Обезьянка эта, полномочная представительница джунглей, не в пример нам, дико переживала смерть своего патрона, она посыпала свою мохнатую башку землей из горшка с кактусом, корчила рожи, и горевала с неподдельной искренностью.
Но горе было не только у обезьяны.
Горевали и сыновья старухи, Володя и Федя, 30 и 38 лет соответственно отроду.
И горе их было нешуточным.
Дело в том, что сейф с завещание стоял в спальне старухи, и братья, из ложной скромности, остерегались поглядеть чего в нем, пока их маман была еще только на полпути к праотцам.
Но тут мать неожиданно отошла, страсти улеглись, чего стесняться?
Нечего!
Тем более старуха лежала в церкви и ее ревностно, за особо крутые бабки, отпевали всякие дьячки и архидьяконы. Пахло ладаном и пр. и пр.
И тогда входят Вовочка с Федюшей в мамашину опочивальню. Ласково глядят на сейф. Предвкушая, наверное, преувлекательное чтение завещания, уже внутренне похохатывают и потираю руки, и вдруг видят, что такое, их матушка, их маман Людмила Павловна Шнырь, собственной персоной, этакая некоронованная осетровая королева постперестроечной России, лежит себе в кроватке с золотым балдахином, и глядит на своих чад, то есть на Володю с Федей, пронзительными карими глазами.
2.
Я думаю, вы легко поймете чувства единокровных братьев.
Кубарем они скатились по винтовой лестнице со ступеньками из туапсинского каштана, и оказались прямо-таки в дружеских объятиях дьякона Игоря и архидьякона Михаила.
— Матушка воскресла! Караул! — молодым козликом верещал Вова.
— Провокация! — густым басом пророкотал Федя, размазывая обильные слезы по своим довольно-таки пухлым щекам.
— Спокойствие, братья-наследники! — с легкой улыбкой посвященности в высшие инфернальные сферы, сказали им служители культа. — Сейчас мы поднимемся наверх, и все, безусловно, выясним.
3.
Настало самое время сказать, что в постели баснословно богатой покойницы лежала не она сама, а всего лишь ее фаворитка и наперсница, представительница загадочного мира хвостатым макак, обезьянка Мими.
За всю свою пятнадцатилетнюю, по обезьяньим стандартам долгую жизнь, она вдоволь насмотрелась за одеванием и косметическими уловками старухи, и теперь вырядилась в хозяйкин батистовый халат, напялила на ушастую башочку ночной чепчик с рюшечками, изрядно набелила и насурьмила мордецо, потом взяла, да и запрыгнула в еще неостывшую бабушкину постель.
Старушка перед смертушкой выглядела неважнецки, вот братья-то и обознались.
И теперь эти две сиротки, эти великовозрастные счастливые наследники, дико переживали, спутав примитивного примата со своей мамой.
Дураки!
Все-таки разница была.
Не надо сразу шарахаться.
Им бы остановиться и приглядеться.
Не захотели.
Или не смогли. От малодушия.
Или еще отчего. Точно не знаю.
Но дело даже не в том.
А в том, что братья приняли Мими за весьма некстати воскресшую мамашу.
Им бы радоваться, бить во все малиновые колокола, а они…
Однако, что же поделывают дьякон с архидьяконом?
4.
А наши дьякон Игорь и архидьякон Михаил, с какими-то золотистыми хоругвями, и с кадилом на кипарисовом масле, поднимаются по изящной винтовой лестнице к опочивальне мамаши, уверенно входят туда, где под расшитым изумрудными павлинами балдахином нежится на шелковых простынях нахалка и притворщица обезьянка Мими.
И видят тут религиозные работники странное.
В своей долгой жизни Людмила Павловна Шнырь, сквернословила и клятвопреступничала, грабила нищих и пинала сапожком из крокодиловой кожи бродячих собак, а тут, глядите-ка, воскресла.
Вопреки прямо-таки всякой логике жизни.
Воскресла, да еще и нагло таращит на батюшек из-под своего чепца с рюшечками, наглые, чрезвычайно живые карие глаза.
Неприятно!
Служители культа решили сразу брать быка за рога, разоблачить старушку, тем более сироты Вова с Федюшей пообещали им солидную мзду.
