На его лице не отразилось никаких эмоций по поводу предстоящего появления на свет нового человечка. Люди, как правило, по-разному реагируют на подобные сообщения – кто бурно, кто вяло. И Ники задумалась над тем, каково же отношение шерифа к сынишке и почему он только сейчас взял на себя заботу о мальчике. В агентстве ей сообщили, что Трейс Оливер – вдовец, что ребенок выжил в катастрофе, в которой погибла его мать, и что за ним до последнего времени ухаживала теща Трейса.

– Почему вы лишь недавно начали заботиться о сыне? – прямо спросила девушка. Темная бровь Трейса недоуменно приподнялась. Она улыбнулась и пожала плечами: – Я верю в откровенность. Так проще.

Ники, улыбаясь, ждала. Пусть думает о ней что хочет. Ей нужна информация, а за вопросом обычно следует ответ.

Ответ прозвучал после долгого молчания:

– Тесть и теща помогали мне, пока я устраивался на новом месте.

И это заняло целый год?! Нет, причина явно не только в переезде. Впрочем, неудивительно. Полицейский и новорожденный младенец вряд ли образуют гармоничную пару. Кроме того, что-то в его голосе сказало Ники, что он не вполне доволен таким положением дел. Она логично предположила:

– Вероятно, для них стало утешением заниматься внуком после того, как они потеряли дочь.

Трейс откинулся на спинку стула, скрестил руки на широкой груди и с подозрением посмотрел на нее:

– Многие считали, что я использовал стариков. Хотя, вообще говоря, это никого не касается.

Он занял оборонительную позицию. Возможно, «многие» были не совсем не правы. Но Ники услышала и голос раненой гордости. За пять лет педагогической деятельности она научилась понимать людей – и больших, и маленьких. Для человека столь волевого, считающего верность долгу смыслом жизни, брошенная на его честь тень могла стать источником мучений.

– Конечно, – согласилась она. И тут же сочувственно продолжила: – Смерть близких всегда тяжела. Но я по опыту знаю, что, если уж бабушка получит внука, отобрать его у нее очень трудно.

Трейс откинул голову назад и рассмеялся, что случалось с ним крайне редко.

– Вы очень проницательны, – заметил он, проводя рукой по лицу, чтобы успокоиться. Он оценил непосредственность и прямоту Ники. А вот сочувствие принять сложнее.

– Не судите себя слишком строго, – сказала она серьезно. – Не так просто совмещать уход за новорожденным с обязанностями шерифа.

– Тогда я не был шерифом. Я занял должность девять месяцев назад, а до этого являлся сотрудником специальной международной группы по расследованию убийств.

– Звучит серьезно.

– Это и было серьезно. И как вы справедливо заметили, трудно совместимо с присмотром за новорожденным. Теща предложила помочь, взять на себя заботу о Кармайкле. Я был ей благодарен. Но примерно неделю назад с ней случился удар, и тесть увез ее в Мичиган. Там женщине обеспечен должный уход, поддержка семьи. А мы с сыном остались вдвоем.

Трейс растерялся. Он не понимал, почему испытывает потребность объяснять незнакомой девушке то, чем обычно ни с кем не делился. Может быть, ему легко было говорить, потому что он видел понимание в ее умных глазах странного янтарного цвета. Или ее непосредственность задела в нем какую-то живую струнку. Как бы то ни было, с этим пора кончать.

– Кармайкл? – повторила Ники. – Я думала, малыша зовут Майкл.

– Нет, Кармайкл. Это родовое имя в семье моей тещи.

– Агентство представило его как Майкла.

– Значит, они ошиблись. – Трейс ненавидел это имя, но ради жены согласился назвать так своего ребенка. Наверное, они сократили бы его, если бы она была жива. Но она умерла… – Это выбор его матери.

– Ну что ж, преемственность – добрая семейная традиция. – Ники изо всех сил старалась говорить спокойно. Однако он видел, чего ей это стоило.

– Но вам имя не нравится?

Девушка пожала плечами и улыбнулась.

