Самый легкий из экзаменов – по английскому языку. Все, что требуется, – написать двенадцать эссе на заданные темы и уметь их рассказать. Причем каждый текст следует писать сугубо самостоятельно, ниоткуда не слизывать, поэтому и темы даются неординарные (никаких «моих дней», «моих семей», «моих хобби»!).

Кирюха валялся на кровати, подложив под затылок обе ладони, и обдумывал первое эссе: «Транспорт моего города». Следовало рассказать и о трамваях-развалюхах, и о маршрутках, опасных постоянными давками, и о пробках на дорогах... Без оксфордского словаря тут не обойдешься. Придется ехать в главный корпус.

Кирюха не любил институтскую библиотеку. Самое утомительное – получение книг. Зайти в «информационно-библиографический отдел», отыскать нужный ящичек в алфавитном каталоге, пошвыряться в карточках (они напечатаны на кусочках тонкого плохого картона, а многие и вовсе написаны от руки), найти название и код искомой книги (если она есть в картотеке), заполнить заявку, подняться на второй этаж в читальный зал, отдать заказ библиотекарю, прийти через час и обнаружить свой листочек в коробочке с отказом (уже выдали другому!) – таковы этапы этой процедуры. Если книга все же отыскивается, можно занимать место за свободным столом и писать. Но поработать спокойно не удастся: где же еще любоваться на красивых девушек, как не в студенческой библиотеке? Их много (раз в десять больше, чем читателей мужского пола), каждая сидит отдельно от остальных: пялься на нее сколько угодно, все равно не заметит или сделает вид, что не заметит. Ей в любом случае ни до чего. От хорошей жизни в читальный зал не ходят – тут или реферат навис над головой, или коллоквиум назревает, или Марафон Смерти (то есть сессия) ни с того ни с сего начался... Какие тут знакомства! Остается исподтишка любоваться.

Самое первое посещение читальни запомнилось Кирюхе таким эпизодом: изрядно одурев от учебника фонетики, он отодвинул книгу и принялся читать надписи, которыми была исписана вся поверхность стола. Среди песенных цитат, заплесневелых от старости студенческих афоризмов («Пьянству – бой! Блядству – girl!»), «кнопок сна» (НАЖИМАТЬ ЛБОМ В ТЕЧЕНИЕ ПЯТНАДЦАТИ МИНУТ!), глубокомысленных и печальных высказываний («Сегодня буду пить. И завтра буду пить. И через неделю буду пить... И так до самой сессии...») нашлось кое-что занятное. Во-первых, стишок – явно авторский, каждая буква выписана изящно, с любовью:

/С.

Во-вторых, любопытная надпись:

В МУЖСКОМ ТУАЛЕТЕ НАПРОТИВ ЧИТАЛКИ ВИСЯТ ПОРНОКАРТИНКИ И СОСУТ ХХХ ЧЕРЕЗ ДЫРКУ

«Неужели это правда? Надо посмотреть. Вот и повод сделать небольшой перерывчик!» – решил Кирюха, встал и двинулся к выходу.

Пустой туалет. Ржавый кран без вентиля. Треснувшая раковина. Запах табачного дыма, смешанный с вонью несмытых испражнений. Тусклый побитый кафель на стенах. Четыре фанерных кабинки, дверь одной из них распахнута настежь.

Абсолютная тишина заставила Кирюху шагать медленно, ноги переставлять осторожно, чтобы не слышно было прикосновения подошв к полу.

Обещанные картинки наличествовали, это были цветные распечатки с какого-то порносайта. Их прилепили намертво с помощью сильного клея, поэтому уборщицам удалось лишь соскоблить немного бумаги по краям. Самое интересное уцелело.

Справа, в перегородке между кабинками, на уровне пояса зияло круглое отверстие. Кирюха осторожно, стараясь не издать ни одного звука – даже громкого вздоха, – наклонился к отверстию и посмотрел сквозь него.

Он увидел светлые полоски на темных брюках. Тот, кто находился в соседней кабинке, не справлял нужду (не было слышно характерного журчания), не курил (витавший в воздухе запах сигарет был совсем слабым, выдохшимся), не занимался чем-то неприличным – просто стоял столбом и не шевелился.

