Причина засилья иностранных, причем далеко не лучших, образцов на конвейерах советских заводов была проста до обидного: до середины 20-х годов авиамоторного производства в СССР (России) ПОПРОСТУ НЕ БЫЛО. Никакого — ни плохого, ни хорошего. Как не было и автомобильного, радиотехнического, оптико-механического. А ведь практика показывает, что разработать и поставить в серийное производство авиационный двигатель значительно сложнее, чем новый самолет. Характерный факт: если часть самолетов, поставленных в русскую армию в 1914-17 гг, была все-таки построена в России на заводах фабриканта Анатра и на «Руссо- Балте», то ВСЕ до единого движки поставлены из-за границы.
Кого бы нам пригвоздить за это к позорному столбу? Кому предъявить счет за столь вопиющее отставание? Привычная схема «Сталин — палач и душитель всего самого светлого и прогрессивного» здесь не работает. Не вдаваясь в подробности, выходящие за рамки этой статьи, скажу коротко: реальную государственную (не путать с партийной!) власть И.В.Сталин получил не ранее середины тридцатых годов, причем ему требовалось еще очень и очень много времени, чтобы вникнуть в обстановку основных институтов государства, подобрать и расставить грамотных и ответственных людей на ключевые посты, наладить контроль… Просто поразительно, что ему все-таки удалось вчерне настроить на целенаправленную работу гигантский государственный организм хотя бы к 1941 году — за ничтожно короткий в масштабах истории срок, максимум за 10 лет.
А ДО Сталина?
Был такой дворянин — Романов Николай Александрович, и.о. царя, заприходованный нынче в страстотерпцы на том только основании, что помер не своею смертью. Получив от отца в наследство первоклассную державу с высочайшим потенциалом развития, оный Романов не только сам ничего не сделал, чтобы держава не отстала от заграницы в области тогдашнего «хай тека», но и с упорством, достойным лучшего применения, подбирал и расставлял на ведущие государственные посты таких помощников, что перед Первой мировой Россия практически не имела высокотехнологичных производств, и в ходе войны — не приобрела.
А затем руль государства оказался в руках и вовсе уж неадекватных личностей во главе с Лейбой Давидовичем Бронштейном- Троцким, которым интересы России были откровенно побоку. Об этом Л.Д. заявлял неоднократно как в устной форме, так и печатно. После опустошительной гражданской бойни нужно было начинать строить, и строить быстро, но свора бронштейнов-розенфельдов ничего строить не умела, да и не желала, а время шло! И только идейный разгром и последующая ликвидация троцкизма ценой титанических усилий Сталина и его соратников сделали, наконец, возможным фантастический рывок СССР вперед, вдогон и в обгон т. н. «цивилизованного мира» в области передовых технологий. Но слишком много времени было упущено.
Все признаки указывают на 1942-й как на год, когда СССР мог выйти на примерно равный с Западом уровень технической и технологической оснащенности.
Война началась в 1941 г.
…А теперь вернемся в 1939 г, на завод № 124. На конец года ситуация выглядела так: собрано 12 ТБ-7, из них шесть стоят без двигателей вообще, четыре оснащены согласно штатной комплектации — 4 АМ-34ФРН + АЦН, два — моторами АМ-35.
Ну, вот и приехали.
Для двух опытных машин ТБ-7 и первых четырех серийных «изюминку» — АЦН-2 — изготовил опытный завод Центрального института авиационного моторостроения (ЦИАМ). Опытный завод — он и есть опытный: гнать вал — не его дело. А вот серийный выпуск АЦН-2 на базе мотора М-100 так и не был налажен. Более того — не был, оказывается, даже назначен завод для выпуска АЦН.
И в начале 1940 г. выпуск ТБ-7 был остановлен.
Почему?! В чем дело?! Да неужто в НКВД костоломы перевелись, чтобы плетьми и сапогами напомнить работникам НКАП о производственной дисциплине? Или все-таки прав «Суворов», утверждающий, что шибко агрессивные советские военные убедили «самого главного агрессора» Сталина бросить все силы на выпуск 100 000 «крылатых шакалов» типа Су-2 — и тем самым поставили крест на программе ТБ-7? Тогда — да, все становится понятно. Раз не нужен самолет, нет смысла и налаживать для него выпуск специальных агрегатов. Но дело в том, что как раз военные-то и продолжали — то есть вопреки решению товарища Сталина?! — требовать выпуска ТБ-7.
