— Короче некуда, — рассмеялась Илис. — Как всегда. Подумать только, как кратко можно поведать о своей жизни в течение целого года. Клянусь Гесиндой, рядом с тобой я чувствую себя неисправимой болтушкой! Ты поподробнее не хочешь рассказать?

— Да нечего рассказывать-то.

— Что-то не верится. Хочешь сказать, что весь год сидел тихо, как мышка и ничем не занимался, а когда Крэст прижал тебя, так же тихо перебрался через границу? — она встретилась взглядом с его сумрачными, холодными глазами и обречено вздохнула. — А как ты с медейцами-то связался? Хоть об этом можешь рассказать?

Причин скрывать от Илис обстоятельства знакомства с медейцами Грэм не видел, а потому упираться не стал. Девушка задумчиво выслушала его, потом еще минуту молча-ла.

Потом заговорила.

— Теперь я понимаю, почему Ив так тебя не любит. С его точки зрения, ты откро-венно суешь нос не в свое дело, а он этого терпеть не может. Впрочем, не только с его точки зрения ты занимаешься не тем. С моей — тоже.

— То есть?

— Все это мероприятие — сплошное самоубийство, — пожала плечами Илис. — И уж кому, как не тебе, понимать это.

— Я понимаю.

— Да? Тогда тем более удивляюсь, почему ты не помашешь ребяткам ручкой и не поедешь в свою сторону. У тебя ведь своих неприятностей хватает, нет?

— У меня есть причина, — сухо ответил он.

— Да что ты говоришь? Настолько веская, чтобы забыть про инстинкт самосохране-ния и полезть в самое пекло?

— Достаточно веская, — Грэм заколебался, сказать Илис или нет. С одной стороны, не ее это дело, а с другой… Почему бы и нет? Они же не маленькие дети, чтобы краснеть и стесняться, когда речь заходит о чувствах. — Это Ванда.

— Что — Ванда? При чем тут она? А?.. А… Ох. Ну да. Понятно, — она озадаченно поджала губы. — Все, я поняла, не трудись объяснять… Ничего себе. И что, все так серьез-но?

— Серьезней некуда.

— Сочувствую. Вот тебе, кстати, и еще одна причина нелюбви Ива к тебе.

— Ты о чем? — не понял Грэм.

— О том, что Ив, кажется, сам имеет на нее виды… Он кое-что рассказывал мне. Не напрямик, конечно. Но мне показалось, что Ванда его волнует, и даже очень. Только он ни за что ей не признается, скорее, язык себе откусит.

Грэм потрясенно молчал. Ему и в голову не приходило, что фанатично преданный присяге Ив может питать к принцессе еще какие-то чувства, кроме верноподданнических.

— Насколько я наслышана, — продолжала Илис, — Ванда вообще очень успешно при-влекает к себе внимание мужчин. За ней табуны влюбленных мальчиков так и ходят. Так что ты не первый.

— Больно много ты знаешь, — в сердцах сказал Грэм. — Да и плевать мне, кто там за ней бегает.

— А зря, — прищурилась Илис. — Потому как тебе все равно ничего не светит. Грэм, подумай — ну какое у вас будущее? Пожениться вам не позволят; ее отец не допустит та-кого мезальянса.

— Да знаю я…

— Раз знаешь, на что надеешься? На то, что Ванда решится на случайную связь с тобой, не имея в перспективе замужества? Даже и не мечтай. А если и снизойдет, чем все кончится? Хочешь продолжить род еще одним бастардом? Вот уж будет всем бастардам бастард…

— Илис, — зашипел Грэм, мгновенно выйдя из себя. Слово «бастард» все еще дейст-вовало на него, как красная тряпка на быка. Впрочем, еще сильнее подействовали слова Илис насчет возможного нравственного падения Ванды. — Замолчи… немедленно… Ина-че… я тебя ударю.

— Уже молчу, — быстро сказала Илис. — Извини, не подумала.

— Вот именно. В следующий раз думай.

— Но ведь в главном-то я права.

— С чего бы тебя так стало волновать мое благополучие и душевное равновесие? — ядовито спросил Грэм.

