— Можешь отправляться! — скомандовал Лутц Михее.

Операция прошла по плану. Когда электромонтер Отто Шубак возвращался с работы, держа под мышкой небольшой портфель с пустой жестяной коробкой для бутербродов, неподалеку от своего дома он наткнулся на малыша, сидящего на камнях и плачущего так, что брало за душу.

Миха играл свою роль потрясающе, как великий актер. Слезы, выдавленные им, надо признаться, с большим трудом, выглядели как настоящие.

Мужчина в синей спецовке участливо склонился над несчастным мальчуганом.

— Что ты, малыш, плачешь?

— А—а, — всхлипнул Миха, — я споткнулся и упал. И запачкал эту бумажку. А я должен был отнести ее всем боксерам. А—а… Теперь никто не разберет, что тут написано… Соревнование не состоится… А—а… Если об этом узнает мой старший брат, то побьет меня. А это больно. Он ведь давно уже занимается боксом.

— Ну, ну, успокойся, все не так трагично, малыш, — ласково сказал Шубак. — Боксеры ведь тоже люди.

— Ну, нет, у моего брата силы, как у коня. И он очень злой. Вот если бы у вас была пишущая машинка. Тогда можно было бы перепечатать текст.

— Есть, малыш, есть. Пойдем со мной, я живу совсем рядом. А вот носовой платок убери. Мужчины не хнычут.

Не прошло и пяти минут, как Миха вышел из дома Шубака. С конфетой во рту и чистенько отпечатанным извещением в руке.

За ближайшим углом бумагу буквально вырвали у него из рук. Лутц был доволен.

— У Шубака есть пишущая машинка! — торжествующе объявил он.

— Да, но новая, без прыгающих букв! — Хеди возвратила его на землю и указала на шрифт. Буквы в строках стояли безукоризненно.

Лутц яростно выплюнул изо рта резинку, которую нервно жевал почти два часа, пока длилась эта операция.

— Проклятье! К этому дьяволу никак не подступиться! — воскликнул сыщик.

Хеди с сомнением покачала головой.

— Не знаю, но я не могу себе представить, что Шубак, который помог маленькому мальчику и пишет стихи, и тот, кто шлет угрожающие письма и травит собак, — одно и то же лицо. Нет, здесь что—то не сходится.

— Да нет, все сходится, — возразил Лутц, припоминая все, что знал по криминалистике из детективных романов и телефильмов. — Настоящий преступник почти всегда предстает перед людьми в разных лицах.

Ночь с пятницы на субботу была прохладной, но вот солнце взошло и начало прогревать воздух. И все же бабушка Редлих мерзла. Закутанная в шерстяное одеяло, она сидела на лавочке у своего домика и, несмотря на полуденное солнце, чувствовала сильный озноб. «В семьдесят семь лет уже нельзя изображать из себя ночного сторожа и стоять на посту, вооружившись костылем», — подумала она.

Анналуиза Редлих провела несколько последних ночей у конуры своих собак. За это время ничего не произошло, зато старушка подхватила насморк и кашель. «Надо бы вскипятить потогонный чай и опустить ноги в горячую ванну. Да, жизнь — это сплошные заботы… И воду для чая и ванны нужно сначала принести. К тому же, в маленькой железной печурке не горит огонь. Само по себе ничего не делается. Ладно, сейчас тронусь с места, еще минут пять посижу и спокойно встану», — думала старая женщина.

Но Анналуиза Редлих никак не могла подняться — так слаба была после бессонной ночи.

Появился Энгельберт Шикеданц.

«Он вечно торопится, командует и ругается», — подумала бабушка Редлих.

— Марш немедленно в постель! Такое безрассудство. Отправляйтесь—ка на боковую! — едва поздоровавшись, скомандовал доброхот.

Но госпожа Редлих упрямо надула губы.

— Благодарю, я не нуждаюсь в опекунах.

Через несколько минут оскорбленный Шикеданц покинул ее участок, не подав ей руки и не сказав ни слова на прощание.

Госпожа Редлих неподвижно смотрела ему вслед. Она сожалела о своей резкости. «Стыдись, Анналуиза, — сказала она себе, — ведь этот человек не заслуживает такого обращения».

Собаки залаяли, но негромко и не зло. Они уже привыкли к новым посетителям — Хеди, Лутцу и Михее.

