– Ой, ошибочка вышла, не узнали мы нашего уважаемого депутата… М-да, казус странный, прошу прощения.

– Если хотите, чтобы вас всех простил, – порывисто произнес Алексей, – отпустите всех посетителей, никто здесь ни в чем не виноват!

– Да, вы так уверены в них всех? – скептически, чуть повышая голос, спросил человек в штатском.

– Мы пришли в ресторан отдохнуть, поесть, а не для пыток на полу! Я завтра же подам жалобу на вас!

– Ну, разве можно так волноваться? – забеспокоился человек в штатском. – Сейчас же все будут есть и пить, как прежде.

Кивком головы человек в штатском приказал своим людям освободить посетителей.

– А как вас зовут? – спросил Алексей человека в штатском.

– Антохин, майор Антохин.

– Ладно, майор, – сказал Алексей, – а насчет бомбы я что-то не понял. Вы ее нашли?

– Нет, бомбы не оказалось, проверили.

– Тогда всё? Маски-шоу закончилось?

Антохин ничего не ответил, дав знак неизвестным в черных масках удалиться.

Все посетители уселись за свои столики, а Максимкин подбежал к Алексею, жмя ему руку и благодаря за помощь.

– А как насчет счета? – вспомнил о счете и новых быстрорастущих ценах Алексей.

Максимкин замялся, вздохнул, после чего, подумав минуту, решительно ответил:

– Ладно, вас мы отпускаем без оплаты!

– А других?

– Нет, если все платить не будут, мы разоримся, у нас не благотворительное заведение. Даром работать кто будет? Вы – депутат, нас спасли, можете уходить, если хотите…

– Нет, сделаем иначе: я плачу ту первоначальную сумму, которую был должен за свой заказ, без всяких дальнейших повышений цен, – решил Алексей, оставив деньги на столе и выходя вместе с Леной из ресторана.

– Да-а, впечатлений набралась, – то ли спрашивая, то ли подытоживая проведенное время, протянула Лена.

– И скачка цен, и маски-шоу просятся в газету, – заметил Алексей.

Лена кивнула в знак согласия.

– Хорошо, попробую написать статью, – решила Лена, – но понимаешь, сейчас непонятная какая-то ситуация в нашей редакции… Покупать газету стали мало, не говорю уж о центральных… Только один житель нашего города покупает сразу несколько газет, как мне многие говорили.

– Кто он?

– Какой-то пенсионер… А остальные газет не читают, не выписывают, смотря лишь телевизор. Но наши «Новопотемкинские новости» подписывают хоть разные организации, иногда покупают жители – программа телевидения ведь нужна всем, а мы ее регулярно печатаем, как и прогноз погоды.

– Думаешь, закроют газету?

– Не знаю… Закрыть, может, не закроют, но главный редактор стал очень осторожен, как что-то лишнее по его мнению, вычеркивает.

– Хорошо, а строительство спортивного комплекса? Будет оно освещаться газетой?

– Должно, но строительства нет… Ведь оно должно было начаться полгода назад, только стройматериалы одни понавезли, а дальше всё затихло.

Алексей засмеялся:

– Самое интересное, что наша мэрия уже рассылает приглашения на будущие спортивные игры!

На следующий день Лена отдала главному редактору газеты «Новопотемкинские новости» две статьи: одну о маски-шоу, другую – о ресторанных ценах, но статью о маски-шоу главный редактор отклонил, мотивируя это тем, что статья написана однобоко.

– Как, как? – озадаченно спросила Лена.

– В общем, ее печатать мы не будем, – нахмурив брови, ответил главный редактор.

– Может, еще собрать для статьи материал? – попыталась настаивать Лена, но главный редактор оставался непреклонным.

Позднее Лена узнала у Афанаскина, что многих посетителей ресторана не выпускали, мотивируя это постоянно растущими ценами на все продукты. Из-за этого ресторан закрылся не в двадцать три часа, а в два часа ночи.

