Втроем они вышли на перрон, со стеклянной крыши которого свисали плафоны, и встали под часами. К этому моменту обе девушки успели успокоиться, хотя в любой момент готовы были возобновить конфликт. Этого нельзя было допустить, так что Уолтер сразу же приступил к объяснениям, начав со своего прибытия в замок. Рассказывал он с купюрами, в изобилии расставляя многоточия и перескакивая с одного предмета на другой, но Берта его прекрасно понимала. О том свидетельствовало ее лицо, которое с каждой минутой зеленело все больше и больше. Когда Уолтер добрался до их побега, вампирша села на чемодан и посмотрела прямо перед собой. Беззвучно шевеля губами, положила руку на грудь. Не будь она нечистью, можно было подумать, что она читает молитву.

— Это я во всем виновата, — сказала она, как только Уолтер умолк.

— А кто ж еще? — согласилась Эвике. Подняв на нее глаза, Берта подвинулась и девушка присела рядом.

— Но разве я могла подумать, что вы все таки устроите Бал! — огрызнулась вампирша. — Надо ж было так запороть мой план! Узнав об отмене свадьбы, Виктор поехал бы за мной. Он вообще не должен был появляться в замке.

— Если бы да кабы, во рту выросли грибы, — передразнила ее Эвике, но уже беззлобно.

— Как ты вообще могла надеяться, что он нас перепутает? У меня с ним связь!

— Что, прямо до свадьбы?

— Не просто связь, а Связь, — пояснила смутившаяся вампирша. — Сказочная. Я Перворожденное Дитя, он Злодей, который требует свой Долг.

От обилия заглавных букв у Уолтера закружилась голова.

— Никак не могу взять в толк, почему Виктор так жаждет на вас жениться, — признался он. — Ради приданного?

Вампирша хохотнула.

— Как же, у него столько денег, что солить можно. Виктор хочет, чтобы сказка стала былью, — смертные посмотрели на нее озадаченно, и Берта продолжила со вздохом. — Подумайте, Уолтер — так ведь вас зовут? И давай на "ты," в отличии от Эвике, мы с тобой из одного сословия. Подумай о вампирах, Уолтер. Мы существа из фольклора и подчиняемся фольклорным правилам. Иными словами, мы существуем в сказочном мире. К примеру, мы умеем перекидываться в животных — это ли не волшебство? А когда плоть превращается в частицы воды — в туман — это ли не чудо? С другой стороны, мы обретаемся и в мире реальном, человеческом. Как стражи, мы стоим на границе обоих миров и в наших силах устроить так, чтобы они слились воедино. Нужно лишь, чтобы у кого-то хватило силы и воли. У рядового вампира их не хватит, а вот у Мастера, который подпитывается энергией своих подчиненных, может хватить, но при определенных условиях. Другое дело, что мало кому улыбается жить исключительно в сказочном мире, потому что все эти говорящие животные утомляют — кому охота слушать, как под полом мыши переругиваются из-за хлебной корки? Кроме того, сказки слишком предсказуемы — Рапунцель так и будет дожидаться принца, вместо того чтобы состричь волосы, сплести из них лестницу и сбежать куда глаза глядят. Наконец, в сказках не упоминаются поезда и телеграф, газовое освещение и ванны с подогревом. Вампирам нравятся достижения современной цивилизации. Пусть люди продолжают изобретать, а мы, как клещи, прицепимся к прогрессу, не забывая время от времени сосать кровь наших благодетелей. Так что обитать в обоих мирах сразу очень выгодно, хотя и хлопотно — все равно что есть тост, с двух сторон намазанный джемом. Но мой любезный жених не согласен с общепринятой точкой зрения. Он хочет устроить так, чтобы один мир поглотил другой, а сам он мог бы править в получившейся сказке. Стать Главным Злодеем, вот какую он отвел себе роль. Для этого ему нужно Перворожденное Дитя, такова моя функция с рождения. А когда наши сущности сольются воедино, он получит достаточную силу, чтобы завершить начатое. Он высосет всю мою энергию и я просто исчезну.

