2 марта 1930 года была опубликована знаменитая статья Сталина «Головокружение от успехов», в которой допущенные ошибки и перегибы резко осуждались.

Почему же было так много искривлений на местах? Почему о коллективизации остались такие неприятные, негативные воспоминания?

Придется нам опять взглянуть на подводную часть айсберга. На поверхности: все коммунисты произносили нужные речи, агитировали за колхозы. Но действительность постоянно напоминала о том, что не все коммунисты одинаковы на деле. Оппозиция в период коллективизации, как и прежде, применяла тактику компрометации большевиков путем доведения до абсурда решений съезда и указаний ЦК. Оппозиционеры распространяли слухи и сплетни о том, что в колхозах все будет общее, даже жены, которых будут отпускать во временное пользование по талонам или карточкам. Спать колхозники будут под общими одеялами. Сочинялись и прочие пугающие нелепости. Обобществление проводили вплоть до кур и мелкой живности. Все это людей отвращало, отталкивало от вступления в колхозы, чего и добивались оппозиционеры.

Абсурдность достигалась сверхреволюционными перегибами или, наоборот, вселением недоверия, порождением упаднических настроений. Сталин видел это двурушничество оппозиционеров и на пленуме в ноябре 1928 года говорил:

– Если, например, правые говорят: «Не надо было строить Днепрострой», а «левые», наоборот, возражают: «Что нам один Днепрострой, подавайте нам каждый год по Днепрострою» (смех), – то надо признать, что разница, очевидно, есть.

– Если правые говорят: «Не тронь кулака, дай ему свободно развиваться», а «левые», наоборот, возражают: «Бей не только кулака, но и середняка, потому что он такой же частный собственник, как и кулак», – то надо признать, что разница, очевидно, есть.

– Если правые говорят: «Наступили трудности, не пора ли спасовать», а «левые», наоборот, возражают: «Что нам трудности, чихать нам на ваши трудности – летим вовсю вперед» (смех), – то надо признать, что разница, очевидно, есть…

Как выяснилось позднее, оппозиционеры перешли в годы коллективизации к активным контрреволюционным действиям. Используя недовольство кулаков и отчасти середняков, троцкисты, бухаринцы и прочие стремились разжечь гражданскую войну путем организации восстаний. Вот что показал об этом на суде Рыков.

Рыков: – Мы с Бухариным выступали открыто, об остальных я не могу сказать – были ли открытые выступления в защиту программы правых.

– В этот период так называемой открытой борьбы, наряду с легальной, открытой борьбой сразу стал складываться и нелегальный центр правых в составе меня, Бухарина и Томского. Создался он сам по себе, потому что мы трое принадлежали к одному составу Политбюро. Руководство борьбой было в наших руках. Этот центр удержался и продолжал свою контрреволюционную работу до последнего времени.

– Нелегальная работа заключалась в том, что такие же группы в тот период – с 1928 по 1930 год – стали создаваться и на территории Союза.

– Главными составными частями того, что вошло в состав контрреволюционной организации в Москве, был Томский со своими профессионалистами, Бухарин со своими связями, в частности, со своими учениками, с его «школой», потом я с целым рядом своих сторонников, затем Угланов с группой своих сторонников из москвичей. Это сразу составило организацию правых. До 1930 года шло накопление этой организации и использование открытых выступлений для вербовки сторонников и создания определенной популярности организации.

– В этих целях, в целях борьбы с партией, мы использовали профсоюзный съезд. Почти все 93 человека, которые голосовали за Томского и против партии на профсоюзном съезде, вошли в нашу контрреволюционную организацию. После того как было вынесено решение съезда партии о несовместимости взглядов правых с принадлежностью к партии, мы перешли полностью на нелегальность.

– Таким образом, с 1930 года контрреволюционная организация была нелегальной на 100 процентов, ее работа была построена на обмане партии.

Вышинский: – Так что, обман партии – это была широко практиковавшаяся вами система?

