люка, но все же взглянула вниз.

– Хуже. Она увела чьего-то коня.

– О господи, этого еще не хватало.

Прежде чем подняться следом за Габриэль, Арианн долго наводила порядок и гасила факелы.

Во дворе Арианн сощурилась от яркого солнца. В мерцающей на солнце голубой воде искусственного пруда отражался высящийся за спиной увитый плющом каменный помещичий дом. Бель Хейвен – красивое, прочно сложенное сооружение с одиночной квадратной башней – ни размерами, ни пышностью не могло соперничать с замком в бретанском поместье отца или изысканным городским домом в центре Парижа. Но мама, к недоумению папы, предпочитала это уютное жилище на острове Фэр.

Папа хотел снести Бель Хейвен и на его месте соорудить сказочный замок причудливых пропорций с устремленными кверху башнями и роскошными блестящими окнами. Но маме удалось мягко отговорить его.

Луи Шене никогда не осознавал, что жена всего лишь желала, чтобы он ее любил, был верен и находился рядом… Особенно когда лежала, будучи смертельно больной.

Арианн, по пути отогнав курицу, пробежала мимо делянки с лекарственными растениями. Большинство хозяйственных построек – курятник, амбар, доильный навес, – как и главный дом, были простыми, скромными. Лишь конюшню для папиных коней переделали с шиком. Но лошадей теперь не было, их продали, чтобы оплатить строительство папиных кораблей.

Арианн тихо вошла в широкие двустворчатые двери конюшни. В нос ударил запах душистого сена и конского пота, смешанный с другими животными запахами. Первое стойло служило убежищем для покинутых крольчат, которых Мири заботливо разместила в деревянных яслях для корма. В висевшей над дверью клетке чирикал воробей, которому она надеялась вылечить крылышко.