Хотя Сэм не сказал дочери, что он на самом деле думал о Роне и Дике, узость и косность их взглядов его беспокоили. То, что в Эллвуде считалось «хорошим», они одобряли, все, что не вписывалось в рамки этого «хорошего», было «плохим». И никаких сомнений по этому поводу у парней не возникало. Но еще более огорчительным было то, что эти мальчишки являлись, так сказать, рупором общественного мнения города.

– А по какой причине Кэм отказался в прошлом году войти в местную баскетбольную команду? – спросил Сэм.

Кэмден был очень высоким и мог бы занять достойное место в баскетбольной команде «Эллвудские тигры». Но Рон сказал, что Кэмден ответил отказом на приглашение войти в команду. И этот отказ был воспринят жителями города как оскорбление, потому что «Эллвудские тигры» являлись местной гордостью.

– Тренировки помешали бы его занятиям музыкой. Кэм играет в Молодежном симфоническом оркестре, – сказала Ферн.

– В Молодежном симфоническом оркестре? – удивленно переспросил Сэм. – Но в Эллвуде нет никакого Молодежного симфонического оркестра.

– В Чикаго есть.

Сэм кое-что знал об этом чикагском оркестре. Дочь его бывшего коллеги играла в оркестре на гобое.

– Но ЧМСО в высшей степени серьезная вещь и туда нельзя попасть просто так. Я слышал, что нужно пройти несколько отборочных туров, чтобы быть принятым.

– Кэм очень талантливый. – Ферн гордо приподняла подбородок. – И серьезный. Ты бы сам это понял, если бы удосужился хотя бы немного поговорить с ним. Возможно, тогда у тебя отпало бы всякое желание осуждать его.

Сэму, конечно, хотелось бы довериться инстинкту Ферн, но он был прежде всего отцом и как отец не хотел, чтобы его дочь в ее теперешнем возрасте связывала себя серьезными отношениями с мальчиком. Каким бы замечательным этот мальчик ни был.

– Я только обращаю твое внимание на то, что в городе полным-полно хороших мальчиков, и мне не хотелось бы, чтобы ваши отношения с Кэмом становились слишком серьезными…

– Но они самые обычные, – голос Ферн зазвенел от напряжения, ее карие глаза широко раскрылись. Еще мгновение, и из них полетят искры. – Он просто мой друг. Ты должен был бы радоваться, что у меня уже появился здесь друг! Ты же сам говорил, что я должна как можно скорее завести друзей, что тебе не нравится, когда я надолго остаюсь в одиночестве.

– Но я имел в виду другое…

– Ну вот, все, что я делаю, – обязательно неправильно и плохо. – Ферн встала и с грохотом придвинула свой стул к столу.

В ее взгляде, брошенном на отца, когда она выходила из комнаты, мелькнуло раздражение. К горлу Сэма снова подкатил ком, а в желудке появился уже привычный холодок. Совместная жизнь с Ферн была благословением и в то же время проклятием. Сэму хотелось узнать дочь лучше, но оказалось, что он и понятия не имел, какими взрывоопасными, своевольными и непредсказуемыми иногда бывают девочки-подростки.

Ферн откалывала номера каждый день, например, как вот сейчас. Он всего лишь хотел спокойно побеседовать с ней о ее общении со сверстниками, посоветовать дочери расширить круг друзей. Только и всего. А она вдруг выскочила из комнаты как ошпаренная.

Сэм откинулся на спинку стула и провел ладонью по лицу. В такие минуты ему начинало казаться, что переезд в Эллвуд был ошибкой. Они с Ферн неожиданно поняли, что завести друзей в маленьком городке значительно сложнее, чем они думали.

О, конечно же, окружавшие их люди были приветливы, улыбчивы и дружески расположены к ним, но они жили по строго оговоренным правилам и никого не пускали в свой мир. Любые, даже самые невинные действия рассматривались словно бы через лупу, тут же всему навешивался ярлык, и чаще всего эти действия осуждались. Например, на прошлой неделе он пообедал с одной женщиной-диспетчером, а потом, возвращаясь домой, шел по городу с таким ощущением, словно шествовал по церковному проходу к алтарю.

