Определение человека – это определение нами самих себя, определение уровня существующей на данном отрезке времени цивилизации. Его нельзя доверять никому: ни так называемым «героям»-«правозащитникам», ни государственным законам, ни международным соглашениям, потому что в каждом таком определении прослеживается свой взгляд на человека, общество, перспективу их развития. Эти вещи каждый человек должен определять сам.

М.В. МАЛИНИН

(Продолжение. Начало в №№7,13,17-19,21,23,25,27,29,31)

Присяжные заседатели сами допросили подсудимого

Присяжные заседатели – фигуры величественного молчания и тщательного умолчания в суде. Их почтительно приветствуют вставанием все присутствующие в зале, защита и обвинение украдкой кидают в сторону присяжных полные надежд взгляды, даже судья и прокурор стараются вести себя прилично и не впадают в буйную вседозволенность именно благодаря пребыванию этих людей - народных судей - на предназначенном им пьедестале - двух длинных рядах массивных стульев, располагающихся чуть на возвышении, что символизирует особый статус присяжного заседателя выносить обвинительный или оправдательный вердикт – вершить судьбы людей. Но на суде и в его окрестностях, и вообще нигде, никто не смеет встретиться с ними глаза в глаза, перекинуться словом, даже кивнуть никто не решится, ибо это тотчас будет расценено, как попытка договориться. И, как правило, присяжные заседатели весь процесс сокровенно молчат, предоставляя судье, прокурору, адвокатам, обвиняемым выдвигать свои аргументы за и против обвинения. Присяжные вправе задавать вопросы, написав их на бумажке и передав судье, которая обязана таковые оглашать, но в процессе по делу о покушении на Чубайса это как-то не привилось.

Каково же было изумление зала, когда своё молчание присяжные нарушили… по просьбе подсудимого!

В этот день предполагалось, что показания в суде станет давать подсудимый Роберт Яшин. Однако пикантность ситуации заключалась в том, что Яшин еще в январе удален из зала, причем удален надолго, до окончания прений, фактически – до конца суда! С тех далёких пор и прокурор, и адвокаты Чубайса стояли насмерть против его возвращения в процесс. Из-за того Роберта Яшина судили заочно, словно пребывающего в бегах или прикованного к больничной койке. Тогда каким образом суд собирался выслушивать показания изгнанника? Для подсудимого выдался шанс вернуться в судебный процесс, и он его не упустил, передав через адвоката Закалюжного своё заявление о возвращении для полноценного участия в процессе.

Судья, как водится, провела обсуждение ходатайства Роберта Яшина, адресуясь прежде всего к прокурору и чубайсовским представителям, которые принялись терзать просьбу подсудимого, как коты попавшего в их когти мышонка.

Прокурор: «Решение об удалении до конца прений сторон было принято в соответствии с законом. С тех пор нет никаких новых оснований вернуть Яшина в процесс».

Гозман, верный глашатай Чубайса, стремясь выглядеть умно и интеллигентно, не даром писал диссертацию о приемах, навязывающих подсознательную симпатию к самым несимпатичным человеческим типам, засомневался в целесообразности: «В заявлении Яшина не говорится ничего об обязательствах соблюдать порядок в судебном заседании, поэтому надежд на исправление Яшина у нас не имеется».

Адвокат Чубайса Шугаев на чьи-либо симпатии плевал и попер без интеллигентских деликатностей: «Я категорически возражаю против возвращения Яшина. Он оскорблял суд, и я хочу напомнить: 21 ноября 2009 года Яшин заявил, что суд скрывает от присяжных правду, 27 ноября Яшин заявил, что суд дискредитирует его в глазах присяжных… И таких фактов очень много! Прошу отказать Яшину в его ходатайстве!».

Судья, убедившись, что сторона обвинения дружно злопамятна, решила не торопиться с репатриацией изгнанника: «Принимая во внимание, что участие подсудимого Яшина в сегодняшнем процессе обеспечено, решение по его участию в дальнейших судебных заседаниях будет принято после его допроса».

Присяжных заседателей пригласили в зал, подсудимый Яшин подошёл к трибуне. Но дело до показаний дошло не сразу.

Адвокат Закалюжный продемонстрировал жесткую позицию защиты: «Ваша честь, боюсь, что допрос Яшина может не состояться».

Яшин эхом откликнулся на слова своего адвоката: «Я желаю дать показания, но только если меня вернут в зал суда!».

Судья требовательно повысила тон голоса на несколько нот, словно вела партию скрипки в струнном квартете Шнитке: «Так Вы желаете дать показания?!».

Яшин ответил ей густым, хоть и вежливым контрабасом: «Только если меня вернут в зал суда, Ваша честь».