– Это слишком длинное имя для такого маленького ребенка, – сказала она вдруг. – Дети должны сперва научиться ходить, потом бегать. И не только в физическом смысле. Психика малышей тоже должна расти и развиваться, как и тело.

Сколько энтузиазма по отношению к его сыну! А ведь она даже не видела малыша. Именно этого любой отец ждет от няни.

– Согласен.

– Постарайтесь, чтобы на ваши решения не влияло чувство вины.

Эти слова подействовали на Трейса как удар в солнечное сплетение. Так-то она платит за откровенность?!

– Что вы хотите этим сказать?

– Это называется «чувство вины выжившего». Из-за него разумные люди совершают неразумные поступки. Вы думаете, что отдаете дань памяти жены, потому что ее нет здесь, потому что она не может сама растить Кармайкла. Но на самом деле она бы хотела, чтобы вы просто любили его и сделали для него все, что можете.

– Любя ребенка, отдаешь дань уважения его матери?

– Да. Все очень просто.

– Возможно, ваша жизнь и была простой, мисс Родес, но вы ничего не знаете о моей. Не воображайте, будто понимаете мотивы моих поступков. – Он услышал, что голос его стал хриплым, и глубоко вздохнул. И все-таки нужно все поставить на свои места. – Главное лицо тут Кармайкл. Не пытайтесь заниматься анализом моей психики.

– Конечно. – Ники прикусила губу. – Извините меня. Я просто хотела помочь.

– Да-да. Став отцом, я понял одну вещь: ничего простого больше не будет. Жизнь превратилась в бесконечную череду сложностей.

Она кивнула:

– В семьях всегда все сложно. Семьи держатся на любви.

Боже праведный! Если это действительно так, его мир – одна сплошная неприятность. Но он отказался от размышлений о своих эмоциональных проблемах и вернулся к основному вопросу:

– Вы же никогда не работали с годовалыми младенцами?

– Совершенно верно. – Ники села поудобнее и вдруг резко сменила тему: – Насколько я знаю, вы беседовали с двумя кандидатками на прошлой неделе и обеим отказали. Чем они вас не устроили?

Трейс нахмурился:

– Первая была не способна соблюдать расписание. Девицу слишком волновали ее свободное время и расстояние до Сан-Диего. Вторая путем проб и ошибок выработала собственные методы воспитания и сразу заявила мне, что будет работать или так, или никак. Я предпочел «никак».

– Ну и правильно.

Ее одобрение солнечным лучиком согрело его. На душе у него стало спокойно. Она – хорошенькая девушка с правильными чертами лица, пухлыми губками и кремовой кожей, но по-настоящему привлекательна в ней ее живость. Энергия ощущалась в ее постоянной улыбке, в удивительных янтарного цвета глазах. Она наполняла комнату светом, даже просто сидя на этой серовато-синей софе.

Вот она перекинула через плечо прядь черных волос. Вот она слегка нахмурилась, между тонкими бровями появилась складка.

– Мисс Родес, я больше года не занимался собственным сыном. Но с этим покончено. Теперь я за него отвечаю, и я буду решать, что для него лучше.

Кстати, болтовня с воспитательницей детского сада, какой бы живой и веселой она ни была, не помогает делу.

Годится ли она в няни его сыну?

На первый взгляд она кажется слишком молодой, слишком неопытной. Но, чтобы менять подгузники, диплом не нужен. А Трейсу требуется человек, имеющий опыт общения с детьми, способный понять, поднялась у ребенка температура потому, что у него режется зуб, или потому, что он заболел. Впрочем, этому он сам обучился на прошлой неделе…

– Мисс Родес…

– Пожалуйста, – перебила она, – зовите меня Ники.

– Мисс Родес. – Так лучше. Необходимо подчеркнуть официальность отношений. – Когда вы сможете приступить к работе?

– Когда вы сможете приступить к работе?

Едва Трейс произнес эти слова, как зазвонил сотовый телефон. И одновременно со стороны коридора послышался детский крик. Трейс потянулся к телефону.

– Извините. Я должен ответить. Вы не могли бы подойти к ребенку?

– Конечно.

Ники вскочила на ноги и одернула кофточку. У нее есть работа!