И еще Сэм понял – если он хочет получить положительные отзывы о своей работе к концу обозначенного в контракте срока, он должен стать образцовым гражданином с твердыми моральными устоями, человеком, твердо знающим, что такое долг. Слава Богу, что тут, в Эллвуде, не существовало никаких искушений. Марси Роббенс жила в Чикаго…

С той ночи, которую он провел с рыжеволосой красоткой, прошло достаточно много времени, но Сэм вспоминал о ней. Марси была смелой и очень забавной. И еще рядом с ней Сэм чувствовал, что живет по-настоящему.

Он несколько раз порывался позвонить Марси. У него не было номера ее телефона, хотя узнать его не составляло труда. Но каждый раз, когда Сэм поднимал трубку, чтобы набрать номер Дженни, он тут же опускал ее на место, так и не нажав ни одной кнопки.

Он напоминал себе, что в следующем году приоритеты будут отданы Ферн и работе. И вряд ли останется время для рыжеволосой зеленоглазой женщины, рядом с которой он чувствовал себя живым. Для Марси в жизни Сэма не было места.

На указателе было написано «Эллвуд, Иллинойс». У Марси ком подкатил к горлу. Наверное, ей все-таки не стоило возвращаться домой. Это было ошибкой. Она ушла из дома, когда ей было семнадцать, и поклялась, что никогда не вернется обратно. И вот теперь она, поджав хвост, все-таки возвращалась домой.

Нет, поправила себя Марси. Это был ее выбор и ее решение. Она возвращается домой, чтобы позаботиться о своем брате.

Но с каждой милей, приближающей ее к дому, в котором она родилась, Марси все яснее осознавала, что делать хорошие дела не так просто, как кажется. Когда ее машина въехала в город, пальцы Марси с силой впились в руль. Она судорожно втянула в себя воздух.

Город, расположенный в пятидесяти милях к северу от Чикаго, значительно вырос с тех пор, как она видела его в последний раз. Сейчас, как сообщали путеводители, в нем насчитывалось две с половиной тысячи жителей. Глядя на аккуратные домики в викторианском стиле, на ухоженные деревья, на красивый парк в центре и недавно выстроенные веселые многоэтажки, Марси думала о том, что в последнее время многие хорошо зарабатывающие молодые специалисты предпочитают селиться вот в таких городках. И это не должно было удивлять. Ведь со стороны Эллвуд выглядел просто очаровательным.

Эллвуд являл собой некий очень удобный компромисс. Его жители имели возможность наслаждаться прелестями маленького города и в то же время получать большую зарплату, которую платили только в мегаполисах. Впрочем, несмотря на прелестные пейзажи Эллвуда, Марси не горела желанием сюда возвращаться. Тем не менее, она собиралась прожить здесь целый год. Может быть, она сошла с ума? Впереди с правой стороны виднелась старая пекарня с гигантской вывеской, и около нее – современного вида кафе. Когда Марси училась в школе, большая часть населения Эллвуда работала в этой пекарне. Тогда ее называли просто «Лэнгз», а выпекаемые там булочки с корицей были местной достопримечательностью. Потом ими начали снабжать весь район. А еще позже к Эрнесту и Туайле Лэнг стали приезжать покупатели и из других районов.

Пожилая чета всеми силами старалась заинтересовать этим бизнесом своего единственного ребенка. Но, к сожалению, юную блондинку куда больше интересовали кальяны, путешествия и общение с внеземным разумом. Когда несколько лет назад Эрнест и Туайла погибли в автомобильной катастрофе, Делинн обнаружила, что пекарня была завещана ее дочери Айрис.

Айрис появилась на свет после одного из путешествий Делинн по западному побережью. Едва молодая мать оправилась от родов, она тут же пустилась в очередное приключение, оставив малышку Айрис на попечение своих пожилых родителей.

Айрис Лэнг росла вместе с Марси и стала ее лучшей подругой. Как и Марси, Айрис не слишком хорошо вписывалась в основное русло Эллвуда. И дело было отнюдь не в коже Айрис цвета кофе и не в ее медовых глазах миндалевидной формы. Дело было в том, что красивая, умная и интеллигентная Айрис сознательно осталась в Эллвуде, будучи при этом настоящим свободным духом, который не признавал условностей и отвергал притворство и искусственность, пропитавшие насквозь жителей маленького городка.