Итак, Джиневра без всякого усилия получила то, чего хотела. Она отлично понимала, как велико доверие, которое ей оказал король. Ведь фактически он ставил под удар свою репутацию. Если её выбор падёт на недостойного, она тем самым уронит честь своего супруга. Так что Ланселот прямо-таки обязан быть самым лучшим.

Сегодняшние битвы нисколько не напоминала вчерашние сражения. Тогда это походило на учебную площадку. Сегодня же бились едва ли не насмерть. У королевы замерло сердце, когда она увидела, кого выставили по жребию против Ланселота. Такой же высокий, как Озёрный Рыцарь, сэр Гавейн был куда мощнее. Узнать в этом похожем на железного робота гиганте знакомого Джиневре дурашливого деревенского простака было невозможно. Она с волнением смотрела, как легко потрясает Гавейн своей знаменитой пикой, приветствуя трибуны.

Сам по себе этот гигантский снаряд весит около тридцати килограммов, благодаря сплошной металлической обтяжке и тяжёлому стальному наконечнику. Это был таран, каким можно рушить крепостные ворота. Этой самой пикой Гавейн отправлял в лазарет тех, кого бил тупым концом. И на погост тех, в кого метил остриём. Недаром на него с торжествующей усмешкой смотрела из-под балдахина его мать — Моргана. И как только эта стройная женщина могла родить такого великана?!

— Скучные сегодня поединки, брат мой. — лениво проронила Моргана, слегка склонившись к королю.

— Вот как? — удивился тот. — Мне так не показалось.

— Все бьются лишь тупыми концами. — пояснила та. — Прямо как ребятишки в деревне.

— А, хотите крови! — догадался со смешком король. — Ну, что ж, пусть ваш сын поразвлечёт нас.

И, опередив невольный возглас своей жены, дал знак Гавейну биться острым концом пики. Трибуны так и взревели от восторга.

Как же так?! Ведь этого не должно быть! Ведь в прошлый раз Гавейн едва не убил Ланселота даже тупым концом! Оцепенев от ужаса, Джиневра увидала, как на ристалище вступает белый конь со всадником в серебряных доспехах с тремя бирюзовыми волнами по серебряному полю щита.

— Противником сэра Гавейна выступает сэр Ланселот Озёрный! — провозгласил герольд. — Рыцари будут биться острым оружием!

К белому всаднику подбежали слуги и заменили тупую пику на боевую.

— А кто же это такой? — заговорила Моргана. — Кажется, я его вчера видела.

Она обернулась к брату и воскликнула:

— Что с вами, Артур?!

От этого вскрика Джиневра невольно тоже обернулась к королю. Глаза Артура были налиты дурной кровью. Он неотрывно из-под глубоко насаженной короны смотрел на поле. Ему явно было снова плохо.

Джиневра схватила его за руку, снова ожидая обнаружить действие яда, но обнаружила только сильное возбуждение. Но мысли её были заняты Ланселотом, бой вот-вот должен был начаться. Поэтому и действие, которое она допустила, было чрезмерным — король получил такую дозу успокоительного, что просто впал в оцепенение.

С громом и звоном два всадника устремились друг ко другу, нацелив пики прямо в грудь противнику. Ланселот наклонился вперёд, словно рассчитывал таким образом отклонить смертельное остриё пики Гавейна. Он не мог не понимать, что проникновение в любое сочленение его доспехов принесёт ему полное увечье. Такой удар отрывал конечности.

Сердце Джиневры замерло за тысячную долю до столкновения, а в следующий миг только ей было видно, что произошло. Никто из зрителей, привставших в ожидании зрелища на трибунах, не заметил, как у самого панциря Серебряного Рыцаря взметнулся воздух. Удар длинной пики Гавейна пришёлся Серебряному в бок, и остриё скользнуло стороной — Гавейн промахнулся! А в следующий миг сын Морганы закачался в седле. От попадания страшной силы застёжки его панциря лопнули, и нагрудник слетел, уведя вбок и смертельный снаряд. Ланселот так и поскакал дальше, держа надетым на древко пики дорогой нагрудник Гавейна.

Это была победа.

— О, боже мой. — только и сказала обомлевшая Моргана.