— Мы все-таки давно знакомы. Впрочем, если не хочешь об этом говорить, пожа-луйста, не будем. Только скажу тебе еще кое-что, а ты подумай, — она наклонилась вперед, упершись локтями в стол. — У короля Тео нет родного сына и не будет, но есть родная дочь. Которая может наследовать престол исключительно в случае, если принц исчезнет со сцены, а она сама выйдет замуж за подходящего человека. Подходящего в смысле про-исхождения. Подумай теперь, на руку ли королю пленение Дэмьена или нет. Я так думаю, что он только обрадуется, если касотцы выпустят ему кишки, освободив, таким образом, Ванде дорогу к трону. И он совсем не обрадуется, если принца вернуть домой здоровым и невредимым. Не знаю, что грозит медейцам, но уверена, что постороннему человеку, уча-ствовавшему в этом мероприятии, не поздоровится. Благодарность короля будет просто безгранична, хотя и своеобразна. Так что, ты впутался в такое…

Грэм хмуро молчал. Вот над этим-то он как-то не думал. Король Тео, конечно, мог сколь угодно сильно не любить пасынка, но чтобы вот так обречь его на смерть, чтобы объявить наследницей свою дочь… которая, кстати, преданно любит брата и едва ли про-стит отцу его поступок. Даже ради трона.

Но даже после столь зажигательной речи неожиданно сведущей в политических интригах Илис он не собирался менять свое решение. Напротив, намерение помочь Ванде освободить брата стало более твердым. Раз уж ее отец такая свинья, а друзья настолько беспомощны, что постоянно нуждаются в посторонней помощи… И плевать ему было на матримониальные планы короля и самой Ванды. На то, что ему никогда не жениться на ней, и наградой за освобождение принца станет не рука принцессы и полкоролевства, как в сказке, а виселица и плаха. Как в жизни.

Молчание затягивалось. Грэм крутил в пальцах полупустой кубок с вином, Илис задумчиво строгала несчастное яблоко маленьким ножом. Тишина в доме была просто-таки звенящей.

За окнами темнело.

— Послушай, Илис, — заговорил снова Грэм. — Я все-таки не понимаю, где и когда ты познакомилась с Ивом.

— Ах, это, — вздохнула Илис. — Ива, понимаешь, прислал ко мне один мой касотский друг, к которому Ив обратился за помощью в поисках своего принца.

— Что? — опешил Грэм. — Ив пошел за помощью к касотцу?

Илис кисло улыбнулась.

— Это особенный касотец. Он не слишком… лояльный по отношению к Бардену, понимаешь? К тому же, они с Ивом хорошо друг друга знали еще до войны. Знаешь что, Грэм, ты лучше не приставай ко мне с этим. Все запутано, страсть, сам Безымянный ногу сломит.

— И Ив приехал сюда один? Вот прямо сюда?

— А что же ему оставалось делать? Он был на грани отчаяния. Да и храбрости ему не занимать.

— Это да, — согласился Грэм. — Только почему этот твой нелояльный касотец послал Ива именно к тебе? Где ты вообще набралась всех этих сведений насчет намерений Тео, и о том, где держат принца Кириана? Опять же, где ты так хорошо изучила план Северной крепости?

Илис почесала нос и сказала доверительно:

— Я там жила пару месяцев. Только, прошу, не говори никому больше.

— Ты там жила?! — изумился Грэм. — Ну и ну. А карта? И все остальное?

— У меня есть доступ к имперским архивам, — скромно потупилась Илис.

На несколько минут Грэм потерял дар речи.

— Извини, Грэм, я не могу рассказать тебе всего, — виновато сказала Илис. — Нельзя.

— Безымянный меня дернул впутаться в политику, — пробормотал Грэм.

— Вот и выпутывайся из нее поскорее.

Грэм покачал головой.

— Не могу. Не могу, Илис, вот и все.

Некоторое время они молчали.

— Останешься ночевать? — спросила вдруг Илис. — Комната найдется, и герр Данис возражать не станет. И я буду рада, честно говоря.

Грэм заколебался. Перспектива поспать в постели не на постоялом дворе, а в на-стоящем, жилом доме была весьма заманчивой. Он уже и забыл, что это такое. И пусть это не свой дом, не своя постель, все же она лучше, чем охапка сена или вовсе голая земля и камни. Но ночевать в доме у ментального магика? Ему стало не по себе об одной только мысли.

— Н-нет… — ответил он. — Не останусь.

— Пойдешь к своей отаре? — усмехнулась Илис. — Боишься оставлять овечек на ночь без пастуха?

— Нет. У меня… другие планы, — он неожиданно понял, что так оно и есть. Он уже знал, чего хочет. — Илис… ты знаешь, где здесь находится ближайший храм Рахьи?