Две бронемашины приближаются к краю ближней траншеи, но неожиданно сворачивают в сторону. Теперь они движутся параллельно ей, подставив нам бока. Вскоре они оказываются возле огневой точки Мейнхарда. Возникает ситуация, о которой может только мечтать охотник за танками. Однако противник знает, что никаких противотанковых средств у нас нет. Из всех видов стрелкового оружия мы открываем огонь по пехотинцам, следующим за танками, однако те и не думают останавливаться. Обрушиваем огонь на тех красноармейцев, которые осмеливаются продолжать наступление. Рядом с Вариасом и Мейнхардом взрываются ручные гранаты. Пулемет Мейнхарда неожиданно замолкает, однако огонь из винтовок не прекращается. Трассирующие снаряды, нацеленные на волну вражеской пехоты зениткой, со свистом пролетают над нашими головами. Если бы не это зенитное орудие, то противник давно смял бы нас. Саперы продолжают с фланга поливать неприятельскую пехоту огнем двух пулеметов.
Первый танк останавливается возле огневой точки Мейнхарда. Двигатель ревет еще громче. Гусеницы взрыхляют замерзшую землю. Зенитка бьет по танку прямой наводкой разрывными снарядами, но они наносят башенной броне ущерб не больший, чем огонь фейерверка. Затем происходит это! Танк, прорвавшийся на наши позиции справа от нас, бьет прямой наводкой по зенитному орудию. Вторым снарядом он разбивает его вдребезги. Во все стороны летят обломки металла и куски человеческой плоти. На землю падает оторванная нога, окрашивая снег кровью. Беспомощно смотрим друг на друга. Мое лицо, несмотря на холод, покрыто потом, заливающим глаза. Чувствую, что во рту пересохло, язык прилип к небу.
Теперь вражеские танки уже ничто не сдерживает, они неумолимо катят прямо на нас. Уже ничто не сможет помешать им войти в деревню. Однако на дороге, ведущей к ней, по крайней мере, расставлены мины.
Одна из бронемашин задерживается близ наших позиций и давит окопы. Вторая устремляется к правому флангу. Третья пытается перевалить через гребень холма. Четвертый танк уже спустился вниз и ведет беглый огонь по деревне. Несмотря на нашу решительную оборону, нескольким красноармейцам удается ворваться в наши траншеи. Деринг и его люди сходятся с ними в рукопашной. Огонь ведут лишь мой пулемет и два пулемета саперов. Вейхерт, подающий мне патронную ленту, жалуется на скверное качество боеприпасов и сообщает, что у нас остался лишь один запасной ствол.
Свина находится рядом со мной и стреляет из винтовки. Не вижу Громмеля, потому что он где-то в нескольких метрах от меня, позади Вейхерта. Заметив наше бедственное положение, Громмель передает нам два запасных ствола.
— Черт, «тридцатьчетверка» заметила наше пулеметное гнездо! — доносится до меня голос Громмеля.
Советский танк наводит на нас башенное орудие и, рокоча двигателем, движется вперед. Быстро подхватываю пулемет и вместе с ним валюсь на дно окопа. Громмель и Вейхерт бросаются в блиндаж. Свина успевает прыгнуть в окоп раньше меня и теперь лежит у меня за спиной.
Гремит выстрел, и снаряд взрывается в том самом месте, где только что стоял мой пулемет. На голову мне летят комья мерзлой земли и горячие осколки металла. В ушах звон. Мне кажется, будто у меня лопнули барабанные перепонки. Противный резкий запах пороха забивает мне ноздри и наполняет легкие. Но я жив. Жив и Свина, конвульсивное дыхание и кашель которого я слышу у себя за спиной. Затем все повторяется снова — оглушительный грохот и лязг гусениц. Вжимаюсь, как червяк, в холодную землю. В окопе темно как ночью — над нами нависла стальная громада танка, заслонившая весь белый свет. Металлические гусеницы рвут и крошат края окопа. Сверху падают массивные пласты замерзшей земли, наполовину засыпав меня. Неужели эта махина погребет меня заживо? Вспоминаю рассказы солдат о том, что иногда танки специально давят траншеи, чтобы насмерть завалить тех, кто в них оказался. Жуткая смерть!
Меня охватывает паника. Жаль, что я не бросился вслед за товарищами в блиндаж! Ползу к ним. Свина следует моему примеру. В блиндаже почти полная тьма, с трудом узнаю лица солдат. Буквально физически ощущаю их страх и беспомощность. Танк снова над нами. Что же будет дальше? Неужели он попытается уничтожить блиндаж, раздавить его? Хотя земля промерзла насквозь, выдержит ли крыша вес вражеской бронемашины?
