Военные на всех уровнях и Хрущев были настолько заворожены системой «Даль», что, не дожидаясь хотя бы полигонного образца, начали строительство объектов этой системы вокруг Ленинграда. Грандиозные бетонные памятники дилетантства, некомпетентности и безответственности новоявленных разработчиков и заказчиков ЗРК!

Я не сомневался, что Калмыков, прежде чем выступить с предложением по «дальней руке», не мог не посоветоваться с Расплетиным при сложившихся между ними отношениях с капьярских времен. Но почему Расплетин по-приятельски не отговорил Калмыкова от явной авантюры? Не потому ли, что она отводила от него самого завладевшую умами тематику «дальней руки», - по крайней мере, на время, пока Лавочкин со своими новоиспеченными наведенцами не сядет в лужу? А он, Расплетин, за это время сумеет быстро и без хлопот реализовать перевозимый одноканальный комплекс С-75. На базе многоканального комплекса это дело нехитрое, - можно сказать, без драки в забияки, так что найдется время и для задела по тематике «дальней руки».

Я считал, что одноканальный комплекс можно поручить под нашим шефством любому НИИ или КБ, которые занимались станциями наводки зенитных орудий. Но можно понять и Расплетена: с какой стати уступать кому-то такой хороший и почти готовый кусок? Сколько мучилось КБ-1 над «Беркутом», а теперь весь задел с почти готовыми «пышками» за него отдать, как говорится, дяде?

Разработка одноканального ЗРК С-75 шла в нашем отделе полным ходом, в опытном производстве уже изготавливался его экспериментальный образец. Но все это выглядело как самодеятельность, так как официального решения о создании ЗРК С-75 не было. Даже среди военных было много противников этого комплекса. Ознакомившись с нашими работами, заместитель Председателя Совмина СССР В. А. Малышев пообещал договориться с министром обороны и ускорить принятие решения по С-75.

На совещание у В. А. Малышева по вопросу о системе С-75 прибыли министр обороны маршал Жуков Г. К. и все его заместители, несколько гражданских министров. Я еще ни разу не видел столько маршалов, собравшихся вместе. Только однажды мне довелось встречаться с маршалом и даже здороваться с ним за руку: это было, когда маршал Василевский приезжал на полигонные стрельбы зенитно-ракетным комплексом С-25 по самолетам.

Немного поволновавшись вначале, я сделал общий доклад по системе С-75 и по ее радиотехническим средствам. Затем выступил с докладом о ракете главный конструктор ОКБ-2 П. Д. Грушин.

По докладам было много вопросов и высказываний. Неожиданно для меня самым непримиримым противником системы оказался Калмыков, недавно назначенный министром. После одного из моих ответов он сказал:

- Но это та же Б-200, но только в автомобиле, и вместо многоканальной одноканальная.

Я ответил, что потому и одноканальная, что в автомобиле. За мобильность приходится платить многоканальностью.

- А почему в ракете нет головки самонаведения?

- Техникой самонаведения мы еще не владеем. Вам это хорошо известно. После С-75, вероятно, будет создан и дальнобойный комплекс с головкой самонаведения. Но это будет не скоро.

- А вот генеральный конструктор Лавочкин и наши радиоспециалисты считают, что следующую за С-25 систему обязательно надо делать с головками самонаведения. И мы ее сделаем раньше вашей С-75.

- Ракета для С-75 уже летает на полигоне. Готовы и радиокабины для экспериментального образца. На днях они тоже будут отправлены на полигон.

После этого Калмыков не проронил ни слова и как бы затерялся в дальнем углу большого зала. Но зато начали выступать один за другим маршалы, и все высказывались за то, чтобы в этой системе была головка самонаведения. Напрасно мы с Грушиным пытались объяснить, что для этого пришлось бы разрабатывать совсем новый, другой проект. Никто из выступавших не имел представления о головках самонаведения, а один из них даже заметил, что если такие головки будут созданы для ракет, то их можно будет «навинчивать» и на зенитно-артиллерийские снаряды, что позволит заодно поднять и эффективность стрельбы зенитной артиллерии. В это время Малышев что-то тихо сказал маршалу Жукову, а тот усмехнулся, затем поднялся с места и сказал:

- Эта система нам нужна. - При этом он указал рукой на ковер, где были расставлены заготовленные Грушиным игрушечного вида макеты. - Конечно, хорошо бы иметь в ней и головку самонаведения, но мы должны считаться с тем, что у наших конструкторов эта проблема не решена. Кстати, должен разочаровать товарищей, что, даже когда такие головки появятся, их, к сожалению, не удастся навинчивать на орудийные снаряды.

