— Его высочество принц Кириан приглашают ваше высочество разделить с ними трапезу.

В трапезной, длинной комнате с низким сводчатым потолком и небольшими наборными окнами, были накрыты два стола, стоявшие буквой «т». За поперечным столом находились места для принца Кириана, его высокого гостя и его друга. Остальные места занимали офицеры и вельможи, всего человек десять. Дэмьен лично провел Марка к его стулу и провозгласил громко:

— Господа, его высочество принц Марк Данис, наследник трона Касотской империи, оказал нам огромную честь, согласившись отужинать с нами.

Присутствующие выразили свое удивление лишь тихим ропотом, но все, как один, низко поклонились. Марк был усажен по правую руку от медейского принца. Опустив взгляд, он увидел, что приборы, которые стоят перед ним, все золотые и серебряные. Что это — насмешка, демонстрация превосходства или проявление искреннего гостеприимства? Он чувствовал себя выставленным на всеобщее обозрение.

Еда была простая, но сытная, а медейское вино, хоть и оказалось слишком кислым, все же было приятным на вкус. У Марка, впрочем, не было аппетита, и ел он мало. Его беспокоили мысли о Феликсе и Сигурде.

— Этот замок, — обратился он к Дэмьену, чтобы отвлечься, — принадлежит медейской короне?

— Нет, — ответил Дэмьен. — Вот хозяин замка, благородный эрл…, - он указал на мужчину, сидящего ближе всех к почетному столу. Тот поклонился с достоинством, заслышав свое имя.

Интересно, подумал Марк, почему принц зимует в чужом замке, вместо того, чтобы провести зимние месяцы в столице, с родными. Говорят, он женат на одной из самых красивых женщин королевства. Неужели его к ней не тянет? Или жестокая необходимость заставляет его сидеть в этой глуши?

— Марк, — снова заговорил Дэмьен, чуть наклонившись к соседу и понизив голос. — Могли бы вы, раз уж вы здесь, открыть нам одну тайну?

— Смотря какую тайну, — удивился Марк.

— Тайну вашего исчезновения из-под опеки наших людей, — пояснил Дэмьен. — Я имею в виду — два года назад, по пути в столицу. Мне приходилось слышать клятвенные заверения, будто вы растворились в воздухе или даже ручьем утекли в землю, предварительно заколдовав своих стражей.

— Может быть, кому-то из магиков подобное и было бы под силу, — с невольной улыбкой ответил Марк. — Но я — не магик. Благодарите своих людей за невнимательность и небрежение.

— Говорят однако, — продолжил Дэмьен, пристально и серьезно на него глядя, — будто вы унаследовали колдовскую силу вашего отца.

— Разве я похож на магика?..

— Нет. Пожалуй, нет. Не то, чтобы мне часто приходилось иметь дело с магиками, я все же знаю, какие необычные у них глаза и лица. Не черты, но выражение. Я видел вашего отца. Его взгляд… — Дэмьен запнулся. — Он проникает в душу. Вы не такой.

— Я обычный человек, такой же, как вы, — сказал Марк.

— Да, теперь я это вижу. И я рад, что могу говорить с вами, а не с вашим отцом. С ним мне не хотелось бы встречаться.

Марк только подивился такой откровенности медейского принца. Что заставляет его говорить так прямо? Впрочем, Дэмьен Кириан слыл человеком прямым и честным, хотя и не склонным к задушевным беседам.

В последующие дни он смог гораздо лучше узнать принца, так как часто виделся и говорил с ним и с его другом. Дэмьен почти ежедневно приглашал его к столу, и многие трапезы проходили в тесном кругу, без вельмож и офицеров. Можно было подумать, что медейский принц отчаянно скучал, безвылазно сидя в уединенном замке, и радовался любому новому лицу. Он не показался Марку слишком общительным, но в разговоре проявил себя остроумным, пусть и несколько мрачноватым собеседником. Он был гораздо начитаннее Марка (да и старше его на пять лет), и в его обществе Марк иногда чувствовал себя неловким и косноязычным подростком, хоть он и держался очень просто, без высокомерия, которым так отличался Ив Арну.