— Кто ты? Исчадие ада али воскресшая покойница? Ответствуй, чадо! — бархатным баском возопил дьякон Игорь.
Обезьяна ехидно блеснула очами и как-будто хихикнула в батистовое одеяло.
Архидьякон Михаил приподнял хоругвь, запел что-то внушительное и протяжное.
Дьякон Игорь отчаянно резко взмахнул кадилом с кипарисовым маслом.
Дура-обезянка, решив, видно, что благородные отцы покушаются на ее драгоценное здоровье, выскочила из-под одеяла во всей природной красе, и возопила, как это принято у них возоплять в пампасах, благим матом.
Отцов с макушек до самых пяточек окатил ледяной пот.
Кубарем скатились они по изящно инкрустированной каштаном винтовой лестнице.
— Ну, что там? — внимательно впились в них глазами Володя с Федей. — Сейф на месте?
— Мужайтесь, братья, — ответствовали им непорочные отцы. — Ваша матушка соизволила вернуться с того света в обличье самого дьявола!
5.
Обезьяне, тем временем, видимо, надоело валяться в покойницкой постели, и она, не мудрствуя лукаво, решила спуститься и поглядеть, как там идут дела, а заодно и покушать, так сказать, заморить червячка.
Чтобы веселее было спускаться, проказница Мими сняла мумию юбилейного миллионного осетра со стены, взяла его под мышку, да и пошла по каштановой лестнице, что-то мурлыкая по-обезьяньи, батистовые полы халата туда-сюда треплются.
Увидели ее братья с архидьяконами, и обомлели с отверстыми ртами.
А обезьяна, эта пресловутая Мими, выгарцевала в центр залы, отбросила прочь несъедобную мумию юбилейного осетра, да и ни того, ни с сего стала танцевать джигу.
Лапами топочет, ручонки вверх задирает.
А ручонки-то, между прочим, лохматые.
Пригляделись братья с отцами, да и буквально грянули со смеху.
— Это же макака! — радостно щелкнул зубами Вова.
— Мими! — резюмировал Федя.
— Вот оно как все вышло! — оптимистично изумились дьякон с архидьяконом.
Оттолкнули тут братья прочь чечеточницу-обезьянку, да и ринулись вверх, к матушкиному сейфу.
Раскрывают драгоценное завещание и теперь уже по-настоящему немеют от ужаса.
Все свое несметное богатство, все свои алмазы и жемчуга, нажитые продажей икроносных осетров, старуха отписала своей любимице, представителю мира хвостатых четвероногих, обезьянке Мими.
Неприятно!
Сиротам же она завещала только бриллиантовый ошейник Мими, да строгий наказ ежедневно водить ее на улицу, по большой и даже по малой нужде.
После тотального ужаса слегка отошли братья, и с завещанием в руках, опасливо косясь на все еще танцующую баснословно богатую Мими, приблизились к непорочным отцам.
А те бегло прочитали завещание и лишь от души рассмеялись, наблюдая, просто-таки деревенскую наивность горе-наследников.
Покрепче запирев обезьяну, они вчетвером отправились из старухиного особняка на улице Революции 1905-го года к знаменитому адвокату Борщевскому Семену Семеновичу, и у него живенько переписали завещаньеце так, что Володе с Федей отошло по 35 %, а дьякону, архидьякону и адвокату по 10 %, соответственно.
Вы можете спросить, как дальше сложилась судьба проказницы Мими?
А очень даже неплохо.
Разбогатевшие братья совершенно безвозмездно сдали ее в знаменитый Московский зоопарк, тем более географически он находится по соседству, рядом со станцией метро “Баррикадная”.
Так что вся эта незамысловатая, скорее всего, была еще заранее прописана подробнейшим образом на небесах.
А как же иначе?!
Капсула 7. КРОКОДИЛЫ В НАШЕЙ СУДЬБЕ
Как и все служащие нашего банка, я отдыхаю на Гавайях.
В этом году мы придумали новую забаву — охоту на крокодилов.
Ничто так не освежает нервы после подсчета чужих денег, как чувство риска, ощущение смертельной опасности.
Крокодилы обитают в уютном болотце неподалеку от нашего пятизвездочного отеля. Потягивая на балконе джин с тоником, можно увидеть их зеленые кровожадные головы, высунувшиеся навстречу солнцу из зарослей кувшинок и осоки.