Эти слова маршала Жукова дали путевку в жизнь зенитно-ракетным комплексам С-75, один из которых 1 мая 1960 года сбил в районе Свердловска американский самолет-разведчик «Локхид У-2», а другие воевали во Вьетнаме, на Кубе и в Египте.

За создание комплекса С-75 были удостоены звания Героя Социалистического Труда зам. главного конструктора Борис Васильевич Бункин и главный конструктор ракеты Петр Дмитриевич Грушин. Главный конструктор комплекса Александр Андреевич Расплетин и главный инженер КБ-1 Федор Викторович Лукин стали лауреатами Ленинской премии. Многие из моих «противоракетных» ребят, перешедших вместе со мной в СКБ-30 при реорганизации отдела № 31, были награждены орденами и медалями. На волне триумфа от сбития самолета-разведчика, пилотируемого Пауэрсом, А. А. Расплетин был избран в действительные члены Академии наук СССР.

То был ударный труд,

отчизной вдохновленный.

Тех будней память тем весома и жива,

что под щитом «зенитной первой конной»

спокойно трудится и строится Москва.

В погожий день бабьего лета в центре Москвы на спуске к Центральному телеграфу и гостинице «Националь» у большого здания с величественным гранитным цоколем стояло около десятка легковых автомашин. Среди примелькавшихся прохожим «Москвичей» и «Побед» у тротуара начальственно блистали чернолаковые ЗИМы и даже один ЗИС-110. Но, к моему удивлению, среди черных ЗИМов оказался мышино-серый с хорошо известным мне номером служебной машины Сергея Берия. Кто бы мог на нем приехать?

Совещание, на которое меня вызвали прямо с объекта, уже началось, в его президиуме сидели Рябиков и Владимирский, который укоризненно покачал мне головой, показывая на циферблат часов. А опоздал я потому, что вскоре после выезда с объекта водителю пришлось заменять проколотое гвоздем колесо. В это время мимо нас проезжал на бричке какой-то дяденька, попросил закурить, а я из любопытства спросил у него, указывая на объект Б-200, - мол, что это такое? И дяденька мне сообщил «по секрету», что это мельница, которая делает специальный порошок против колорадских жуков. Самый мелкий помол идет против чумных блох, которых американцы в Корее распыляют с самолетов. А работает мельница круглосуточно, к ней постоянно приезжают автомашины с какими-то ящиками, а обратно, наверное, по ночам увозят ящики с этим самым порошком.

Между тем на совещании в полной мере разыгрывались отголоски страстей, бушевавших на этих «мельницах». Настройщики от промышленности и личный состав войсковых частей не сразу осваивали искусство настройки, отладки и стыковки очень не простой аппаратуры и во всех неудачах обвиняли саму аппаратуру и нас, ее разработчиков. Наши отсылки к головному объекту (мол, делайте по его образцу) не всегда срабатывали: от КБ-1 требовали прямой помощи. А где мы возьмем людей для оказания помощи сразу на 56 объектах, где постоянно возникали кризисно-пожарные ситуации то на антеннах, то на приемниках, то на координационных блоках, то на бортовой радиоаппаратуре ракет?

Все это валилось шишками на наш 31 отдел, и наши без вины виноватые ребята, как угорелые пожарники, мчались вместе с пожарными командами от заводов, едва поспевая с одного объекта на другой. Забывались ведомственные тяжбы и личные неприязни, все понимали, что это их общий труд, их общая гордость и дело чести первопроходцев в создании первого, еще не виданного оружия для защиты нашего чистого советского неба.