Пит спросил, как я отношусь к тому, что Джек пригласил кое-кого из постоянных посетителей. Я сказал, что ничего не имею против, и почувствовал себя чертовски великодушным.
Мириам и Ронни прибыли ровно в десять. Это заслуга доктора Ронни. Он хороший парень. Нежный, заботливый мужчина, готовый целовать ноги своей жене, но серьезный до тошноты. Если вечеринка была назначена на десять, в десять он и приходил. Понятие «протокольное опоздание» было неведомо моему зятю. Мириам, потрясающая длинноволосая брюнетка с ярко-зелеными глазами, выглядела усталой. Чтобы остаться с Мириам на несколько минут наедине, я представил Ронни гостям как доктора Стерна. Уже через полминуты жена Пита Парсона жарко шепталась с ним о своем больном локтевом нерве.
— Это было жестоко, — пожурила меня Мириам, смеясь и пихая меня в бок.
— Не беспокойся, через несколько минут я его спасу.
За бокалом шампанского мы обсудили обычные семейные темы. Да, да, она устала. Она с нетерпением ждет окончания интернатуры Ронни. Да, она страдает из-за его дежурств и из-за их бедности. Да, мои племянница и племянник самые красивые, самые милые, умные и талантливые дети, которых когда-либо создавал Бог. Да, она все еще сердита на жену Арона Синди. Да, она вспомнила о папиной годовщине и зажгла свечу. Я же, опустив кое-какие детали, рассказал, как оказался втянутым в дело Патрика Малоуни и по какому поводу эта вечеринка.
— Как поживает Рико, твой старый хитрый друг? — Сорванец, дремавший в Мириам, выглянул из своего укрытия.
— По уши в семейной жизни. — Ее симпатия к Рико всегда вызывала у меня неловкое чувство. А сейчас это стало чем-то большим.
Мириам переключилась на другую тему. Итак, где же эта особа, которая…
— В данный момент она стоит в дверях, — сказал я. — Послушай, Мир, ее зовут Кэти. Подойди к ней и представься. Мне нужно кое-что взять в офисе.
Вернувшись с букетом роз, я подумал, не было ли ошибкой напустить сестру на Кэти. Мириам иногда ведет себя чуточку слишком покровительственно и ревниво, если речь идет о ее старших братьях. После десяти лет брака с Ароном Синди все еще не заслужила ее полного благословения. Воображаемая картина кровавой кабацкой ссоры между Мириам и Кэти заставила меня остановиться, но тут я услышал музыку, разговоры, смех, никаких сломанных табуреток. Кто-то совал четвертаки в музыкальный автомат.
Под дребезжание «Мony Моny» Ронни танцевал «пони» с женой Пита. По всей видимости, болезнь ее локтевого нерва была несмертельной. В баре Мириам с Кэти хихикали как девочки-подростки. Увидев меня, они попытались успокоиться. Я подумал, что это, может быть, похуже ссоры.
— Женись на этой женщине, — предложила Мириам, подталкивая ко мне Кэти. — Она находит мои истории забавными. — Я решил не выяснять, какие нескромные истории о нашем детстве Мириам уже успела рассказать.
Я протянул Кэти розы:
— Это тебе, поздравляю с днем Вален…
Она закрыла мне рот поцелуем, не дав закончить.
— Я соскучилась по тебе, Мо.
— Эй, вы! — Мириам погрозила нам пальцем. — Он неправильно все понял, Кэти. Я никогда прежде не видела, чтобы он так смотрел на женщину. Думаю, мне следует отнять своего мужа у его партнерши и проверить, смотрит ли он на меня так же.
Прежде чем Мириам убежала, Пит Парсон велел нам встать поближе друг другу, чтобы сфотографироваться. Похоже, Кэти и Мириам наставили мне сзади рожки.
— Не обращай внимания на мою сестру, — сказал я, шлепнув Мириам по попке, когда она направилась к Ронни. — Сущее наказание.
— Она мне нравится, — ответила Кэти. — Она предана тебе, ты это знаешь?
Огромный бармен налил нам два бокала шампанского. Мы нашли кабинку, чтобы поговорить. Ее маме лучше, если оцепенение лучше отчаяния. Но в отце заметна усталость. Он стал вспыльчивым, нетерпеливым, все время орет. Он никогда так себя не вел, сказала Кэти, но мы всегда знали, что у него крутой нрав.
— Он даже накричал на маму, а раньше голоса на нее не повышал.
