— Коппел — психолог, а не психиатр, — недовольно буркнул Майло.

Том Карли закончил свою болтовню и включил очередную записанную заранее рекламу. Затем дама со страстным голосом поведала о погоде и ситуации на дорогах.

Пошла еще одна реклама — Том Карли воспел нечто под названием "Дивайн Мокалисиус", что можно приобрести в любом отделении "Кафе-Кафе", потом объявил:

— Загадочный и в то же время самый обыкновенный Гэри сообщает мне, что доктор Мэри Лу Коппел, наша психиатрическая гостья, все еще не приехала в студию и что целительница мозгов не отвечает по мобильнику. Тьфу на тебя, Мэри Лу! Ты официально вычеркнута из привилегированных списков, по которым отбираются гости на шоу Тома Карли, потому что Том Карли выступает за пунктуальность и персональную ответственность, а также за остальные добродетели, которые сделали эту страну великой. Даже несмотря на то что эта страна по ошибке выбрала косноязычного президента… О'кей, кому она нужна, народ? Давайте поговорим о психиатрах и о том, почему все они сами являются такими, черт побери, помешанными кретинами. Я имею в виду, это просто мне кажется или все они немного едут крышей? Так в чем дело, братцы? Кто-то становится целителем голов из-за того, что ее собственная голова, черт ее побери, является чересчур большой на ее собственную голову? Или все дело в поганом детстве? Ха-ха-ха! Что вы, ребята, думаете об этом? Давайте звоните и дайте мне знать по восемнадцать — восемьдесят восемь — ТОМ КАРЛИ. Ну вот, линии загорелись, и мой первый звонок от Фреда из Доуни. Привет, Фред. Твою голову в последнее время не лечили?

— Привет, Том. Прежде всего хочу тебе сказать, что слушаю тебя каждый день и что ты по-настоящему кру…

— Отличная оценка, Фред! Но что там по поводу психиатров — этих мозговиков, этих заклинателей вуду, этих целителей? Полагаешь, что они гребут одним веслом, моргают одним глазом, страдают застывшими мозгами, танцуют с тенями в зеркальном зале? Именно это в сухом остатке, Фред? Они стали спецами по головам, потому что их самих нужно лечить?

— Ладно, Том, на самом деле, Том, я знаю об этих людях. Примерно двенадцать лет назад я сидел под звездами и думал о своем, а они похитили меня и вживили эти электроды в мою…

Майло вырубил радио.

— Быть может, Лорейн права и мне стоит сосредоточиться на Гэвине. Собираюсь обзвонить ребят, которые попали в аварию вместе с ним, посмотреть, не откопается ли что-нибудь. Может, удастся переговорить с его бывшей подружкой — Кайлой Бартелл, когда поблизости не будет ее старика.

— И ты планируешь снова побеседовать с Коппел?

— Да, и это тоже. — Он уселся в кресло. — Очевидно, она не у себя в офисе или же тот идиот просто не смог до нее дозвониться. Позволь мне сначала сделать несколько звонков, а потом… Ты не против, чтобы заскочить сюда через пару часиков? Или позже, если это не ломает твой график?

— Два часа — нормально. Хочешь, я переговорю с Кайлой?

— Если бы ты встретил ее на улице, то я был бы двумя руками за. Но поскольку это Беверли-Хиллз, а папаша такой нервный, то давай лучше соблюдать протокол.

— Визиты, ограниченные официальным полицейским присутствием.

— Именно так.

Я ехал домой, слушая Тома Карли. Мэри Лу Коппел так и не появилась, и Карли больше о ней не упоминал. Он метался между рекламами и звонками от скандальных, злых слушателей, а затем переключился на следующего гостя — юриста по вопросам возмещения личного ущерба, который специализировался на исках против сетей ресторанов быстрого питания в связи с расовой дискриминацией и подачей слишком горячего кофе.

Карли сказал:

— Я не в курсе всего этого, Билл, но, по-моему, ты вполне можешь засадить их просто за отвратительную пищу, которую они нам скармливают.

