– Юкки, так и представь. Это мое тусовочное и самое любимое имя.

Сразу за платформой начиналась тропинка, которая шла через редкий лес.

– Ты знаешь дорогу?

Кирюха выпятил обе ладони и весело прокричал:

– Как все свои десять пальцев!

Юкки нежно смотрела на него:

– Ведь ты нисколько не сердишься на меня за всю эту историю?

– Нисколько! – он подпрыгнул на метр в воздух вместе с нелегким рюкзаком. – Я чувствую себя так, будто с меня тысячетонный камень сняли!

– Тогда догоняй! – девчонка скинула туфельки. Визжа и смеясь, побежала по пыльной дороге. Кирюха захохотал, глядя на грязные пятки Юкки, и кинулся вслед за подружкой.

Запнувшись обо что-то – Кирюха не заметил, обо что, – Юкки упала и покатилась по дорожке. Он подбежал к ней:

– Ай, какая же ты неловкая!.. – и осекся.

На оранжевой майке Юкки, словно большой цветок, алела кровавая дыра.

Кирюха обернулся.

В его сторону смотрел длинный тонкий глушитель, выраставший из толстого кургузого ствола черного пистолета.

Борода. Камуфляж. Темные очки, за которыми нет глаз.

Аввакум.

Стоит возле березы. Поворачивается спиной. Исчезает за деревьями.

Оторвав взгляд от того места, где только что стоял убийца, Кирюха посмотрел на Юкки. На ее остекленевшие глаза, залитую кровью грудь, вцепившиеся в землю пальчики...

Пальцы! Ему захотелось плакать и орать во все горло. Пальцы! Как же он мог забыть страшную подробность той самой ночи на полигоне близ Варварино!

...В кромешной темноте, где глаза бессильны, он видел Женю руками, как видит слепой. Руками и губами. Гладил колючую бритую голову, целовал шею, плечи, предплечья, запястья, ладони... Ощутив неладное, вздрогнул:

– А где же мизинчик?

Женя виновато спрятала левую руку:

– Нету. Старая история из детства... Собака укусила...

Кирюха вновь отыскал ее руку. Притянул к себе, стал целовать...

Вспоминая об этом, он сидел на дороге и беспомощно глядел на Юкки. Она валялась в пыли, уронив голову набок, приоткрыв рот, из которого струилась кровь, уродливо скрючив все свои десять пальцев.

2004–2005