Я помалкивал, хотя и знал наверняка, почему старик Кэти начал терять самообладание. Я не собирался портить наш первый Валентинов день. Не особенно вдаваясь в подробности, я сообщил ей, что надеюсь вскоре продвинуться в поисках Патрика.
— Не знаю почему, — пояснил я, — оптимизм не является сильной стороной моего характера. Наверное, ты на меня хорошо влияешь.
Пит занял позицию у дверей, фотографируя каждого входящего. Появилось несколько завсегдатаев, потом пришли Мисти и Коста. К тому времени Ронни уже слегка опьянел. Он мне все уши прожужжал, какая Мисти замечательная. Если бы моя сестра не говорила того же о Косте, я бы разозлился на своего зятя. Мы знакомили всех друг с другом, и к тому времени, когда вошел Джек, нам все надоело и мы стали обходиться без формальностей.
Мы с Кэти не поверили своим глазам, увидев нашего нового приятеля Джека. Он сменил свитер с высоким воротом, мятые свободные джинсы и башмаки на толстой подошве на безукоризненно сшитый деловой костюм — синий, в тонкую полоску, белую рубашку, красный шелковый галстук и черные остроносые туфли. Но мы не успели высказаться по этому поводу, потому что вошел Арон. Один я заметил, что Мириам и Ронни отреагировали на это.
— Вы когда-нибудь успокоитесь, ребята? — яростно прошептал он. — Все в порядке. Синди сказала, что я могу пойти, что я должен быть здесь, с вами.
— Но ведь сегодня Валентинов день, — проворчала Мириам.
— Скоро сами узнаете, что после десяти лет брака и рождения двоих детей этот чертов день слегка тускнеет! — предсказал им Арон. — Синди получила свои розы. Мы пообедали, и дети уже спят.
Чтобы разрядить атмосферу, а может, оттого, что он успел захмелеть, Ронни спросил, какое вино они пили за обедом.
— У нас не было вина.
— У вас не было вина? — недоверчиво спросила Мириам. — У вас всегда на обед бывает ви…
— Что происходит? — Я тоже не мог поверить. — Вы поссорились?
Арон сломался:
— Ронни, не ты ли мне говорил, что беременная женщина не должна…
Мириам воскликнула:
— Ах ты сукин…
— Мазл тов![33] — закричал я. — Я снова стану дядей!
Теперь это была настоящая вечеринка! Не знаю почему, но новость о будущем малыше вызвала семейное ликование. Человечество ведь не слишком далеко ушло от лесных волков, львов и лемуров с разноцветными хвостами, хоть и не желает в этом признаваться. Совершенно незнакомые люди обнимали Арона, пожимали ему руку, пытались всучить пожертвование на мебель для младенца. Даже «гробовщик» улыбался. Жена Пита Парсона принялась давать советы по поводу имен для мальчиков и девочек, которые Арон должен был принять во внимание. У меня не хватило духу объяснять ей, что евреи по традиции дают детям имена уважаемых умерших предков.
Мириам, сраженная волнением момента, призналась мне, что всегда обижалась на Синди за то, что та увела Арона из дому.
Я обнял ее и прошептал:
— Послушай, Мир, в свидетельстве о смерти мамы сказано, что ее убил рак. Но это был не рак, это была затаенная обида. Она может сожрать и тебя. Не позволяй этому случиться!
— Со стороны Синди было очень благородно разрешить Арону прийти сюда. — Мириам сказала это себе, а не мне. — Я постараюсь, Мозес.
После нескольких тостов кто-то выключил музыкальный автомат. Пит передал фотоаппарат бармену. Партнеры стали произносить речи: Пит, Мистер Картофельная Голова, Денежный Мешок. Я спас их от финансового краха, мое появление было самой замечательной вещью, которая произошла со времен изобретения конвейера. Я все время следил за выражением лица Кэти. Ей было убийственно трудно не выдать свою причастность к моему успеху, но она закатывала глаза и старалась скрыть досаду.
Потом на середину зала вышел Джек. Он рассказал непосвященным о том вечере, когда мы с Кэти устроили марафон Брюса Спрингстина, и дополнил повествование описанием того, что произошло после нашего ухода: оказывается, он пригрозил убить всякого, кто был родом из Нью-Джерси или захотел бы поставить песни Спрингстина либо «Southside Johnny». После того как утих смех, началась раздача подарков. Джек подошел ко входной двери и сделал кому-то знак. Появился мужчина и вкатил нечто, похожее на столешницу в подарочной обертке. Прислонив это к стойке бара, он вышел и вернулся с несколькими упакованными подарочными коробками меньшего размера. Джек дал ему на чай пять долларов.
