Карцов хватает Джабба за плечи, крепко целует.

Огоньки вспыхивают в широко раскрытых синих глазах матроса, огоньки радости, даже удивления. Или так показалось Карцову? Быть может, Джабб все еще сомневался в нем и окончательно поверил только сейчас. Не потому ли он и не возвращался так долго?

— Пришлось выждать, — говорит Джабб, как бы отвечая Карцову. — Прежний часовой не выпустил бы тебя в ночное время. — А новый — порядочная разиня. Скажу, что у арестованного неладно с желудком, он и не станет артачиться. Теперь слушай, да повнимательней. Как окажемся на палубе, двинем прямиком на бак. Сделаешь десяток шагов и упрешься в кнехт левой скулы. Там и подвязан конец. Присядь, нащупай его, лезь за борт. И — с богом! Понял?

— Понял, — поспешно отвечает Карцов. — Идемте!

— Погоди… Оказавшись в воде, не отплывай от борта, держи вдоль него к штевню, а оттуда — к бочке, на которой стоит корабль. Ты должен доплыть до нее и спрятаться, прежде чем я подниму тревогу.

— Понимаю.

— У тебя будет минуты две, от силы — три. Успеешь?

— Постараюсь, — шепчет Карцов, вздрагивая от волнения.

— И упаси тебя боже шуметь! Поднимешь шум — мы с тобой мертвецы. Это хорошенько запомни…

— Ясно. Идемте же!

— Сейчас пасмурно, — продолжает Джабб, — видимость — ноль. Ветер с оста, слабый. Море — два балла. Словом, погодка что надо! Хотя ветер, сдается мне, будет сильнее. К утру может заштормить… Линкор стоит кормой к бонам. В ту сторону я и буду палить, как подниму тревогу. Арестант, мол, кинулся к борту. Тут я, не мешкая, всадил в него полдюжины пуль, он и пошел на дно кормить кальмаров.

— Нужен всплеск от моего «падения» за борт.

— Будет! — Днсабб хитро щурит глаз. — У борта наготове балластина.

— Понятно.

— А ты замри за бочкой. Не дыши. Должен выждать, пока не погаснут прожекторы и не уймётся кутерьма. — Днсабб достает из кармана какой-то предмет. — Голова-то, вижу, зажила. Держи, натянешь на нее.

— Зачем? — Карцов недоуменно разглядывает сетку для волос.

— Наденешь, как окажешься в море. Дно бочки в космах водорослей. Нарви их, запихай в ячеи сетки — будет маскировка. Так и плыви: весь внизу, под водой, наверху одна голова в сетке, из которой торчит трава. Разумеешь? Ногами не очень-то двигай. Пусть тебя несет течением. Как раз попадешь к бонам. А там действуй, да попроворнее.

— Спасибо…

Джабб показывает небольшой пакет.

— Провизию тебе собрал: шоколад, сахар. Все в резиновом мешке, воды не боится. Передам наверху. Внутрь положил груз. На случай, ежели что неладное… Пакет не должен попасть в чужие руки. Выпустишь его, и он потонет.

Матрос в последний раз оглядывает товарища.

— Ну, брат, отвоюемся, буду искать тебя. Город, откуда ты родом, я запомнил. Ты уж того… не помри до тех пор!..

И он шутливо тычет кулаком в грудь Карцова. Он нарочито груб, в его голосе, жестах бравада. А глаза смотрят печально.

— Ну, все! — Джабб решительно разрубил ладонью воздух. — Двинули.

Он подходит к двери, стучит.

— В гальюн, — небрежно роняет он в ответ на вопросительный взгляд часового. — У парня свело брюхо.

Палуба встречает их могильной чернотой теплой пасмурной ночи. Сеет дождь. С берега тянет горелым каменным углем. Тихо.

Карцов невольно останавливается.

— Иди, — шепчет Джабб и подталкивает его в спину.

Карцов делает несколько шагов и натыкается на препятствие. Это кнехт, о котором упоминал матрос.

Присев на корточки. Карцов торопливо ощупывает литой чугунный чурбан. Ага, вот он, трос!

— Скорее, — слышит он шепот Джабба. — Живее поворачивайся! На-ка, держи!

В руки Карцова переходит пакет с шоколадом и сахаром.

— Бери и это!..

Джабб нащупывает ладонь Карцова и вкладывает в нее тяжелый плоский предмет. Это складной матросский нож.