Ждал.

Тут и нарушилась тишина. Захлопали шаги, это Кирюха быстро шел к выходу из уборной. Почти бегом влетел в читальню, упал за свой стол. Воровато огляделся: вокруг человек двадцать читателей, все при деле, на него – ноль внимания. Просто не верится, что в соседнем помещении оказывают интимные услуги... Хотя оказывают ли? Мало ли чем занимался тот, в полосатых брюках... Но ведь стоял же! Неподвижно! Может, хахаля ждал? Договорились о месте встречи два урода, а один опаздывает. Вот он приходит и застает на своем месте Кирюху! Ничего себе! Он решает, что это новое блюдо в его извращенском рационе, приходится отбиваться... А если это двухметровый жлоб?

– Кирюх!

Сосед Вовка смотрел на него с верхнего яруса кровати красными похмельными глазами, свесив длинные немытые волосы, слипшиеся в сосульки.

– Где вчера пропадал весь день?

– Убирался в зале, ты же знаешь!

– Знаю, знаю... А вечером?

Кирюха усмехнулся, вспомнив, что было вчера.

Вчетвером они до пяти вечера приводили в порядок заброшенное помещение. Трудились в ускоренном темпе, но не сделали и половины всей работы. Когда появился Константин, Юкки уже спряталась в комнатке с плакатами.

Саркастически оглядевшись, охранник хмыкнул:

– Эх, уборщики! Вам тут еще обои клеить, красить, доски прибивать... Справитесь ли?

– А что, есть выбор? – поинтересовалась Настя.

– У тебя и у очкарика есть. Забить на это дело – тогда ваш друг Шнееман вылетит из общаги навсегда.

– Нам бы еще сессию сдать как-нибудь... – спокойно напомнил Антон.

– Ваши проблемы. Не фига было бутылками с балкона швыряться... – он сурово глядел на Настю.

– Да мне-то что... – пожала плечами та. – У меня и так уже один экзамен на осень идет...

Кирюха посмотрел в глаза Константину. Взгляд, которым охранник уничтожал подружку Антона, ясно говорил о том, что произошла некая утечка информации. Каким-то образом вислощекий прознал, что вовсе не Кирюха виноват в инциденте с бутылкой, а именно Настя. Не исключено, что эти сведения дошли и до самого коменданта. Почему же он с такой легкостью свалил все на образцового жильца Шнеемана, даже особо не разбираясь, не пытаясь найти свидетелей? Может, просто рад был, что появился добровольный козел отпущения?

– Костян! – сказал он. – Мне бы завтра с утра в библиотеку съездить...

– А я против? Езжай, если твои подельники не возражают. Значит, так, слушать всем мою команду! Ключ мне возвращаем, тряпки, ведра, швабры на место, и можете быть свободными, – охранник подставил влажную от пота пятерню. Он вышел последним, запер дверь – не зная о том, что в кармане Кирюхи лежит дубликат ключа.

Пересидев минут пятнадцать на балконе, Кирюха, Слепень и его девчонка отомкнули дверь актового зала, прошмыгнули внутрь, заперлись изнутри. Юкки уже успела убрать со стола старый графин, треснувший в двух местах, разложить копченые куриные крылышки, разломить на четыре части булку, разлить спиртосодержащий напиток в пластмассовые стаканчики, расставить вокруг стола стулья.

Пили без тостов, не чокаясь. Антон – не дурак выпить – выжирал свои порции одним глотком, громко занюхивал, алчно рвал зубами куриное мясо. Настя старалась повторить, но на залп ее не хватало: едва огненная вода попадала ей в рот, она морщилась и кашляла. Подружке Антона редко приходилось употреблять напитки крепче пива, чего нельзя было сказать о Юкки. Та цедила водку сквозь зубы, медленно и мрачно. Казалось, что спиртное на нее вообще не действует: вместо того чтобы веселеть, она только сильнее хмурилась. Кирюхе тоже было тоскливо – настолько, что и пить не хотелось. Поэтому он только пригубливал, грустно поглядывая на остальных.