С гостем из вражеского стана Дэмьен обращался почти дружелюбно. Причиной его любезного обхождения, скорее всего, являлось привезенное Марком письмо, о содержании которого он догадывался по обмолвкам посланца. При других обстоятельствах, как полагал Марк, Кириан обошелся бы с ним гораздо круче. Жесткость в характере медейца тоже чувствовалась, и немалая.

С Ивом Арну медейский принц был неразлучен. Их связывали узы гораздо более крепкие, чем вассальная присяга, и Марку вспоминались испытанные временем взаимоотношения отца и Альберта Третта, которые выросли из отношений молодого императора и юного адъютанта. Вспыльчивый и высокомерный Ив, правда, ничуть не походил на молчаливого и сдержанного Альберта, но ведь и Дэмьен не был схож с Барденом. Но такой крепкой дружбе можно было только позавидовать.

Марк с нетерпением ожидал приезда Тео. Любезность любезностью, но Марк находился в окружении врагов, и это обстоятельство изрядно его нервировало. Предстоящая встреча с королем тоже спокойствия не прибавляла, ведь Марк не знал, как примет его Тео, но лучше, чтоб неизвестность, наконец, кончилась.

И вот Тео прибыл. Марк из окна увидел длинную шумную кавалькаду всадников, въезжающую во двор замка, и сердце его бешено заколотилось. Он опасался, что ему еще долго придется ждать, ведь король с дороги захочет умыться и отдохнуть, но явившийся слуга объявил, что его величество Тео Тир желает видеть посланника из империи немедленно. Поспешно пригладив волосы, Марк пошел за слугой.

В одной из комнат было устроено нечто вроде импровизированного тронного зала. У одной из коротких стен стояли два больших черных кресла, перед которыми был постелен пестрый нарядный ковер. В креслах, как на тронах, сидели король Медеи Тео Тир и его пасынок Дэмьен Кириан. По сторонам от них стояли офицеры в плащах медейских цветов, среди них Ив Арну и хозяин замка, облачившийся в военную одежду.

Марк остановился перед королевским троном и низко поклонился; Тео ответил едва заметным кивком. Выпрямившись, Марк взглянул ему в лицо. Король Тео был высоким и сухопарым мужчиной, с пышной шапкой серовато-рыжеватых волос, какие бывают у начинающих седеть блондинов. На волосах, чуть приминая их, лежал тонкий и простой венец, единственное свидетельство королевской власти. Тео был еще красив — холодной, северной красотой, — хотя лицо его избороздили глубокие морщины, делавшие его старше, чем он был на самом деле. Немигающим взглядом смотрели на Марка большие, холодные, светлые глаза. Рядом с Дэмьеном, похожим на тлеющий уголь, Тео Тир казался присыпанной снегом глыбой льда.

— Так ты и есть Марк Данис, сын Бардена? — спросил Тео тихим невыразительным голосом.

— Да, ваше величество.

— Похож сынок на отца, ничего не скажешь, — заметил Тео. — И, наверное, такой же умелец колдовать, а?

— Нет, ваше величество, — ответил Марк. — Я не магик.

— Да разве признался бы ты, даже если б и был им, — сказал Тео. — Твой отец великий хитрец, а яблочко, как известно, недалеко от яблоньки падает.

На это Марк ничего не ответил, хотя мог бы возразить, что отец никогда не пытался казаться тем, чем не являлся на самом деле.

— Однако, ты храбрый стервец, — продолжал Тео так же тихо. — Явиться сюда в одиночку, назваться настоящим именем, потребовать встречи со мной — на это немалая решимость нужна.

— Я решил довести до конца то, что не завершил однажды, — любезно сказал Марк. — Мне уже предоставлялся шанс повидаться с вами, ваше величество, но я им не воспользовался. Обстоятельства помешали.

— Ах да. Припоминаю, что-то такое было. Я был очень огорчен… Так чего хочет от меня твой отец?

С поклоном Марк подступил к трону и протянул Тео письмо. Тот небрежным движением сломал печать и погрузился в чтение. По мере того, как его глаза перебегали со строки на строку, на лице его все сильнее проступало удивление. Наконец, он резким движением вскинул голову и недоверчиво уставился на Марка.

— Барден предлагает мир?

— Отец написал это своей рукой, — ответил Марк, — а я слышал, как он говорил об этом, собственными ушами.