Однако “овые столкновения Болеслава III с чешской знатью, о которых подробно повествует Титмар Мерзе-бургский, обвиняющий князя 'в вероломстве, жестокости и святотатстве85, создали условия для открытого вмеша­тельства Болеслава Храброго. Используя связи недо­вольной чешской знати, искавшей у него помощи, Боле­слав Польский коварно пленил и ослепил Болеслава Рыжего 86, а затем зимой 1003 г. вторгся в страну, захва­тил Прагу и добился провозглашения себя чешским кня­зем 87. Так, в 1003 г. иа короткий срок Чехия оказалась соединенной с Польшей в одном государстве. По-видимо­му, одновремен-Н'но с Чехией под властью польского князя оказалась и Моравия88. В решении этого вопроса можно опереться как на показания Козьмы Пражского 89, так и на сообщение Галла Анонима, который, кстати говоря, не только объединяет в своем рассказе подчинение Болесла­вом Чехии с подчинением Моравии, но и пишет о распро­странении его власти на Словакию90. К сожалению, источники не дают оснований точно датировать подчи­нение Словакии власти Болеслава Храброго91,которое, судя по всему, не было очень прочным, являясь лишь эпизодом в развитии польской политики начала XI в.92

Захват Чехии, где Болеслав Храбрый мог рассчиты­вать на полную поддержку остатков разгромленных Бо­леславом II и Болеславом III знатных феодальных родов Славниковцев и Вршовцев93, сопровождался чрезвычай­но активной акцией польской дипломатии, стремившейся закрепить достигнутые успехи. С этой целью Болеславом Храбрым было заключено соглашение о союзе против императора с одним из крупнейших германских феода­лов — Генрихом Швейнфуртским, владеющим баварской маркой94. Не исключено, что Болеслав Храбрый успел войти в сношения и с другим восставшим в Империи феодалом, маркграфом Ардуином, распоряжавшимся фактически в северной Италии и даже провозгласившим себя ломбардским королем95.

При таком положении дел в Империи Генрих II не считал и 1003 г. подходящим моментом для начала войны с Польшей. Поставив, очевидно, своей целью выиграть время, он предложил в марте 1003 г. Болеславу Храбро­му принять Чехию в качестве имперского лена 96. Титмар с возмущением пишет о негодующем отказе Болеслава от соглашения с императором на этих условиях97.

Чем же объясняется, однако, решительный отказ Бо­леслава Храброго 'принять Чехию в качестве немецкого лена. В литературе давно уже существует мнение, что в планы Болеслава Храброго входило создание самостоя­тельного западнославянского государства, способного противостоять Империи. Одним из первых такой взгляд на существо событий 1003 г. высказал русский исследова­тель Ф. И. Успенский98. Близкой к “ему точки зрения придерживаются и некоторые советские историки", а также фактически и все те польские исследователи, кото­рые связывают Гнезненский съезд и политику Болеслава Храброго с планами'четырехчленной Империи Отго­на III. “Планы Болеслава Храброго,— опишет М. 3. Ед-лицкий,— выходили далеко за рамки обычных династиче­ских амбиций. После банкротства концепции Оттона III в Германии и возобновления его преемником старой аг-реосрвной политики Болеслав Храбрый поставил ставку на создание славянского фронта, который создал бы про­тивовес немецким захватническим устремлениям. Именно поэтому он стремился к объединению Польши “ Че­хии” 10°.

Думается, однако, что необходимо несколько уточнить понятие того западнославянского государства, которое имелось в виду в планах Болеслава Храброго. Сущест­вующие источники (Титмар, Галл Аноним) 101 дают осно­вание говорить лишь о намерении Болеслава объединить Польшу с Древнечешским государством, т. е. включить в свою монархию, помимо польских земель, только Чехию и Моравию и, может быть, Словакию. Показания Титма-ра и Галла Анонима полностью подтверждаются и 'све­дениями -биографа императора Генриха II Аделболда, 'писавшего о захвате Болеславом Храбрым прекрасной 'страны чешской и веселой Праги 102.

