Если Иисус и потерпел поражение в своей конкретной задумке, то в целом свою миссию он выполнил. В более широком смысле, чем ему представлялось, когда он считал, что Бог непосредственно направляет его поступки, он приобрел власть над душами людей, которая сохраняется уже много веков. Это уже не поражение, а невыразимый триумф. Как бы ни было трудно разглядеть его конкретно-исторические поступки, мы знаем и еще долго будем знать, что он продолжает воздействовать на нашу жизнь и учить нас. Мы будем продолжать восхищаться его верой и мужеством. Нас будет так же трогать его любовь. Много из того, что с ним связано, скрыто в тумане времени. Но осталось то, что не будет никогда потеряно. Он сохраняет способность вызывать восхищение многих поколений. И еще сохранит. Потому что существует дух, который проходит через историю, и хотя это дух не только Иисуса, нет больше никого, через чье посредство он бы воссиял так ярко. И мы еще будем бродить с ним по Галилее и радоваться, что заблудшие и грешные могут найти в нем друга. Будем стоять в благоговейном трепете в Гефси-манском саду, вслушиваться в его молитву: «Да будет воля твоя». И хотя часто разум наш не сможет чего-то постигнуть, это смогут сделать наши сердца.

Многие люди, особенно духовенство, склонны враждебно встречать новые открытия и стараются свести их эффект к минимуму. Но возможен и другой подход. Следует ли церкви всегда занимать оборонительную позицию? Ведь должна же она осознать, что Бог может действовать и через естественный ход событий, и путем постепенной социальной эволюции, не исключая и иных вариантов. Именно так он, вообще говоря, и действует. И значение религии ни на йоту не уменьшается от того, что ее лишают сверхъестественного происхождения, чудес и избыточной уникальности. Нам нужна не победа одной религии над другими, а признание доброго и благородного во всех религиях. Именно это, а не потуги на эксклюзивность, будут способствовать сплочению мира и движению человечества к столь необходимому единству.

Все высоко развитые религии — христианство, иудаизм, буддизм, ислам, даоизм — независимо от того, что они провозглашают, возникали естественным путем и исторически развивались. Не может не радогтть то, что в основном они исповедуют одни и те же базовые принципы и зовут к той же справедливости, любим и братству как пути, следуя по которому и личности, и общество придут к лучшей жизни.

Нет сомнения, что повсюду действует один Бог, один неудержимый Дух. Если мы больше будем исходить из правды жизни и меньше — из догм, которые нас разделяют, то ему, может быть, будет легче делать свою работу. Если мы снесем барьеры, у него будет больше простора, чтобы творить.

Mi' можем обрести (и, возможно, обретем) веру, котор. і не нужно опираться на какие-то уникальные события, которой не требуется чудесного и сверхъестественного. Бог — повсюду, где люди нашли его. Он везде, где люди продолжают его находить. Он там, где говорят правду, где жизнь демонстрирует все свои чудеса и красоту, всю доброту, любовь и сострадание. Все храбрые и великодушные деяния.

Это была секта евреев, живших в сирийской Палестине, числом более 4000, именовавшихся ессеями, благодаря своей святости; ибо hosio — то же, что святой, отсюда и ессей. Поклоняясь Богу, они не приносят в жертву животных, полагая единственной истинной жертвой благоговейное отношение к нему. Первоначально они селились в деревнях и избегали городов, опасаясь дурного влияния царящего там порока. Они занимались сельским хозяйством и другим мирным трудом, причем не копили ни золота, ни серебра и не владели копями. Среди них нельзя было встретить ни того, чье ремесло — изготовление оружие для сражений, ни торговца, развозящего свои товары по земле или по морю. Меньше всего можно было ожидать встретить среди них рабов, ибо в рабстве они видели нарушение закона природы, согласно которому все люди созданы свободными братьями друг другу.

Они избегали абстрактной философии и логики, если только их нельзя было поставить на службу этической правоте и практике. Натуральную философию они изучали лишь в той степени, когда она учит тому, что существует некий Бог, который сотворил все вещи и за ними наблюдает. В основном же они были заняты моральной философией, или этикой, а их поведение регулировалось национальными (еврейскими) законами. Эти законы они штудировали прежде всего в седьмой день, который они почитали святым, освобождая его от всяческой работы и собираясь в своих синагогах, как называли эти места отдыха. Там они рассаживались рядами, причем старшие — выше младших. Затем один брал Библию и читал ее, в то время как остальные внимательно слушали, другой же, слывший знатоком Библии, разъяснял все неясное в прочитанном уроке, используя для этого проверенную временем методику символов. Их приучали к благочестию, святости, справедливости, обучали искусству разрещёния домашних и городских проблем, знанию того, что хорошо, что плохо, а что не имеет значения, чего следует избегать, а к чему стремиться — короче, любви к Богу, добродетели и человеку.

И такое воспитание приносило плоды. Их чистота, способность избегать богохульства и лжи, вера исключительно в благое провидение отражали их любовь к Богу. Их любовь к добродетели проявлялась в безразличии к деньгам, положению и мирским радостям; их любовь к человеку — в доброте, равенстве и дружелюбии, которые не передать словами. Ибо не было ни у кого из них собственного дома, каждый же разделял жилище с другими. Живя колониями (тасу), они оставляли свои двери открытыми для любого члена секты, который приходил. У них был общий склад, общие расходы, одежда и еда, которую они принимали в ходе сисситий (совместных трапез). Это было возможно благодаря тому, что все заработанное они сдавали ежедневно в общий фонд, из которого, кстати, они поддерживали существование тех, кто не мог работать по болезни. Пожилые были у них объектом почтения, остальные относились к ним так, как родные дети относятся к родителям.

По словам Эйсебия (ок. 300 г. н. э.), Филон говорил, что ессеи населяли многие города Иудеи; также селились они во многих деревнях и вдоль оживленных путей. Также он утверждал, что они придерживаются своей доктрины в результате свободного выбора, а не в силу национальной принадлежности.

Возможно, что к ессеям относятся и следующие слова:

Даже в наши дни существуют люди, ведомые лишь Богом; люди, которые не только сами живут по законам природы, чувствуя себя свободными, но наполняют душу своих соседей тем же духом свободы. Они, правда, не слишком многочисленны. Но это не удивительно. Ибо высшее благородство всегда было редкостью. Эти же люди отделили себя от человеческого стада, дабы посвятить себя размышлениям над природными истинами. Они молятся о том, чтобы по возможности исправить наши грешные жизни; не имея такой возможности из-за потока греха и заблуждений, затопившего наши города, они уходят из них, чтобы не быть сметенными этим потоком. Если же мы будем искренне стремиться к самосовершенствованию, то нам следует пойти по их следам к тем местам, куда они удалились, и умолять прийти к нам, дабы исправить наш образ жизни, ставший слишком жестоким и диким; отвратиться от войн, рабства и неисчислимых недугов, восприняв их проповедь мира и свободы и прочих добродетелей во всей их полноте.

Ессеи живут к западу от берегов (Мертвого моря), вне досягаемости для губительного влияния. Это отдельная нация, отличная от всех других в мире. Они живут без женщин, отвергая всякую сексуальную любовь. Они избегают денег и живут среди пальмовых деревьев. Однако количество их (convenarium) поддерживается постоянным за счет каждодневного притока тех, кто, устав от борьбы с бурным морем жизни, заплывает в их тихую заводь. Тем самым, несмотря на постоянное старение членов общины и отсутствие рождаемости, их нация сохраняется. В каком-то смысле она обогащается за счет раскаяния в прошлой жизни, испытываемого людьми.