– Любопытная деталь, – подал голос Жулио. – Угадайте, кто теперь больше всех доволен новым порядком?

– Интересно, кто же? – отозвался Пупс.

–Дрессировщики. И вообще, коротышки, работающие с животными в цирке или зоопарке.

– Да, да, кажется, я вас понимаю.

– Понимаете? Теперь и вы сами можете с большим успехом выдрессировать вашу кошку или собаку.

– Но только при условии, что животное будет питаться нашими обогащенными продуктами, – уточнил Пупс. – У меня в доме, например, живёт кошка, которая питается исключительно мышами.

– Но она может пить воду, которую для неё набирают из-под крана, а большего и не требуется. Вообразите, за час до нашей встречи я с лёгкостью выучил своего попугая произносить текст нашего нового и, должен признать, великолепного гимна!

– Текст нового гимна? Попугаю?.. – Пупс скептически поморщился.

Жулио этого не заметил и в порыве вдохновения протрещал, подражая своей учёной птице, Гимн подлунных коротышек, восхваляющий силу, мудрость, скромность и имя Великого Правителя.

В предвкушении одобрительной реакции Жулио поднял глаза, да так и застыл с открытым ртом: на лице его сиятельства не было привычной благодушной улыбки, брови его были насуплены. Рассердить его сиятельство здесь, в этом кропотливо воссозданном оазисе беззаботности и душевного отдохновения, было делом немыслимым, и последствия столь нелепого промаха могли быть для виновника ужасными.

Жулио всё понял и сделался белым как бумага.

Он умоляюще посмотрел на Спрутса, надеясь обнаружить в нем поддержку, но встретил в его взгляде только отстранённую враждебность. Мало того, улучив момент, Спрутс быстрым, выразительным жестом полоснул пальцем себе по горлу.

Бедняга пошатнулся, на его лице отразилась такая гамма мучительных переживаний, что Пупс не выдержал и расхохотался.

Отсмеявшись и вытерев глаза, он дружески похлопал Жулио по плечу:

– Господин Жулио, вы мне чрезвычайно симпатичны и будьте впредь осмотрительнее. Ведь только что я мог сгоряча сделать что-нибудь совершенно непоправимое, после чего бы непременно раскаялся. Ваш идиотский промах едва не поставил меня в трудное положение.

Прощённый и счастливый, Жулио с грохотом отодвинул стул, упал на колени и стал покрывать поцелуями руку его сиятельства.

– Ну, полно, полно. Забыли. Ау! Господин Жулио! Я сказал – забыли.

Натянуто улыбаясь, Спрутс под столом изо всех сил пнул своего секретаря, на ощупь схватил его за шиворот и оттащил от сиятельной руки.

В кабинет заглянул официант и осведомился, не желают ли господа ещё чего-нибудь заказать. Пупс распорядился принести разных кушаний, а также пузырёк валерьянки «для господина со слабыми нервами».

Вместе с заказом в кабинете появился хозяин ресторана.

– А, господин Красавчик! – приветствовал его Пупс. – Рад вас видеть, присаживайтесь к нам.

– Пожалуй, я не смогу, господин Пупс, дел позарез…

– Ну вот, как всегда, ни у кого для меня нет времени, – обиделся его сиятельство. – Впору запереться у себя дома и никуда не ходить.

– В другой раз обещаю иметь с вами брудершафт, господин Пупс. А сейчас не расстраивайтесь: вот-вот будет ваш любимый аттракцион; я нанял вчера одного смышлёного коротышку – обещаю, будет посмотреть чего-то особенного.

Подобная развязность была вполне в духе Красавчика, и поскольку этот проныра отлично понимал, чего желает в «Весёлом клоуне» пресыщенная душа его сиятельства, он и не думал меняться.

Этот по-своему несчастный коротышка едва ли не больше всех переживал свершившиеся перемены. С некоторых пор его любимое ремесло налётчика потеряло всякий смысл, поскольку теперь он мог легко и открыто облапошивать находящихся под действием порошка сограждан.

Время от времени, чтобы успокоить нервы, он делал шумный налёт на какой-нибудь банк и, разрезав бронированный сейф, брал оттуда какую-нибудь символическую мелочь – сотню-другую фертингов.