Они замолчали, наблюдая за носильщиками. Насвистывая, те ловко забрасывали в вагон чемоданы, сундучки и шляпные коробки. Мимо проплыла дородная дама с левреткой на поводке, но как только собачка учуяла живой труп, она тявкнула визгливо и, поджимая хвост, ринулась к хозяйке под юбку. Дама едва не запнулась и выронила сумочку, содержимое которой тут же ринулись собирать сновавшие на вокзале мальчишки. Некоторые явно надеялись стянуть сувенир на память. Начался переполох. Тем временем Эвике, переварившая полученную информацию, сочувственно погладила вампиршу по руке.

— Скажи, Берта, в больнице у тебя был неограниченный доступ к таким лекарствам, от которых мозг сворачивается в трубочку? — исподволь завела речь девушка. Фроляйн Штайнберг гневно сверкнула глазами.

— Это не бред! Виктор действительно может превратить реальный мир в сказочный.

— А чем плохи сказки? — возразила Эвике. — В них трудолюбивые сиротки получаю платья от фей, и можно найти клад, и…

— … плясать в раскаленных докрасна железных башмаках, и отрубить пасынку голову крышкой сундука, — закончил за нее Уолтер, вспоминая нянькины россказни. — Нет уж, спасибо. Берта, у тебя есть хоть какой-то план?

— Нет, — честно призналась она, — но по дороге что-нибудь придумаю.

— По дороге тут ключевое слово. Пойду возьму билеты.

Фроляйн Штайнберг встала и разгладила юбку.

— А мне нужно в уборную, — сообщила она. Эвике недоуменно на нее покосилась.

— Тебе-то зачем?

— Чулок сползает. Не бойся, не сбегу.

Но в дамской комнате она провела рукой по лицу, стирая ехидную улыбку, и с третьей попытки расстегнула воротничок, вытащив свой медальон. Поддев ногтем застежку, Берта раскрыла его и, поднеся поближе к лицу, все повторяла:

— Постарайся не умереть, дождись меня, пожалуйста, уже немного осталось, просто дождись меня.

И медальон улыбнулся, безмятежный и совершенно безучастный к ее мольбам.

Гизела сидела в углу комнаты, обняв колени, и страдала. Ее юбки разметались по полу, собирая с него всю грязь, и теперь окружали зарытую в них девушку плотным облаком. Черные волосы рассыпались по плечам, придавая печальному образу законченность. Любой прерафаэлит отдал бы что угодно, лишь бы нарисовать нашу виконтессу и засунуть ее в какой-нибудь средневековый сюжет. Но пока что никто не мог ее видеть, так что страдания пропадали впустую.

До тех пор, пока дверь комнаты не распахнулась.

Виконтесса открыла глаза и покрепче вцепилась в импровизированное орудие истребительницы вампиров, сделанное из ножки стула. В комнату вошла невысокая девушка-подросток. Кажется, Гизела уже видела ее за спиной Виктора… А может быть и нет. Гостей было много, всех не запомнишь.

— Что тебе нужно? — настороженно проговорила она, поднимаясь и пряча кол за спиной.

Гостья довольно улыбнулась.

"Значит, тебя еще не убили. Как хорошо-то!"

Это не было голосом. Слова звучали у Гизелы в голове, заглушая собственные мысли.

— Что ты делаешь! — воскликнула она, понимая, что это еще одна вампирская выходка. — Прочь из моей головы, немедленно!

"Тихо, девочка, тихо," — вновь проговорила — вернее, подумала — гостья, и виконтесса возмутилась: кого эта малявка называет «девочкой»? Она себя в зеркало видела? Хотя вряд ли.

— Что тебе нужно? Убирайся! — прошипела Гизела сквозь зубы.

"Что мне нужно? Давай подумаем вместе. Тебя мне подарил Виктор… Он такой добрый, правда? И графа тоже отдал. И всех этих глупых людей из деревни."

Изабель молчала. О, как же выразительно она умела молчать! Виконтесса никогда бы не подумала, что ее прозрачные глаза могут быть так красноречивы: какое-то извращенное наслаждение отражалось в них, когда она смотрела, как лицо Гизелы меняется и теряет краски.

— Что ты сделала с моим отцом?!

"Отцом? Я его убила."

— Я сама тебя убью!

Резко вскочив, она бросилась на вампиршу, сжимая кол в руках и целясь той в сердце. Но отчего-то не смогла сделать и шагу, тело вдруг перестало повиноваться, а кол выпал из разжавшихся пальцев.