– У тебя нет собственных детей, поэтому ты не можешь меня понять, – сказал Сэм. Ему очень хотелось бы верить Ферн, но в то же время он не хотел предстать в глупом виде. – Ты не понимаешь…

– Чего я не понимаю? – Терпение Марси было на пределе. – Что тебе больно и неловко из-за того, что твою дочь задержала полиция?

Больше всего Марси хотелось сейчас уйти домой и оставить Сэма одного разбираться с неприятной ситуацией. Так всегда поступала ее мать. Она перекладывала необходимость принимать решение на плечи других людей и потом, сталкиваясь с результатами их действий, во всем обвиняла этих других и разыгрывала из себя жертву и страдалицу. В общем, если становилось тяжело, мать всегда сбегала, надеясь найти более легкий путь.

Хотя Марси была уверена, что Сэм не поднимет руку на Ферн, он мог двумя-тремя словами довести плохую ситуацию до невозможной и тем самым разрушить не без труда достигнутое доверие дочери. Сэм сейчас вел себя достаточно воинственно и агрессивно, не желая прислушаться к голосу разума. Марси понимала, что они с Сэмом достигли в каком-то смысле кульминации. И теперь их отношения могли либо укрепиться, либо начать разрушаться.

Что значит для подростка потеря взаимопонимания с единственным родителем, Марси знала не понаслышке. Она сама прошла через это. Поэтому предвидела то, что могло случиться с Ферн. Да и Сэм вряд ли смог бы смириться с потерей любви и уважения дочери. Вот почему Марси не поспешила к себе домой, а решила остаться и помочь Сэму.

– Я ненавидела своего отчима, и все равно мне было очень больно, когда он оттолкнул меня, не поверив мне, – сказала Марси. – Постарайся не допустить такой же ошибки с Ферн.

Некоторое время Сэм молчал с каменным выражением лица. Затем поднял на Марси тяжелый взгляд:

– Я не хочу, чтобы она и дальше общалась с Кэмом.

Не нужно было быть гением, чтобы понять, что сейчас происходило. Сэм вешал собственную вину за свою отцовскую несостоятельность на Кэмдена. Похоже, Сэм все-таки был не слишком хорошим отцом. Долгие годы он пренебрегал общением с Ферн, мало что знал о ней, и вот теперь изо всех сил пытался наверстать упущенное. Но он не стремился понять свою дочь и просто хотел соответствовать принятым в обществе стандартам.

– Ты даже не услышал…

– Я делаю то, что считаю нужным. Так будет лучше для моей дочери.

В голосе Сэма ощущалась некоторая неуверенность, но он продолжал настаивать на своем.

– Ты всегда считал, что Кэм не слишком хорош для твоей дочери, – заметила Марси. – И сегодняшний инцидент ты просто использовал как предлог.

– Я так решил, Марси.

– Значит, ты считаешь, что Кэм не подходит для Ферн, – повторила Марси.

Неожиданно смягчившийся взгляд Сэма не ввел ее в заблуждение.

– Конечно, в твоей голове уже сформировался образ того парня, который нужен Ферн. Тед Диз вполне бы ей подошел. Хотя ты совсем не знаешь Теда. Ты даже понятия не имеешь, что это за мальчик…

– Манера людей одеваться и вести себя дают нам подсказки, – парировал Сэм.

Его несколько удивило то, что Марси заговорила о Теде. Он совсем не думал об этом мальчике как о кандидате в друзья Ферн. Впрочем, сказал себе Сэм, будь его воля, он бы вообще запретил Ферн общаться с кем-либо из парней. Его собственнические инстинкты распространялись и на отношения с дочерью, хотя Сэм отдавал себе отчет в том, насколько он деспотичен и пристрастен.

– Висящая мешком одежда, растрепанные волосы, пирсинг – все это говорит о том, что человек противопоставляет себя обществу, пренебрегает его законами, не желает вписываться в это самое общество. Скажи, что это не так.

– Ты ошибаешься насчет Кэма.

– Тогда скажи, почему он так одевается и так ведет себя?

– Просто он хочет обратить на себя внимание, выделиться из толпы, – Марси на мгновение замолчала, подумав, что, возможно, она уже говорит не столько о своем брате, сколько о себе. – Он еще не понимает того, что если на тебя обращают внимание, это еще не значит, будто людям есть до тебя дело.