Судья продолжает партию скрипки в тех же требовательных нотах: «Подсудимый! Вы предупреждаетесь о недопустимости доведения процессуальной информации до присяжных заседателей!».

Встаёт адвокат Закалюжный: «Я возражаю, Ваша честь!».

Судья все тем же скрипичным голосом: «Адвокат предупреждается за нарушение закона!».

Закалюжный не остаётся в долгу: «Вы неправильно излагаете законы, Ваша честь».

Судья пытается притормозить дискуссию о законах: «Уважаемые присяжные заседатели, прошу оставить без внимания заявление адвоката Закалюжного. При вынесении вердикта вам будет предложено ответить на следующие вопросы: Первый. Доказано ли, что имело место данное деяние? Второй. Доказано ли, что деяние совершил подсудимый? Третий. Доказано ли, что подсудимый виновен в данном деянии? Все остальное не должно касаться вашего внимания. Подсудимый, так Вы будете давать показания?».

Яшин в ответ добросовестно басит: «Ваша честь, я согласен давать сегодня показания лишь из уважения к присяжным заседателям и в целях экономии их времени».

Скрипка судьи снова солирует и повторяет старый мотив: «Суд предупреждает подсудимого Яшина!..».

Предупрежденный подсудимый тоже выступает с предупреждением: «Тогда я прошу стороны обвинения и защиты не беспокоиться. При допросе я буду отвечать только на вопросы присяжных заседателей».

Судья растеряна. Еще больше растерялись обвинитель с чубайсовскими постпредами, ибо, как пишут в сказках, котлы кипучие уже горят, ножи булатные давно наточены, а теперь им остается лишь молчаливо щелкать зубами, захлебываться едкой, голодной желчью.

Судья, пытаясь отговорить Яшина от его законного, но такого неудобного для обвинения намерения, практически грозит ему: «Суд разъясняет подсудимому Яшину, что вопросы присяжных заседателей будет задавать председательствующий судья».

Яшин сознает всю рискованность своего поступка: «Я это знаю. Разрешите приступить? Первый пункт. Мое появление в Жаворонках. Я снимал с семьей квартиру в Теплом Стане, потом дочка родилась, расходов стало больше. А хозяин с января квартплату поднял с шестисот до девятисот долларов. Я решил действовать так: поселиться пока у Владимира Васильевича Квачкова на даче в сорока километрах от Москвы. Но там ни света, ни отопления - ничего. Решили сначала снять квартиру рядом с дачей, за это время дачу утеплить и оборудовать, чтобы туда к лету с семьей переселиться. Сначала я поехал в Голицыно, но снять там квартиру невозможно, рядом пограничное училище, офицеры бесквартирные на постое. Потом мне тетушка одна говорит: «В Жаворонках квартиру можно свободно снять. У меня там племянник снимает». Жаворонки - это следом за Голицыно. Вот я и приехал в Жаворонки, никого ведь здесь не знаю. Иду, смотрю, во дворе на детской площадке ребятишки играют, рядом мамаши сидят. Подхожу, разговорились, объясняю так и так, ребёнок маленький, квартиру надо снять. Девушка с коляской и говорит, а Вы вот туда-то поднимитесь и называет адрес проходившей здесь свидетельницы Риммы Клавдиевны. Поднялся я к ней, она ещё попытала меня, кто к ней направил. Сама-то она квартиру не сдаёт, а вот у её подружки недавно муж умер. Сама-то подружка в Москве живёт и квартира эта вроде как ей и ни к чему, может сдать. Мы по телефону с ее подружкой договорились, я квартиру посмотрел, квартирка, конечно, убитая, но и цену старушка назначила смешную – триста долларов. Это ж не девятьсот! Конечно, в такую квартирку маленького ребёнка не привезёшь, надо её хоть чуть в божеский вид привести, косметический ремонт сделать. Опять же на что делать? Самый маленький ремонт всё равно денег требует. Их ещё найти надо. Но если ремонт сделаю, покажу хозяйке, что я жилец порядочный, можно будет с ней потом о прописке жены поговорить. У меня жена – беженка из Узбекистана, её прописать надо было. Сразу вот такие планы. Да тут ещё одна коммерческая тема была – бизнесмен из Вологды просил меня наладить охрану его леспромхоза. А то сторожа из местных пьют и лес целыми машинами за ящик водки спускают. Вот и решено было за хорошую плату наладить охрану вахтовым методом из иногородних. В конце февраля надо было людей уже отправлять, но хозяин звонит, просит их задержать, а у меня же не все москвичи, куда их теперь денешь? Вот я и подумал: поживут здесь, квартирой займутся. Главное теперь быстрее деньги на ремонт найти.