Нож и пакет запиханы в карманы штанов, в одном из которых уже лежит сетка для волос.

Карцов нащупывает руку спасителя, сжимает ее. Скользнув за борт, он повисает на тросе.

Вот и вода.

Он отпускает трос. Тот мгновенно уходит вверх — Джабб спешит убрать его, чтобы не осталось следов.

Луны нет. Черное небо усыпано крупными звездами. Они мерцают, пульсируют. Иные вспыхивают и, распушив огненные хвосты, бесшумно катятся по небосводу в черную теплую воду.

В ночном море, оставив позади остров и базу, плывет Карцов, плывет неизвестно куда. Что ждет его? Встретит ли он конвой, о котором упоминал Джабб? Очень мало надежды, что корабли появятся именно в эти часы и пловец будет замечен во мраке, взят на борт, спасен…

Карцов закрывает глаза. Он так ясно видит корабль, который вдруг встретится на пути!.. Он отдохнет, отоспится, придет в себя. Промелькнут годы. Отгремит война. И вот он получает приказ явиться на этот трижды проклятый остров. Он прибудет туда на советском боевом корабле, в парадном мундире, при всех орденах. И он, конечно, отыщет тех, кто допрашивал его и осудил!.. Но главное — встреча с Джаббом. К его форменке он привинтит свой самый дорогой орден. Можно представить, какие будут глаза у матроса! Джабб не промолвит ни слова, только вытянет из кармана штанов кулак, разожмет его, и в нем окажутся две сигареты. И они покурят и помолчат…

С шорохом набежала волна, накрыла с головой. Карцов отплевывается. Надо плыть. До цели не меньше двенадцати миль. Цель — это далекий утес, что был виден с борта линкора.

Рассвет подкрадывается незаметно. Кажется, что темно по-прежнему, но вот уже можно различить воду метрах в двух от себя, затем — в трех, в четырех… Вскоре из молочной мглы, проступает широкая полоса моря, подернутого колышущейся пленкой. Где же утес?

Карцов всматривается в море. Вокруг лишь вода. Скалы нет, хотя по времени ей пора показаться. Уж не сбился ли он с курса? Напрягая все силы, он приподымается в воде, вытянув шею, тщательно изучает горизонт.

Он все больше верит, что скала — это спасение. Вскарабкавшись на нее, он обязательно будет замечен с проходящего корабля. Его увидят, возьмут на борт, доставят на Родину… Только бы отыскать скалу!

И тут ударяет шквал.

Ветер кромсает море на мелкие злые волны, расшвыривает их в стороны, вздымает к небу клочья желтой пузыристой пены.

По ноздри погруженный в клокочущую воду, Карцов отчаянно борется со стихией. Волны толкают его, хлещут в затылок, в лицо, вода заливает рот.

О том, чтобы держаться нужного направления, он уже не помышляет. Все усилия сосредоточены на одном: не захлебнуться, успеть сделать вдох, прежде чей накроет очередная волна!

Гигантская серая махина возникла внезапно, в какой-нибудь полумиле — ветер разбросал клочья тумана, и Карцов увидел мрачные крутые стены и ожерелье бурунов под ними. Рифы? Да, несомненно, скалу окружает кольцо рифов.

Большая волна. Пловец на ее вершине. Теперь окала видна лучше. До нее совсем недалеко. Но он уже не спешит. Надо все осмотреть, отыскать подходящее место для выхода из воды.

Снова и снова взлетает Карцов на волнах, приближаясь к скале. Это монолитная громадина, вверху гладкая, а в нижней части испещренная трещинами и углублениями. Перед ней — гряда утесов, выставивших из пенной воды черные зазубренные клыки. Даже если посчастливится проскользнуть сквозь цепочку рифов, шансы спастись невелики — первая же волна может разбить пловца о гранитный бок утеса.

Выход один — обогнуть скалу и подобраться к ней с подветренной стороны, где должно быть затишье.

Карцов круто сворачивает. Теперь плыть еще труднее — он движется наперерез шторму, в хаосе из воды, пены, тугих, как резина, воздушных струй. Он напрягает все усилия, но безрезультатно. Его сносит.

Он оборачивается. Скала рядом — отчетливо видно, как волны врываются в щели и дыры ее нижней части, выплескиваются оттуда, вновь набрасываются на камни. Вот-вот Карцова подхватит и швырнет на риф.