Неожиданно Марси поняла, что и ее откровенная демонстрация своей сексуальности была панцирем, скрывавшим ее боль и отчаяние, которые из гордости она не хотела никому показывать. Так она привыкла справляться с проблемами в подростковом возрасте, и этот образец перенесла во взрослое состояние. С Кэмом происходило примерно то же самое. Однако их крик о помощи люди принимали за вызов обществу.

– Конечно, за внешностью Кэма может скрываться вполне хороший ребенок, – уже мягче проговорил Сэм, увидев, как Марси расстроилась. – Но ведь я не знаю об этом. А после того, что случилось сегодня, я не хочу рисковать.

Его взгляд упал на лежавшее на полу одеяло и серебряное ведерко, в котором охлаждалась бутылка вина.

– Думаю, лучше убрать все это.

– Да, разумеется, – согласилась Марси. – Ферн не стоит знать, чем ты сегодня занимался.

– Марси, – Сэм потер рукой лоб. Он вдруг показался Марси совершенно измученным и даже постаревшим. – Не нужно сейчас… пожалуйста.

Марси уже достаточно хорошо знала Сэма и понимала, как ему сейчас трудно. И еще она видела, как ему хотелось исправить допущенные ошибки и быть хорошим отцом. Она знала, что Сэм чувствовал за собой вину и был… одинок. Повинуясь своему внутреннему голосу, Марси шагнула к Сэму и обвила руками его шею.

На секунду он замер, мышцы его напряглись, и Марси показалось, что сейчас он оттолкнет ее. Но прошла еще секунда, и Сэм расслабился. Он обнял ее за талию.

– Ты обязательно примешь правильное решение, – прошептала Марси. – Ты хороший отец.

– Не уверен, – устало проговорил Сэм.

Жаль, что дети появляются на свет без сопроводительной инструкции, в которую можно всегда заглянуть и выбрать нужный вариант решения. Почему всегда все так трудно…

– Характер человека проявляется не тогда, когда все благополучно, – мягко проговорила Марси, – а тогда, когда в жизни начинается полоса препятствий.

Марси не могла вспомнить, в какой книге она вычитала это, но ей показалось, что это высказывание очень подходит к данной ситуации.

Сэм прижался лицом к макушке Марси и втянул в себя запах ее волос.

– Спасибо тебе.

Марси почувствовала, что и она расслабляется в его объятиях. Между ними установилась странная близость, какая обычно возникает между мужчиной и женщиной после секса.

– Я ничего не сделала.

– Ты хороший друг, – с нежностью сказал Сэм. – Тебе небезразлично то, что со мной происходит, и ты заставила меня остановиться, немного отойти и посмотреть на все со стороны.

Раньше, если мужчина начинал называть ее другом, Марси понимала, что конец их взаимоотношениям был не за горами. Но сейчас она вдруг почувствовала, что это было не началом конца, а началом ее новых, более глубоких отношений с Сэмом Маккелви.

– Спасибо, что остановил тут, – сказала Ферн.

Она попросила Кэма припарковать машину не перед ее домом, а за квартал до него. Кэмден сделал все, как она хотела, не задав ни одного вопроса.

– Я не тороплюсь домой, – сказал он, пожав плечами.

Они остановились в самом конце улицы, откуда хорошо был виден дом Ферн. Машина Сэма была припаркована прямо перед воротами, и это означало, что он находится дома.

– Мне нужно немного времени, чтобы собраться с силами.

Ферн проплакала почти всю дорогу домой: Хорошо, что Кэмден не поддался ее настроению. Время от времени он прикасался к ее руке и говорил то, что и следовало говорить в таких случаях.

– Я пойду с тобой, – сказал он. – Объясню, что я помогал Энни нести ее шкаф и что мы оставили тебя одну. А потом погода испортилась, и Энни позвонила тебе и стала торопить…

– Но ты ни в чем не виноват, – Ферн никогда не обвиняла других в своих промахах и теперь была готова нести ответственность за совершенную ею ошибку. – Я просто забыла заплатить за рамку.

– Он поймет это, – Кэм обнял Ферн за плечи. – Каждый может совершить ошибку.