С Неделиным был штат помощников и шифровальщиков, был личный самолет Ил-14 с экипажем. С Москвой и любым нужным объектом у него была ВЧ-связь и связь по радио, и он продолжал руководить своими делами как замминистра обороны точно так же, как если бы его сборно-щитовой домик на полигоне был тем самым особняком на улице Грицевец, где находилась постоянная служебная резиденция маршала. Зато здесь он мог ежедневно, а точнее - ежесуточно, - потому что работы велись круглые сутки, - заниматься делами строительства нового полигона, который был предметом особого внимания не только Неделина, но и людей, стоявших выше его и выше министра обороны.

Неделин вызвал к себе Дорохова, Трофимчука и меня, чтобы увязать план учебно-боевых пусков ракет Р-2 и Р-5 с потребностями радиолокационных исследований на экспериментальной установке РЭ. Но сверх этой задачи он принимал гостей и как радушный хозяин, гордясь произведениями искусства полигонного повара, и как гид по стройплощадкам полигона, объясняя, что, когда и для чего будет сооружено на каждой площадке.

Иногда он говорил: «А вот здесь у нас получилось не совсем удачно, и вы постарайтесь не повторить нашу ошибку на своем полигоне».

По окончании осмотра стартовой площадки МБР Неделин с гордостью сказал:

- Здесь все готово. И вся технологическая цепочка подготовки изделия к пуску - тоже готова, правда, по временной схеме. Конструкторов мы не задержим ни на один день, ни на один час.

Рассматривая сооружения стартовой площадки, я мысленно примерял к ним Р-7, которую мне показывал Королев собранной в специально выстроенном высотном корпусе у себя в ОКБ.

- Вот она, наша межконтинентальная, - сказал Сергей Павлович. - Вчера, в воскресенье, ее осмотрели всем составом члены Президиума ЦК. После них вы первый видите эту красавицу. Так распорядился Устинов. Внизу вы видите четыре двигательных блока первой ступени, в центре между ними - собственно ракета, с двигательным блоком, который будет работать и на первой и на второй ступени.

- Грандиозно и изящно, Сергей Павлович. Очень хотелось бы иметь на ней датчики движения головной части вокруг центра масс после отделения от корпуса, - сказал я.

- Не беспокойтесь, об этом не раз напоминал мне сам министр, - съязвил Сергей Павлович.

Сейчас, с интересом рассматривая стартовую площадку, я обратил внимание на особенно удачное использование рельефа местности.

- Поразительно, - сказал я, - что здесь, в равнинной местности, отыскался такой крутой и глубокий обрыв, к которому как ласточкино гнездо пристроена стартовая площадка. А за обрывом - огромная ложбина, словно чаша гигантского водохранилища, только что нет воды. И совершенно естественно решается вопрос отвода газовых потоков при старте ракет.

- Вы правы, - усмехнулся Неделин, - местность здесь точно равнинная, как сковородка, причем в летнее время не только в переносном, но и в прямом смысле. А насчет обрыва и ложбины, то это уже дело рук наших богатырей-строителей. Только у нас не тридцать три богатыря, как в сказке, а чуть побольше, и дядькой у них вместо Черномора - генерал Григоренко.

Маршал назвал действительно сказочные цифры кубометров вынутой из котлована земли и уложенного бетона…

В тот приезд я хорошо ознакомился с городком полигона и теперь решил провести два часа свободного времени на берегу Сырдарьи.

На пляже было прохладно и не очень людно. Сняв спортивный костюм, я решил сплавать на тот берег реки и обратно и после этого позагорать. Вода была мутно-кофейного цвета и оказалась довольно холодной, поэтому от намерения плыть на другой берег пришлось отказаться. Войдя в воду повыше пояса, ощутил сильное течение, которое гнало меня вниз, заставляя переставлять ноги, чтобы не упасть. Выйдя из воды, растерся полотенцем, стоя босиком на песке. Песок оказался странно податливым, как-то по-особому мягко щекотал ступни, как бы проседая под ними. Об этом я поведал находившемуся рядом молодому человеку в трусах и тапочках, и тот равнодушно ответил:

- Так это же скорпионы. Молодое поколение, вылупившееся этим летом, зарылось в песок для спячки. Под вашей тяжестью они спросонку ворочаются и отползают в сторону. Отсюда и щекотание.