Рыков: – Да, конечно, это была система, которая практиковалась очень широко.

(После словесных баталий, в которых, как говорит Рыков, троцкисты успеха не имели, они перешли к активным действиям.)

Рыков: – Центр правых обращал на Северный Кавказ особое внимание, как в связи с большим удельным весом казачества и зажиточного крестьянства и специфическими традициями, так и ввиду его политического и хозяйственного значения, как области, граничащей с Украиной, имеющей большое количество национальных республик и дающей большое количество хлеба.

– Туда в 1932 году ездил специально Эйсмонт в целях организации нашего участия в кулацком движении, так как оно развивалось там довольно сильно. Эйсмонт поехал туда с моего ведома и после предварительного разговора со мной, с целью, как я уже сказал, всемерного обострения кулацкого движения на Северном Кавказе и содействия его распространению. После этого он мне сообщил, что связался с Пивоваровым, и туда, кроме Эйсмонта, был послан Слепков, один из видных членов бухаринской организации. Он был послан с ведома и по инициативе Бухарина.

Вышинский: – С ведома Бухарина?

Рыков: – По его инициативе, по-моему, Бухарин не будет от этого отказываться. Я послал Эйсмонта и Смирнова, а он послал Слепкова.

Вышинский: – С какими конкретными заданиями поехал Слепков?

Рыков: – Подробные задания давал Бухарин, но основное задание было, как я уже сказал, – всемерное обострение недовольства кулаков, вплоть до всякого рода открытых выступлений.

Вышинский: – То есть, иначе говоря, для организации кулацких выступлений, кулацких восстаний?

Рыков: – Конечно. Я это и сказал. Только в тех случаях, когда нет данных для вооруженных выступлений, тогда устраивать невооруженные выступления.

Вышинский: – Бухарин давал задание?

Рыков: – Бухарин давал с нашего ведома, так что я считаю себя за это полностью ответственным.

Вышинский: – Что вы скажете, подсудимый Бухарин?

Бухарин: – Я подтверждаю все, что говорил здесь до сих пор Рыков. Слепков посылался на Северный Кавказ именно для этой цели.

Вышинский: – Вопрос о «повстанческой ориентации». Что это такое – «повстанческая ориентация»?

Бухарин: – Это означает, что во всякой линии есть стратегия, тактика, организации и так далее. Повстанческий отряд – это есть категория организации, а не категория стратегии и даже не категория тактики. В своей терминологии я обычно различаю это, потому что мне кажется, что это можно различать…

Вышинский: – Понятно, можно. Но я спрашиваю: в вашей деятельности была линия на повстанческое движение? Это вы называете «повстанческая ориентация»?

Бухарин: – Да. Тактика.

Вышинский: – А организация повстанческих отрядов вытекала из этой тактики?

Бухарин: – Да, она вытекала…

В зарубежной печати были предположения, что подсудимые высказывали признания своей вины под влиянием каких-то психологических или даже лекарственных средств. Что обвиняемые выглядели подавленными. Это не соответствует тому, что происходило в действительности. Вот пример, в какой резкой форме отвечал Бухарин.

Вышинский: – Иванов это говорит, а вы утверждаете, что прямых директив вы Иванову не давали, но у вас была «повстанческая ориентация».

Бухарин: – Совершенно понятно, что из этой ориентации вытекают для практика и соответствующие выводы. Если я делаю такую ориентацию, то я отвечаю и за выводы, которые мною не сказаны. Так что с точки зрения криминала я прошу судить меня и за то и за другое, я отвечу.

Вышинский: – Судить и без вашего ходатайства мы будем.

Бухарин: – Совершенно верно, и без моего ходатайства. Я не считаю место и время особенно удобными для острот. Острить я тоже способен…

Вышинский: – Я не думаю острить и с вами состязаться в этом отношении. Я только хочу сказать, что ваше ходатайство не имеет существенного значения, ибо вас будут судить независимо от ваших ходатайств.