Лена на работе обзвонила еще три ресторана и два кафе Новопотемкино, узнавая о новых изменениях в меню и новых ценах, и ответ следовал везде одинаковый: посетители возмущались, но их не выпускали, а меню печатали несколько раз в день; что будет дальше, никто Лене не ответил. Ситуация получалась анекдотическая, сюрреальная, как и наша сюрреальная или фантасмагоричная действительность…

Вечером того же дня по местному телевидению «Наше зрение» показали краткий сюжет о доблестной службе безопасности, которая трудится день и ночь и находит постоянно новых шпионов и террористов. Майор Антохин с тем же непроницаемым лицом и холодным взглядом, сидя в своем кабинете, рассказывал о некоторых ученых, ставших шпионами иностранных государств, но не вспомнил почему-то о вторжении его людей в ресторан…

Мэр Горемыков сидел на собрании багровый от гнева. Жизнь спокойная, без особых проблем текла бы и дальше так спокойно, никто бы о Новопотемкино и его мэре не вспоминал, если не эти треклятые спортивные игры, которые скоро должны состояться в его городе. Ожидался приезд целой правительственной комиссии по приему нового спорткомплекса и нового аэровокзала, но пока ни спорткомплекса, ни аэровокзала построено не было.

– Чёрт! – воскликнул Горемыков, ударяя кулаком по столу. – Наращивать!.. Усиливать!..

После короткой паузы два заместителя мэра пожали плечами, не понимая, что собственно хотел сказать Горемыков.

Секретарь Анна сидела за столом рядом с мэром и записывала каждое его слово со школьным прилежанием. Ей исполнилось двадцать два года; Горемыкову нравились всегда тонкие и низенькие девушки с черными волосами и голубыми глазами, к тому же Анна не отличалась излишней болтливостью. Она всегда предпочитала больше молчать и слушать, чем произнести какое-либо слово.

У Горемыкова было два зама.

Один из них – Борис Вислоухин, худой и лысый человек лет сорока пять, низкого роста.

Прислали его Горемыкову из центра, ранее Вислоухин работал в милиции. Причины такого назначения, точнее, ссылки из центра в Новопотемкино, никто не знал да и Вислоухин на эту тему ни с кем не разговаривал. Поговаривали, что Вислоухин много пил, хотя пьяным в мэрии его никто никогда не видел. Но некоторые слышали его слова о водке: «Водку я не люблю, но мне нравится, что она со мной делает». Окружение мэра распространяло слух о возможной ссылке Вислоухина в провинцию из-за пьянства.

Только он в мэрии говорил басом, что явно контрастировало с его низким ростом. Бас Вислоухина многие не выдержали, часто сам мэр просил его говорить потише, на что Вислоухин отвечал примерно так:

– Это я еще говорю не в полную силу! У меня бас, если чуть голос повышу, подумают, что ору на всех.

Другой зам – Савелий Мокрый (Мокрый была его фамилия, а не что-то иное) в сравнении с Вислоухиным казался богатырем: высокий, широкоплечий, краснощекий. Стоя рядом с мэром, он был выше его примерно на голову. Мокрый родился и вырос в Новопотемкино, как и все его предки, даже не мыслил себе жизни вне родного города. Ему исполнилось недавно пятьдесят лет. Ранее Мокрый работал экономистом в одном из статбюро города, потом он перешел в коммерческую фирму в надежде заработать больше денег, но фирма просуществовала всего два года. По рекомендации одного из друзей Мокрый устроился в мэрии. Еще с детства он начал заикаться, делая частые и и долгие паузы, что сильно раздражало слушавших его. Как понимает читатель, над мальчиком с фамилией Мокрый смеялись еще в раннем детстве, особенно, когда он только начал заикаться. Неуверенность, обозленность на мир, постоянное безумное желание казаться лучше, умнее и интереснее являлись характерными чертами Мокрого, которые лишали его жизнь многих счастливых минут.

Многие, увидев рядом обоих замов, часто не выдерживали, отходя в сторону и смеялись – до того был разительный контраст двух замов: один высокий, широк в плечах, но робок и заикается, а другой худой, низкий, лысый, но уверенно говорит, заглушая всех своим басом.

Мокрый вопросительно уставился на Горемыкова, спрашивая:

– А… а… че… чего наращивать?

– Всё! – коротко ответил Горемыков.