Минута сменяет другую. Мучаемся томительным ожиданием. Чего ждем? Неминуемой смерти? Мы могли подорвать нависший над нами танк гранатами или кумулятивным зарядом, но у нас нет ни того, ни другого. Нам лишь остается надеяться на лучшее и молиться о том, чтобы смерть обошла нас стороной.
Слышу, как Свина начинает молиться вслух. Чувствую, что мне следует успокоить нервы молитвой. Я не молился с самого детства, в юности надеясь на то, что я достаточно силен, чтобы нуждаться в заступничестве высших сил. Но теперь, перед лицом смерти, опасаясь за свою жизнь, автоматически вспоминаю давно забытые слова. Я произношу их не вслух, как Свина и другие мои товарищи: молюсь молча, про себя, не шевеля губами. Молюсь о том, чтобы нам даровали жизнь, чтобы мы избежали ранений и увечий.
Хотя в сложившейся обстановке пока ничего не изменилось, после молитвы ощущаю внутреннее спокойствие и веру в лучшее. Это состояние трудно, невозможно объяснить словами. Свина закончил молиться. Он смотрит на Вейхерта. Тот сидит на каком-то тряпье и не сводит глаз с потолка. Громмель часто, взволнованно дышит, его взгляд тоже устремлен на потолок. Каждый раз, когда танк стреляет, крыша вздрагивает и сверху нам на каски сыплется снег. Снова ревет двигатель, и стальной гигант съезжает с крыши блиндажа. Внутрь валятся пласты земли, и мы видим танковые гусеницы.
Спасены! Нас не завалило обломками! Вот что самое главное! Вейхерт и остальные охвачены паникой.
— Все наружу! — кричит он и первым бросается к выходу.
Вход в бункер завален кусками льда. Вейхерт отталкивает их ногой и с трудом выбирается наружу. Окоп наполовину завален землей и снегом. Где-то под ними лежит мой пулемет. Дальше, в траншее, видим нескольких красноармейцев, которых Вариас и Зейдель забрасывают ручными гранатами. Слышим, как из своего окопа ведут огонь саперы. Рвутся гранаты. Саперы пытаются вести перекрестный огонь из минометов. Таким образом удается остановить советскую пехоту, но не танки.
Танк, наконец, отъезжает от нас и направляется в сторону деревни. Мы только сейчас понимаем, насколько нам повезло, — судя по следам гусениц, танк проехал мимо нашего блиндажа, лишь взрыхлив землю на левом краю крыши. Сейчас «тридцатьчетверка» обстреливает огневую точку саперов. С ужасом наблюдаем за тем, как снаряд в щепки разносит пулеметное гнездо. После этого танк разворачивается и едет обратно!
Теперь он стреляет по нашей траншее; давит окопы, заваливая их землей. Два испуганных солдата выскакивают наружу и пытаются бежать, но через пару секунд падают, скошенные очередью танкового пулемета. Какой-то солдат отважно бросается с гранатой на танк. Граната отскакивает от башни, как камень от стены. Солдат не успевает отскочить в сторону, и гусеницы тут же впечатывают его в землю. Открывается люк башни, и из него в наши окопы летят несколько гранат.
Пока я отчаянно пытаюсь выкопать свой пулемет, Свина бросает ручную гранату в двух русских солдат, бегущих к нам. Они падают на снег. У Вейхерта нет времени перезаряжать винтовку, и поэтому он выхватывает у Громмеля его карабин и стреляет в красноармейца, устремившегося в нашу траншею. Выстрелом из пистолета останавливаю второго врага. Из раны в горле у него течет кровь. Он с криком отступает, разворачивается и убегает прочь. Остальные красноармейцы убегают вслед за ним. Наступает короткая передышка. Теперь в траншее остается всего несколько вражеских солдат, но на нас снова надвигается советская «тридцатьчетверка». Танк давит все, что попадается у него на пути, и ничто не может остановить его.
Неужели это конец? Неужели один-единственный русский танк сможет уничтожить всех нас? Окружающее пространство ощутимо наполняется безудержным страхом, а также гневом и беспомощностью перед лицом безжалостного стального монстра. Еще один солдат, у которого не выдерживают нервы, вскакивает и бежит. Танк разворачивается, начинает преследовать и давит его тяжелыми гусеницами. Ужасное зрелище! Громмель извергает содержимое желудка и заползает в блиндаж.