— Все в порядке, мои дорогие, это мы! — прокричала Хеди всей собачьей семейке. Она держала в руке готовый к съемке фотоаппарат.

— Очень рад видеть вас живыми и здоровыми! — присоединился Лутц к приветствию своей помощницы.

Миха, третий участник следственной бригады, чувствовал себя теперь уверенно. Он достал из кармана кусочек кекса и раздал его собакам.

— Пусть они чувствуют, что я тоже их защитник, — заявил он важно.

Анналуиза Редлих не очень обрадовалась посетителям. Она хотела отдохнуть и не была настроена на разговоры. Она односложно ответила на вопрос о том, как прошли те несколько ночей, когда она охраняла собак.

— Я простыла, и очень сильно. Извините меня, но я чувствую себя неважно. Мне нужен потогонный чай.

Собравшись с силами, она поднялась и пошла, пошатываясь, с кружкой в руках к насосу, чтобы набрать воды.

«То, что отравитель не появлялся, — размышлял Лутц, — еще ни о чем не говорит. И опасность нисколько не уменьшилась. Преступник может выполнить свою угрозу хоть этой ночью. Нужно удвоить бдительность».

Лутц вновь почувствовал себя комиссаром уголовной полиции. А то, что он мог бы принести бабушке Редлих воды, до него не дошло.

— Госпожа Редлих, я только что сфотографировала ваших собак. Если снимки получатся, я принесу вам несколько штук, — прощебетала Хеди.

Девочка серьезно относилась ко своим обещаниям. Хотя она больше помогла бы старой женщине, если бы сбегала в сарай и принесла дров для печурки.

Странно, но то, что лежит на поверхности, люди часто не замечают и проходят мимо. Лутц, кажется, все же не принадлежал к их числу.

— Знаешь что, давай возьмем на себя охрану собак сегодняшней ночью, — предложил он Хеди. Бабушка Редлих сможет выспаться. Сегодня суббота, и завтра утром нам не надо идти в школу. Родителей придется уговорить, иначе они нас не отпустят из дому. Лучше всего сказать им, что наш класс отправляется в ночной поход. Это подействует!

Хеди сразу приняла его предложение.

— Но нас двоих мало, — сказала она. — Отравитель собак — Шубак или кто—то другой — взрослый мужчина. Мне он даст тумака, тебе пинка, и мы оба окажемся на земле. Нам обязательно нужно подкрепление. Давай привлечем к расследованию нескольких крепких ребят. Даниеля, например. Он подтягивается четырнадцать раз на перекладине.

— Нет, он не подходит, у него в голове одни пещерные мечты, — пробурчал Лутц.

— Хорошо, тогда возьмем других. Чем больше, тем лучше. Как только отравителя схватит десяток рук, он не отобьется.

Миха аж подпрыгнул от радости.

— Чудесно, я прихвачу свой водяной пистолет. А в случае необходимости заору: «Руки вверх!» — и брызну преступнику в лицо весь заряд.

— Помолчи! — прикрикнул на него Лутц. — Ты еще комар, мошка и мал для таких дел. Тебе полагается по ночам крепко спать.

Миха заупрямился, захныкал и даже попытался выжать слезинки из глаз. Но этот трюк на сей раз не произвел никакого впечатления.

— Прекрати! — одернула его Хеди. — В твоем возрасте я видела месяц только на картинках в книжке.

Из хижины вырвались клубы дыма. В печке не было тяги. Анналуиза Редлих глубоко закашлялась.

— Бабушка, мы уходим, — крикнул Лутц в открытую дверь хижины. — Но еще вернемся. Соберем команду сторожей. А сейчас спокойно полечитесь, выпейте потогонного чая. Ночную вахту мы берем на себя.

— Не надо, ребятки, это просто невозможно. Я этого не могу допустить. Ваши родители…

— Не беспокойтесь, с родителями мы договоримся. До свидания, бабушка, и скорейшего выздоровления!

Лутц направился к выходу. И споткнулся. На порожке хижины отошла одна из досок. Пару ударов молотком — и вся починка. Но Лутц этого не сообразил. Его голова была занята лишь одним: как поймать отравителя собак?

Но вспомним о подтягивании на перекладине. Даниель Штрудель делает это четырнадцать раз, Руди Марквард — девять, Хайнер Боссе — столько же, Антье Гербер — семь. Но этот список далеко не полный: в 5 — м «А» есть и другие атлеты. И все они сильные и храбрые.