Прага была в это время крупнейшим западнославян­ским городом, игравшим важную роль в торговых связях Востока и Запада. Ф. И. Успенский считал даже, что слова Аделболда отражали планы польского князя перенести столицу в Прагу 103.

Поэтому представляется вполне обоснованным мнение Я. Домбровского, считающего, что западнославянская монархия, которую пытался создать Болеслав Храбрый, преследовала цель объединения только Древяепольского и Древнечешского государства без каких-либо расчетов на присоединение полабо-пр'ибалтийского славянства 104.

Присоединение, допустим, языческих лютичей “а са­мом деле могло создать такую ситуацию в монархии Бо­леслава, которая явно угрожала бы классовым интере­сам феодальной знати 105. Но существовали и иные соображения, которые заставляли Болеслава Храброго с особой осторожностью относиться к полабо-прибалтий-скому вопросу. Территория полабо-прибалтийских сла­вянских страи считалась прямо входящей в состав Гер­манской империи. Очевидно, именно поэтому, захватив Лужицы и Мильско, Болеслав согласился считать их не­мецким леном. Совершенно иначе был рбшен им чешский вопрос. Противопоставив себя пронемецкому курсу Бо­леслава III и Владивоя, принесших ленную присягу Ген­риху II, Болеслав предпочел опереться на волеизъявле­ние чешской знати, выступить в качестве -избранного чешского князя, чем договариваться с императором о получении Чехии в лен от Генриха II. Иначе говоря, в глазах Болеслава Храброго и его дипломатов Чехия бы­ла самостоятельным государством, независимым от Гер­мании 106. А это ведь чрезвычайно важный факт, пролива­ющий дополнительный свет на действительные, реальные отношения Чехии и Германии в .конце X— начале XI сто­летия, позволяющие критически отнестись к настроениям тех буржуазных немецких историков, которые трактуют чешско-немецкие государственные отношения того време­ни только как отношения вассала и сеньора Итак, Болеслав не намеревался ни с кем делить влас­ти над Чехией. Вместе с тем он предпочитал не выжи­дать, а торопить события. В то время как польский князь ставил ставку на феодальную усобицу в Империи, Ген­рих II мот рассчитывать на союз с Венгрией и лютича­ми 108.

Перв,ая польско-германская война началась. Ставкой в разыгравшейся кровавой игре была Чехия. В задачи германских феодалов входило сорвать планы польско-чешского государственного объединения и противопоста­вить резко усилившейся раннефеодальной Польше язы­ческих лютичей.

Исход ее был определен двумя обстоятельствами: раз­громом Генриха Швейнфуртского, которого Генриху II удалось одолеть, несмотря на присланную Болеславом Храбрым военную помощь, и поражением Ардуина, с од­ной стороны1091, развитием событий в Чехии — с другой.

Особенно важное значение имело положение дел в Чехии, ибо на пути ее действительного политического слияния с раннефеодальной Польшей, очевидно, стоял далеко продвинувшийся процесс формирования чешской народности110, не говоря уже об отличных от интересов польских феодалов стремлениях феодалов чешских. Не сыграло большой роли и то обстоятельство, что олицетво­рением раннефеодальной государственной идеологии мо­нархии Пястов являлся св. Войтех111, подобно тому как в Чехии аналогичную роль играл св. Вацлав. Казалось бы, культ св. Войтеха мог бы объединить польских и чешских феодалов, а чех Войтех мог явиться общим па­троном Польши и Чехии, скрепляющим их государст­венное объединение. На самом деле, однако, все прои­зошло совершенно иначе, и культ св. Вацлава не уда­лось в тот момент совместить с культом св. Войтеха. Более того, некоторые косвенные данные хроники Козьмы Пражского свидетельствуют даже как будто в пользу того, что св. Вацлав явился знаменем восставших против польских феодалов чехов112. Св. Вацлаву припи­сывает чешский хронист и успех чешского князя в борь­бе с Болеславом Храбрым113. Зато при бегстве поляков из Праги, к большой радости восставших, погиб Собе-слав, брат св. Войтеха и сторонник Болеслава Храб­рого 1И.