Но зато какое удовольствие испытывал он, кропотливо разрабатывая план операции, подолгу простаивая с секундомером за витриной расположенного напротив банка кафе или изучая хитросплетения сигнализации по выкраденной схеме и, наконец, – о радость! – отстреливаясь холостыми патронами от полицейских во время бешеной погони по ночным улицам Давилона…

Начальник полиции, разумеется, был в курсе предстоящего налёта и предупреждал своих подчиненных, чтобы они как-нибудь случайно не ранили или, чего доброго, не догнали и не арестовали любимчика его сиятельства.

После такого мероприятия Красавчик месяц ходил довольный, пока зуд снова не охватывал его и не заставлял искать новых приключений.

На лице выпившего пузырёк валерьянки Жулио появилась улыбка, и Пупс поглядывал на него с одобрением. Он очень не любил подле себя серьёзных или огорчённых чем-либо коротышек.

На сцене установили декорации, и начался аттракцион «Резиновый клоун», который радовал его сиятельство ничуть не меньше, чем в прежние времена.

Возвратившись домой в прекрасном расположении духа, Пупс увидел в прихожей чучело попугая, державшего в клюве записку следующего содержания: «Раб Вашего Сиятельства нижайше умоляет принять от него эту птицу, которая более никогда не дерзнёт произнести даже звука, способного вызвать недовольство Вашего Сиятельства».

Пупс погладил чучело по спинке и сказал:

– Хорошо, хорошо, я верю. Ты не дерзнешь. Но твой бывший хозяин… С легкостью покусившийся на основы основ… на величие нашего гимна… Чего ещё от него ожидать? Это вопрос… Простить – не значит забыть.

Уже после того, как его сиятельство забрался в кровать, позвонил сыщик Бигль, ныне занимавший должность Тайного министра. В его подчинении находились все полицейские управления и все особо секретные агенты подлунного мира.

– Простите, что беспокою вас в столь поздний час, господин Пупс.

– Все в порядке, Бигль, говорите, я вас слушаю.

– Минуту назад получено интересное сообщение: агент Тихоня, который, как вы помните…

– Да, да, я помню.

– Он сообщает об успешном внедрении.

– Отлично работаете, Бигль. Эти трое мерзавцев – опаснейшие преступники; необходимо знать всё, что у них на уме.

– Но это, как говорится, хорошая новость.

– Ладно, выкладывайте плохую.

– Он утверждает…

– Ну, говорите!

– Он утверждает, что они знают всё.

– Что?!

– Мерзавцы как-то всё пронюхали и теперь не жрут наши продукты. Берут воду прямо из лужи, а еду из леса.

– Нет, этого не может быть!

– Увы, мой повелитель, увы.

– Ай-ай-ай-ай-ай-ай-ай… Но что же, они намерены бежать?

– Сейчас наш агент пытается это выяснить.

– Хорошо, хорошо, надо подумать.

– Спокойной ночи, господин Пупс… ваше сиятельство. Я не сомневаюсь, что вы примете единственно верное решение.

Его сиятельство положил трубку, сел на кровати и крепко задумался.

На северо-восточной, самой дальней оконечности полуострова Клушка, в лесной болотистой местности, кишащей комарами и гнусом, располагался посёлок так называемых «ссыльных доброхотов» – коротышек, имевших преступное прошлое, но под действием порошка раскаявшихся и добровольно явившихся в полицию.

Ссыльные жили в бревенчатых избушках и работали на заготовке клюквы, которая произрастала здесь круглый год. Поселенец был обязан каждый день собрать и сдать ведро клюквы. А если кто-то не выполнял норму, то долг его накапливался, и в конце недели за него рассчитывались остальные.

Бежать отсюда было некуда, потому что с трех сторон полуостров окружала вода, а путь в глубь материка преграждали непроходимые болота.

По воскресеньям в поселок прилетал грузовой вертолет. Он забирал большой металлический контейнер с клюквой, а взамен оставлял продукты питания и ширпотреб. Посадочная площадка находилась на единственной здесь сухой каменистой возвышенности.