– Уже можно бояться? – кисло скривился я. – Послушай, герой, тебя никто не звал. Есть что путное предложить – предлагай, рассмотрю. Нет, вали отсюда вместе со своими сказками и угрозами. Доступно объяснил?

Гость прикусил нижнюю губу, раздувая побелевшие крылья носа. Но, видимо я действительно был ему нужен, раз он все же пропустил грубость мимо ушей.

– Хорошо, действительно пора перейти к конкретике.

– Во-во, давно пора, – буркнул я в ответ. – Кстати, сразу предупреждаю, убивать никого не буду, даже не мечтай.

– Да успокойся ты, – раздраженно отмахнулся Георгий. – Не нужно никого убивать. Все гораздо проще. На первых порах необходимо установить, где прячется сожительница покойного Николая Прохорова, и выяснить, действительно ли она от него беременна?

– Это можно, – потянулся я в кресле. – А что мне за это будет?

– В смысле? – удивленно вскинул брови собеседник.

– В смысле оплаты. Я работаю только за деньги. Минимальная ставка – пятьсот рублей в неделю. И как там насчет перспектив возвращения?

Георгий захлебнулся от возмущения:

– Ну, у тебя и аппетит! Не многовато будет?

– Торг здесь не уместен! – твердо ответил я, для убедительности стукнув кулаком по подлокотнику.

Потенциальный работодатель, раздираемый жестокими сомнениями, сложив руки на груди, надолго уставился в потолок. Наконец решившись, выдохнул:

– Договорились, я готов платить пятьсот в неделю. А вот возвращение нужно заслужить. Мы к твоему пребыванию здесь не имеем никакого отношения. Поэтому, если будешь усердно трудиться – вполне возможно в обозримом будущем окажешься дома.

Я почесал в затылке, прикидывая возможные варианты, и понял, что выбор, в общем-то, невелик. Доверять этому засланцу на сто процентов было бы глупо, но и альтернативы пока не предвиделось. Тем более что ответ на его первый вопрос я уже знал. Только вот делиться с ним не спешил. Внутренний голос подсказывал – ничего хорошего от Георгия ждать не приходится. Больно мягко стелет, как бы спать жестко не пришлось. Чтобы получить время на осмысление очередного фортеля фортуны, пора было ставить точку в затянувшейся беседе.

Вытянув правую руку ладонью вверх, я, растянув губы в слабом подобии улыбки, вкрадчиво попросил:

– Аванс, пожалуйста.

– Чего-чего? – оторопел Георгий.

– Денежки за неделю вперед, иначе никакой работы. Благотворительностью, простите великодушно, не занимаемся.

Закаменев лицом, он помешкал, затем лениво, с видимой неохотой извлек из внутреннего кармана шикарное кожаное портмоне. По-простецки слюнявя пальцы, отсчитал из внушительной пачки пять новеньких, хрустящих банкнот, и раздраженно бросил их на стол.

Подогреваемый любопытством, я шустро вывернулся из кресла, отделил верхнюю, покрутил в руках, потер, всмотрелся на просвет в отчетливо проступающие водяные знаки.

– Глянь-ка ты, один в один с натуральными. Сами печатаете, или местных обираете? – не дождавшись ответа, вернул купюру на место. – Да, кстати, мне бы чемоданчик возвратить, тот, который через Шепильскую получил. От Прохорова пришлось второпях съезжать, вот про него и запамятовал. Полагаю, для тебя это особого труда не составит, верно?

Демонстративно пропустив мимо ушей вопрос о деньгах, Георгий недовольно дернул уголком губ.

– Будь по-твоему, чемодан верну.

Особенный презент я хранил подальше от случайных глаз, специально для него оборудовав тайник в заброшенной конюшне на задворках имения, и поэтому, без задней мысли поинтересовался:

– Подсказать, где лежит?

Занятый какими-то своими мыслями собеседник только небрежно отмахнулся:

– Не забивай себе голову, справлюсь.

И тут я мысленно со всего маху стукнул себя ладонью по лбу, моментально сообразив, что вся аппаратура, к бабке не ходи, снабжена маячками. В дальнейшем, при возможном использовании ее по назначению, это существенное обстоятельство отнюдь не стоило сбрасывать со счетов.