Пока молодой человек говорил эти слова, я с опаской быстро зашагал к пляжной скамейке, достал из-под нее и надел тапочки. Потом нашел щепку и стал осторожно расковыривать песок. Там на небольшой глубине оказался сплошной слой лежащих вповалку молодых скорпионов. Брезгливо отбросив щепку, быстро оделся и ушел с пляжа.

В условленное время к домику подъехала «Победа», и я вместе с представителем Королева направился к зданию, где располагались телеметристы. С ними вместе быстро убедился, что радиосигналы с головной части исчезли одновременно на всех частотах. Об этом можно было бы доложить Королеву по телефону, но, опасаясь обвинений в нарушении режима, я предложил встретиться лично.

- Таким образом, вы можете смело исключить из рассмотрения «плазменную версию», а меня, как эксперта, отправить по месту основной службы за ненадобностью, если у вас нет ко мне других вопросов, - сказал я в конце доклада.

- Я бы посоветовал вам по примеру своих коллег - других двух экспертов - заняться охотой или рыбалкой. Я скажу, и вам это организуют в лучшем виде.

- Спасибо, Сергей Павлович, но я ни к тому, ни к другому не имею никаких склонностей. Мне бы хотелось ознакомиться с телеметрической записью информации от датчиков вращения головной части после ее отделения от корпуса.

Королев позвонил по телефону, вызвал к себе телеметриста. На поставленный вопрос телеметрист ответил, что записи датчиков вращения головной части имеются, но они не расшифровывались, так как на них не нашелся заказчик.

- Вот заказчик, - сказал Королев, представляя меня. - Покажите ему все материалы, сделайте расшифровку и вообще все, что надо.

С помощью телеметриста я начал изучать пленки с записью показаний датчиков. Телеметрист работал со мной очень неохотно, то и дело отвлекаясь к «своим» пленкам. Поэтому я выспросил у него, что и как записано на дорожках телеметрии, и начал самостоятельно рассматривать пленки. Оказалось, что головка ракеты сразу же после отделения от корпуса вращалась довольно странно: то в одну сторону, то в другую, словно бы приплясывая на торце корпуса. Сказал об этом телеметристу, но тот, занятый «своими» пленками, ответил:

- Значит, какой-то бобик в телеметрии. Видимо, не повезло и вам в этом пуске. А эти пленки придется уничтожить.

- Вы их пока что не уничтожайте, я с ними завтра еще немного поколдую, - сказал я.

Вернувшись к себе в домик, начал по телефону разыскивать Королева. Но это оказалось нелегким делом, и пришлось передать дежурному, чтобы попросили Королева срочно позвонить мне. Когда Королев позвонил, я ему сказал:

- Сергей Павлович, я просмотрел телеметрию, и у меня появилась мысль, которая может дать разгадку вашего ребуса. Но это только лично и с глазу на глаз.

На следующий день при встрече с Королевым я высказал суть своей догадки:

- Все дело в том, что скорость разделения головки и корпуса очень мала, и, пока головка не отошла от корпуса на безопасное расстояние, она из-за вращения ударялась о корпус сначала одним боком, потом от удара меняла направление вращения на противоположное и ударялась о корпус другим боком, и так она, качаясь как маятник, сначала ударялась о корпус своей «юбкой», а потом и боковой поверхностью. От всех этих ударов она намяла себе бока, расколотила теплозащитное покрытие и в таком беззащитном виде вошла в атмосферу и там в конце концов сгорела. Этого можно избежать, если увеличить импульс разделения. Тогда головка будет быстрее удаляться от корпуса, и столкновения за счет ее случайного вращения будут исключены.

- Вы об этом кому-нибудь говорили? - спросил Королев.

- Вам первому сказал и тут же забыл. Конструкторская солидарность.

…Второй пуск МБР Р-7 я наблюдал со смотровой площадки. Все, кто был на этой площадке, наблюдали, как отвалились от ракеты фермы обслуживания, потом низ ракеты окутался черно-бурым облаком и в нем сверкнуло слепящее, как солнце, пламя.