Темна вода во облацех.
Но она моментально становится прозрачной, как слеза раскаявшегося троцкиста, если, наконец, набраться мужества и произнести вслух, хотя бы и сквозь зубы: АЦН, по-видимому, довести до работоспособного состояния не удалось. Вот не сумели. Бывает, в конце концов.
Непонятно, что мешало сделать это историкам за 50 лет, прошедших с начала войны. Что здесь такого зазорного? Где, в каком государстве, в какие времена конструктор был застрахован от неудач? Это что, такое редкое явление, что накладывает несмываемое пятно на репутацию советских конструкторов? Любой мало-мальски интересующийся техникой человек знает, что на каждый доведенный до серии проект приходится с десяток других, загнувшихся еще на стадии опытного образца, и еще больше тех, что были перечеркнуты еще на кульмане. И примеров тому несть числа в практике советских, немецких, британских, американских инженеров, представляющих все области технического проектирования.
А за подтверждением того, что АЦН, мягко говоря, барахлил, далеко ходить не надо. Неприятности с ним начались уже на первом этапе государственных испытаний, проходившем в августе-сентябре 1938 г: М-100 отказывался развивать полные обороты (2120 вместо заявленных 2400 об/мин). Это довольно странно, учитывая, что собственно М-100 был освоен-переосвоен в серии и активно эксплуатировался на сотнях бомбардировщиков СБ. Причем опасения, вызванные неполадками у военных испытателей, были, по-видимому, настолько серьезны, что в «Заключении по испытаниям» ВВС потребовали от авиапрома (тогда — 1-е ГУ НКОП) «…разработать мероприятия по обеспечению замены АЦН-2 установкой на мотор АМ- 34ФРН двухскоростного нагнетателя или турбокомпрессора…»
ГУ ВВС (Алкснис) вторил НИИ ВВС (Филин):
«…4. Обязать Главное моторное управление НКОП построить и установить на данный испытываемый самолет ТБ-7 комплект турбокомпрессоров к 1 июля 1938 года и предъявить их на государственные испытания».
В предложениях ВВС по бомбардировочной авиации есть такие пункты:
«…2. Предъявить на государственные испытания к 15 июля 1939 года ТБ-7 4АМ-34ФРН с ТК-1. 3. Предъявить на государственные испытания к 15 сентября 1939 года ТБ-7 4АМ-35 с ТК-1. 4. С января 1940 года самолеты ТБ-7 ДОЛЖНЫ ВЫПУСКАТЬСЯ С ТК БЕЗ АЦН со следующими данными: максимальная скорость на высоте 8600 м — 450 км/ч; дальность с 2000 кг бомб внутри бомбоотсека — 4000 км, дальность с 3000 кг бомб — 3000 км».
Обратим внимание: в каждом из приведенных отрывков рефреном повторяется одно и то же требование: турбокомпрессоры, турбокомпрессоры, турбокомпрессоры. То есть военным товарищам нравится ТБ-7, вернее, нравятся его летные характеристики, особенно — способность сохранять их на больших высотах. Но им непременно хочется избавиться от АЦН. Почему-то. Им желательно, чтобы на смену центральному наддуву пришли индивидуальные турбокомпрессоры. Что ж, в целом, как уже говорилось, товарищи идут правильной дорогой.
Короче говоря, ситуация, по-видимому, сложилась следующая: пока АЦН работает штатно — ТБ-7 демонстрирует все те чудеса, которые так любят смаковать историки ура-патриотического толка. Как только отказывает — превращается в балласт. Проблема же заключается в том, что добиться стабильной работы агрегата не удается. В 1939 г. место М-100 в агрегате занял боле современный мотор М-103. Лучше не стало: НИИ ВВС в отчете по испытаниям отмечал, что агрегат недоведен, и после четырех(!) часов в воздухе испытания пришлось прекратить из-за нарушений в работе фрикциона АЦН-2. И если бы только это! Бывало и так: при запуске АЦН (производился обычно на высоте 4000–4200 м) происходил… срыв карбюраторов на АМ-34.