Тем временем, Георгий, откровенно удрученный незапланированными тратами, посчитал наше общение законченным. Бросив на выходе: «Никому обо мне не болтай и не ищи. Днями сам загляну», – и, не прощаясь, стремительно выскочил за дверь.

– Вам тоже не болеть, – буркнул я ему вслед и, одним глотком допив остатки наливки из стакана, окончательно укрепился в мысли, что непременно стоит поведать о госте Шепильской.

Так уж удивительно усмехнулась судьба, поднеся последышу – шестому ребенку в семье крепостного пьянчужки-сапожника поразительный дар. С малых лет маленького Ванятку Буханевича отличало недюжинное умение учуять собственную выгоду в самой сложной ситуации. Пожалуй, только благодаря этому таланту он сумел дотянуть до тринадцати лет, не закончив, как большинство сверстников, недолгий жизненный путь на деревенском погосте.

А в лихую зиму середины Кавказской войны, когда, казалось, уже никто из семьи не дотянет до тепла, насквозь продуваемого ветром Ивана, нежданно-негаданно выкупили у сидевшего по уши в долгах кутилы-помещика. Никто тогда толком и не понял, чем приезжему из самой столицы чудному господину приглянулся доходяга-подросток. Но, как бы там не было, щедрый покупатель заплатил не только владельцу Ивановой души, а еще отвалил по пять пудов зерна и картошки его семейству, фактически спасая родню от голодной смерти.

По селу долго гуляли слухи об Иване и его дальнейшей судьбе. Болтали даже, что забрал к себе мальца родной отец-гусар, когда-то давно, во время маневров стоявший в лагере неподалеку и согрешивший с его матерью. Правда, в конечном итоге, общество пришло к выводу, что местный барин, как водится, налившись до самых глаз шампанским, проиграл парнишку в карты залетному гостю. А тот, не стал отказываться от выигрыша, взял да и забрал мальчишку в услужение, при этом еще и поступил по совести, щедро одарив родителей.

Но даже в самых смелых придумках не могли предположить односельчане, куда на самом деле попал Иван. Странный покупатель определил его вовсе не в дворню, а, напротив, поместил для обучения в закрытой школе, надежно упрятанной в медвежьем углу Псковской губернии.

Там-то и раскрылись истинные способности Ивана. Не по годам смышленый подросток с ходу освоил грамоту, блеснул в изучении естественных наук. Далее, не спасовав перед основами только-только появившейся диковинной науки криминалистики, освоил приемы гипноза, а также научился драться, метко стрелять и владеть холодным оружием.

Несмотря на то, что кормили в школе от пуза и справно одевали, порядки там царили более чем странные. Ученики, едва ли с десяток на все заведение, встречались вместе только на уроках гимнастики и кулачного боя, но и там, не только обсуждать обучение, но и спрашивать имена друг у друга, им было категорически запрещено. За этим строго следили учителя, лишенные малейших эмоций, но при этом обладающие незаурядно острым зрением и слухом монахи, жестоко карая за малейшее отступление от установленных правил.

Иван, показавший отличные результаты в обучении, получил первое самостоятельное задание, едва ему исполнилось восемнадцать. Урок достался непростой – превратить в процветающее заведение влачащий жалкое существование постоялый двор на Московском тракте, затерявшийся между Царским селом и посадом Колпино.

С ним он справился блестяще, уже через полтора года вернув крупный кредит, выданный на развитие собственного дела. Покровители, с недурными процентами вернув вложенные в Ивана средства, надолго потеряли к нему всяческий интерес.

Прилежный ученик, получив долгожданную свободу, очень быстро сообразил, что, безусловно следуя букве закона разбогатеть сложно. Иван, да и не Иван уже, а Иван Павлович, для начала придумал, как минимизировать выплаты в казну. Следом открыл несколько подпольных цехов по производству собственных продуктов под видом изделий известных торговых марок. Дешевые подделки пользовались неизменным успехом, как в его трактире, так и во множестве столичных магазинов.