Вместо того чтобы ехать домой, я направился в Беверли-Хиллз и проехал мимо дома Куиков. Тот же белый мини-вэн стоял на подъездной дорожке, но крошка "бенц" отсутствовал. Шторы были задвинуты, а на ступенях валялась дневная корреспонденция. Садовник подрезал живую изгородь. Какая-то явно страдающая отсутствием аппетита женщина вела на поводке черного чау-чау. Собака казалась напичканной наркотиками. В полутора кварталах отсюда машины со свистом пролетали по Уилшир. Семьи разбивались, но мир продолжал вертеться.

Я развернул "севилью", направил ее на север через деловой квартал, въехал на Флэте и проехал мимо особняка Бартеллов. При дневном освещении дом показался еще больше и белее, словно свежий кусок мыла. Ограда выглядела как тюремная стена. Гараж на четыре машины был закрыт, но сразу за электрическими воротами стоял с работающим мотором красный джип "Гранд-Чероки".

Я припарковался и увидел через улицу, как ворота открылись и выехала Кайла Бартелл. Она, говоря по мобильнику, повернула направо, не обращая внимания на встречное движение, и быстро поехала в сторону бульвара Санта-Моника. Она болтала по телефону без остановки, живо жестикулируя, и даже не подозревала, что я еду за ней, когда проскочила мимо стоп-знака на Элевадо и миновала другой на Кармелите. Без каких-либо сигналов Кайла исполнила рискованный поворот налево на Санта-Монике и поехала на восток, все еще разговаривая по мобильнику. Другой рукой она держала руль, порой отпуская его, чтобы пожестикулировать, и съезжая на соседний ряд. В основном автомобилисты старались держаться от нее на расстоянии, лишь другая молодая дама, на "порше-бокстере", резко просигналила и притерла ее джип.

Кайла не обратила на это никакого внимания и продолжала верещать по телефону, двигаясь к Кэннон-драйв, потом поехала на юг и припарковалась в переулке позади парикмахерского салона "Умберто". Служащий открыл дверцу водителя, и наружу выпорхнула Кайла в черном кружевном топике, черных кожаных брюках и сапожках на высоких каблуках. На голове у нее красовалась серебристая бейсболка. Хвост белокурых волос был пропущен через ремешок головного убора.

Никаких чаевых для служащего, только улыбка. Видимо, кто-то сказал ей, что этого достаточно.

Она упругой походкой вошла в салон.

— Стрижка за двести долларов, — покачал головой Майло. — О, молодежь!

Мы сидели в "севилье", и я рулил по Олимпик на восток, в сторону офиса Мэри Лу Коппел.

— Ты связывался с ребятами, которые побывали в аварии? — спросил я.

— С обоими, и они подтверждают то, что нам рассказали Куики. Гэвин сидел сзади, зажатый между этими парнями. Когда машина врезалась в гору, они были пристегнуты и их лишь мотнуло из стороны в сторону. А вот Гэвина вытолкнуло вперед, и он ударился головой о сиденье водителя. Он выскочил, как банан из шкурки, — так высказался один из них. Оба сказали, что Гэвин был хорошим парнем, но после аварии сильно изменился. Перестал общаться, отошел от них. Я спросил, не стал ли он хуже соображать, и они заколебались. Когда я нажал, ребята признали, что он отупел. Стал просто другим парнем.

— А что-нибудь о навязчивом поведении?

— Нет, ничего такого, но они с ним какое-то время не виделись. Их сильно потрясло известие о том, что его убили. Оба не представляют, кто мог желать Гэвину зла и с какой блондинкой он мог встречаться, кроме Кайлы. Один из них назвал ее избалованной крошкой.

— А что с блондинкой?

— Я обзвонил телевизионные станции: спрашивал, не покажут ли они посмертную фотографию девицы. Мне сказали "нет", потому что это слишком шокирующе подействует на зрителей, но если художник подретуширует снимок, то они могли бы нам помочь. Если позволит эфирное время. Я отправил одну из фотографий нашему рисовальщику; посмотрим, что получится. Быть может, газеты поместят ее реальное фото. Подарят бедняжке пятнадцать секунд славы.

— "Слишком шокирующе". Они сами-то смотрят собственные телепередачи? Видят, сколько там грязи и крови?

Майло рассмеялся.

— СМИ говорят о службе обществу, а сами торгуют рекламным временем. Алекс, со мной разговаривали, будто с каким-нибудь козлом от шоу-бизнеса… О'кей, вот мы и приехали. Почему бы тебе не объехать дом сзади и не посмотреть, на месте ли "мерседес" Мэри Лу?