Джиневра едва перевела дыхание. Вся её воля сконцентрировалась в этот решающий момент и создала маленькое пространственное искажение, которое и отклонило чудовищный удар Гавейна. Никто никогда не узнает, что королева украла у рыцаря заслуженную победу. Всё остальное произошло уже само собой.

Если бы Ланселот испугался и стал придерживать коня, он, скорее всего, был бы покалечен. Но победитель дракона был бесстрашен. Он ринулся навстречу неминуемой смерти со всем пылом юношеской отваги, и скорость, с какой рыцарь мчался навстречу гибели, подарила ему победу. Он просто не мог при такой бешеной атаке не сбить Гавейна. Его победа была честной.

Только когда Серебряный покинул поле, сопровождаемый рёвом восторга, Джиневра смогла обратить внимание на состояние Артура. Король так и не понял, как проспал схватку.

— Что с тем рыцарем? — спросил он, озираясь.

— Вы не представляете, брат мой! — потрясённо обратилась к нему Моргана. — Мой сын едва не погиб! У этого молодого рыцаря чудовищный удар!

Джиневра ничего не сказала, но её поразило поведение короля: глаза Артура блуждали по ристалищу, а лицо было бледным.

Бодренький и почти не поцарапанный Мордред въехал в открытые ворота, и трибуны опять загомонили, приветствуя ни разу не побеждённого бойца. Он покрасовался на своём коне, потрясая мечом. Его панцирь был покрыт каким-то диковинным металлическим сплавом, который выглядел очень тёмным. В полной мере Мордреда можно было назвать Чёрным Рыцарем.

Когда же в противоположные ворота въехал Озёрный Рыцарь, рукоплескания на трибунах переросли в рёв.

— О, боже мой! — вдруг с отчаянием воскликнула Моргана. — Ваше Величество, умоляю вас, остановите бой!

— Это ещё почему? — мрачно отозвался король. — Ваши интриги обернулись против вас? Вы заранее заплатили устроителям боёв и обеспечили своему сыну самых слабых противников? Ведь, насколько я понял, он не встречается в паре ни с одним из моих прославленных рыцарей.

— Артур, я прошу тебя! — зарыдала Моргана. — Он же ещё мальчик!

— Что, боишься потерять одного из самых твоих плодовитых потомков? — зло усмехнулся Артур. — Некого будет посадить на трон Британии, если я подохну от твоей сестринской заботы?

Моргана судорожно вдохнула воздух и посмотрела поверх кресла короля — из-за спинки на неё скалился в улыбке Мерлин.

— Передай, что я приказываю биться учебным оружием. — повелел король ближайшему герольду. А Моргане сказал:

— С тем условием, сестра, что завтра же вы покинете мой замок.

— Да, мой брат король. — покорнейше произнесла она, пряча лицо в ладони.

Два рыцаря не успели вступить в схватку, и было видно, как Мордред нервничает, то и дело без причины дёргая за поводья своего коня, отчего животное протестующе заржало.

— Вот скотина. — жёстко сказал король. — Думает защититься от удара, подставив вместо себя лошадь!

По полю бежали слуги. Они отобрали у рыцарей боевое оружие и вручили им мечи с затуплёнными лезвиями, какими сражаются разве что в начале обучения. Трибуны разочарованно гудели.

— Сойти с коней и биться пешими. — приказал король, и снова его повеление поспешили выполнить беспрекословно.

— Вы губите моего сына! — в отчаянии простонала Моргана.

— Напротив, сестра, я спасаю его. — хладнокровно отвечал Артур. — У Озёрного жеребец мощнее, а ваш Мордред от страха издёргал своего коня, и тот подведёт его в решающий момент.

Наконец, все отсрочки миновали, и рыцари сошлись в бою. Трибуны замолкли, и множество глаз впилось в две фигуры, закованные в металл. Чёрная фигура и серебряная. Клинки ударили друг в друга с такой силой, словно встретились две молнии. И тут — о ужас! — меч Ланселота переломился пополам!

— Сэр, вы приказали дать Мордреду боевое оружие?! — в ужасе обратилась к мужу Джиневра.

А Моргана воспрянула и с надеждой глянула на брата.

— Ничего подобного. — ледяным голосом ответил тот. — У иного человека от страха удесятеряются силы, вот это и произошло с Мордредом.