— Как вы смеете? Вы все лжете! — прохрипел Уолтер, который цеплялся за крест обоими руками. Он хотел броситься на обидчика, но чувствовал что и шагу сделать не сможет, пока не дослушает до конца. Пару дней назад он расхохотался бы, услышав столь абсурдные домыслы, но со вчерашней ночи его не оставлял тот странный образ — кто-то уходит от него все дальше и дальше и раздается тихий шелестящий звук, то ли посвист ветра, то ли шорох юбок.

— Это как высмеете, — парировал вампир, который между тем, не отрывая глаз от пола, сделал несколько шагов в сторону. Изабель тоже пододвинулась поближе к оттоманке. — Как вы смеете появляться в приличной компании, будучи сосудом столь грязного секрета? Незаконнорожденным не место в обществе. Впрочем, вам повезло, о вас позаботились, постарались смыть пятно, хотя оно все равно проступило. Дурная кровь, мистер Стивенс! Уж поверьте мне, я разбираюсь в крови и могу смело заявить — у вас она дурная.

Виконт де Морьев умолк, разглядывая рисунок в пыли. Красиво получилось.

— Уолтер, не слушай его, пожалуйста! — прокричала Эвике с дивана, по-прежнему прижимая к себе неподвижное тело девочки. — Он все врет, не верь!

— Ну же, договаривайте, — отрывисто сказал Уолтер. Виктор пожал плечами.

— А зачем? Я мог бы так все и оставить, чтобы до самой смерти — которая, впрочем, не заставит себя ждать — вы терзались сомнениями. Но сегодня я в добром расположении духа — сами понимаете, свадьба, все такое — поэтому расскажу. Вы, друг мой, "дитя любви" мистера Томаса Лэнкфорда и некой гувернантки, имя которой затерялось в анналах истории. Бедняжка была нанята для одной из его дочерей, но не устояла перед обаянием хозяина и пала так низко, что миссис вынуждена была отказать ей от места. Она так и не рассказала, кто был виновником ее позора, в обмен на обещание мистера Лэнкфорда позаботиться о ребенке. Он обставил все лучшим образом, вас отдал на воспитание своей сестре — мог и на "ферму младенцев" сдать, но посовестился — а ее мужу-пастору помог найти хороший приход, чтобы тот не возмущался наличию бастарда в семье. Вы росли со своими тетей и дядей, считая их за родителей. Секрет невелик, но неприятен для всех вовлеченных.

— Не верь ему, Уолтер!

— Я вам верю, — сказал юноша, пропуская мимо ушей крики Эвике. Он даже не спрашивал, откуда у вампира эти сведения. Нечисть может проникнуть в любую замочную скважину, ей все открыто. — А что случилось с моей матерью? Моей настоящей матерью? — спросил он почти умоляюще.

— Она умерла под мостом.

— Что?!

Но как только Уолтер, опешив от нелепого ответа, поднял глаза на вампира, проверить издевается ли он или говорит правду, Виктор набросил на него невидимую сеть, разом парализовав и тело, и волю. Конечности сковало льдом, который добрался и до сердца, замедлив его бой, забив клапаны колючими снежинками. Уолтер резко вздохнул и побледнел. Распятие выпало из онемевших рук, а вампир поддел его носком ботинка и оттолкнул в дальний угол. В то же мгновение Изабель вцепилась в Эвике.

— Под мостом, — промурлыкал виконт, пододвигаясь поближе. Больше всего Уолтеру хотелось с размаху съездить по этой смазливой физиономии, но к рукам словно гири привязали. Заметив его порыв, Виктор потрепал пленника по щеке и продолжил сочувственно, — А куда ей было податься без рекомендаций? Представляете, вы ведь могли смотреть на одну и ту же луну… Только ваша мать смотрела на нее из-под моста. Что скажите? Ничего? Как, право, скучно с вами, — Виктор зевнул и томно махнул рукой, — на колени, мистер Стивенс. Вы сегодня наказаны.

Как подрубленный, Уолтер упал на колени. Тогда Виктор повернулся к Эвике и выражение его лица изменилось. От прежней скуки не осталось и следа. Властным жестом он подозвал девушку и она, бережно уложив свою протеже на оттоманку, встала перед ним.

— Твой обман раскрыт, но я тебя не виню и никому не позволю.

Изабель, которой предназначались последние слова, закусила губу так, что по подбородку скатились две алые капли.

— Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, — продолжал Виктор.

— Да откуда тебе знать? — горько усмехнулась Эвике.

— Какая разница? Главное, что я на твоей стороне. Я позволю тебе уйти.

Девушка вскинулась — неужели правда?

— Только мне? — догадалась она.

— Только ты и заслужила. Остальные участники этой аферы будут примерно наказаны. Но ты сможешь уйти… или остаться — это уже по желанию. Каким бы ни был твой выбор, ты не пожалеешь. Я приготовил еще один подарок к нашей, увы, несостоявшейся свадьбе.

— Какой?

— А ты не догадываешься?

— Куда ж мне, простолюдинке?

— Бессмертие, Эвике. Ты станешь одной из нас.

— И только-то? — девушка вдруг громко, со всхлипами расхохоталась и согнулась от смеха, хватаясь за бока чтобы хоть чуточку ослабить тугой корсет. — Я уж думала, ты мне сережки подаришь! Ни воображения у тебя нету, ничего! А подарок свой можешь вернуть в ту сувенирную лавку, где ты его купил со скидкой! Мне он не нравится! Он некрасивый и плохо упакован!

— Хочешь воды? — ласково предложил вампир, протягивая ей бокал, в котором еще плавало красное облачко.

— Нет, спасибо!

— Ты говоришь в состоянии аффекта и не отдаешь себе отчет. Подумай, разве тебе хочется умирать? Став вампиром, ты получишь все. Ну, чего бы тебе хотелось? Денег? Ты ведь за триста тысяч продалась Штайнбергам — дешево же ты ценишь свою жизнь. Деньги у тебя будут, и с годами их станет все больше и больше. Что еще? Положение в обществе? Ты сможешь уничтожить любого, кто бросит на тебя косой взгляд. Со временем в твоих жилах даже заструится голубая кровь… если будешь охотиться в салонах, а не в подворотнях. Но все это второстепенно, так? Я уже понял, Эвике. Позволь мне дать тебе то, что ты хочешь на самом деле. Все детство ты простояла у приютских ворот и ждала — по лицу вижу, что угадал. Я распахну ворота, ты вольешься в нашу семью…

— Семью? — взвизгнула девушка. — Семья, как же — ты бы видел со стороны, как твои приспешники тебя боятся. Они б давным-давно глотку тебе перегрызли, да дрожь в коленках мешает. А эта злючка, что за тобой как осел за морковкой таскается — ей ты тоже семью пообещал?! То, что у тебя с ней — это, по-твоему, семья? Да катитесь вы ко всем чертям со своим бессмертием, — она устало махнула рукой.

Вампир пожал плечами. Что ж, ее право. Бессмертие — не каша с комками, которую нужно скармливать кому-то по ложке. Не хочешь — не ешь. Дар слишком велик, чтобы делиться им с недостойными. Он приготовил для маленькой дикарки испытание, она с ним не справилась. Ей же хуже. Одним трупом больше, велика беда… Но почему? Внезапно на него накатила волна ярости, слепящей и ледяной, как метель. Почему, почему, почему?! За что ей цепляться? Всю ее жизнь составляли книксены с утра до вечера, изнуряющая работа да заискивание перед хозяевами. У нее ничего нет, ничего! Она кусок угля, который он предложил превратить в бриллиант. Отказаться после этого? Невозможно! Никто не откажется от вечной жизни! Но его собственные ворота с лязгом захлопнулись и в руках снова была пустота.

Взять эмоции под контроль было не так-то просто. Впившись когтями в плечи Эвике, которая тут же зажмурилась, он прокричал:

— Да подключи ты наконец мозги, или мужицкую смекалку, или что там есть у твоего сословия!! Ты смотришь в лицо смерти — и отказываешься от вечной жизни?! Любой на твоем месте захотел бы жить, любой!

— А тебе так хочется в это верить, да? — все еще жмурясь, прошептала девушка.

— Выбирай!

— Да уж точно не твое бессмертие.

— Не-бессмертие — какой очаровательный эвфемизм! Значит, смерть. Повторяй за мной — я выбираю смерть.

— Я выбираю смерть, — послушно произнесла Эвике. Глаза ее распахнулись, словно у самых ног вдруг разверзлась пропасть, из которой вырывались языки пламени. Похоже, она только сейчас осознала весь ужас своего положения. Она еще раз пошевелила губами, проговаривая слово "смерть," примеряя его на себя.